Юрий Благов - Аншлаг [Рассказы о цирке]

— Могу я видеть Юрия X.?

Директор равнодушно оглядел меня.

— Почему же нельзя увидеть?.. Он никуда не денется.

— То есть?

— Он живет в цирке, номера в гостинице ему не нашли.

Оказывается, если одна программа, закончив выступление, не успела уехать, то вновь прибывшая может сразу и не разместиться, а работать-то надо!

— Но если нет гостиниц, — возмутился я, — вы бы ему частную квартиру сняли…

— А кто ж его пустит с двумя детьми?

Я вспылил:

— Да вы знаете, что с ним в Ялте было?!

— Так ведь это когда?.. — сонным голосом произнес мой собеседник. — Да и с кем подобного не случалось…

Я резко повернулся и вышел из кабинета.

Потом долго крутился на постели в забронированном для меня номере. И уж когда совсем начал засыпать, вдруг вспомнил цирковой пролог, который слышал трижды, но, честно говоря, вполуха. А теперь все слова как бы выстроились в моем сознании:

Когда Леня Безанов выходит на улицу, город пустынен. Встречая редких утренних прохожих, принимается гадать, кто есть кто?..

Вот этот крупный человек с большой головой и большими руками сядет сегодня за баранку грузовика.

А этот — худощавый и чуть ссутулившийся — встанет к станку.

Женщина с молодым лицом и утраченной стройностью, несомненно, разместится за прилавком гастронома или за буфетной стойкой.

Может быть, Леня и ошибается, но все проходившие тем более ошиблись бы, вздумай они угадать его профессию.

Роста Безанов среднего, лицо у него, если так можно выразиться, тоже среднее, ни молодое, ни старое, — словом, «человек средних лет, без особых примет».

Но вот доходит он до места работы, и вахтеры дружно отвечают на его приветствие — тут вежливость вообще узаконена. Расставаясь даже в четыре утра, все непременно желают друг другу спокойной ночи. Хотя какая уж тут ночь?..

В полукруглом коридоре Безанова встречают дружелюбными улыбками его многочисленные коллеги. Они улыбаются молча, поскольку здесь только их фотокопии, — оригиналы кто где. А вот Безанов встречает уже и оригиналов. Однако тем не до улыбок. Они с утра хмурые и сосредоточенные. Это — его помощники.

В рабочей комнате Безанова беспорядок страшнейший: на полу обрывки кожи и обрезки жести, на столике — верстак, в углу кофр, на котором черной краской выведено слово «Bezanof».

Возле кофра гора детских кед, в разной степени разорванности. К стене косо прилепилось зеркало, годное разве что для комнаты смеха. Но в него никто и не заглядывает.

Начиная работу, Леня облачается в спецовку настолько рваную и засаленную, что зеркало лучше бы повернуть стеклом к стене. В этой спецовке целы только карманы — вот за этим здесь действительно следят.

А те, с кем надлежит Безанову начинать работу, уже с утра в белоснежных манишках, которые празднично выделяются на черном фоне. Это делает их похожими то ли на официантов, то ли на пингвинов. Однако они ни то и ни другое! А на белоснежной манишке вместо узаконенных бантиков — узаконенные ошейники. А от этих ошейников тянется металлическая цепь! И цепь прочно прикреплена к кольцу, ввинченному в стену. При всей своей элегантности сослуживцы Безанова сверлят его своими колючими гляделками, злобно рычат и мечутся на цепи. А все потому, что они — гималайские медведи.

Медведи в наших цирках уникальны: катаются на коньках, гоняют клюшками шайбы, перепрыгивают со спины одной лошади на спину другой. Они водят такси и сами заправляют машину горючим. Один даже пытается ухаживать за девушкой за рулем, а потерпев фиаско, кидается под колеса.

Медведи выносят вместе с акробатами-прыгунами подкидные доски и сами охотно начинают прыгать. Они даже исполняют вчетвером «Танец маленьких лебедей» на музыку Чайковского!.. А уж про знаменитого медведя Гошу писали, что «не медведь он, а артист, родившийся медведем».

Однако во всех группах медведь у человека в подчинении. Он демонстрирует то, что его заставляют демонстрировать. А Безанов с медведями на равных!

Больше всего он любит гималайцев, поскольку они, во-первых, красивее бурых, во-вторых, понятливее, в-третьих, — что для Безанова важнее всего — они не так быстро растут. На манеже он с ними весело кувыркается, держит стойку руки в руки, вернее — лапы в руки, и т. д. Он лежа кладет на ноги доску, и на этой доске медведь выжимает стойку. Все вместе они играют в чехарду. Маленький медвежонок сам притаскивает табуретку, сам исполняет трюк, после чего сам же табуретку уносит с манежа.

Задача дрессировщика — создать иллюзию, будто животное действует соответственно своим мыслям, и этого Безанов добивается в первую очередь.

Но наступает момент, когда поднимать медведя становится тяжело. Медведи растут, тяжелеют, характер у них портится, тогда надо сдавать всю труппу в зоопарк и набирать новую.

А с ними Лене надо начинать все сначала, а это значит вставать, когда улицы еще пустынны, и разгадывать, глядя на прохожих, кто есть кто.

Безанов не ждет, когда ему доставят пополнение на дом. Он летит за молодняком в любой конец страны сам, а иногда его жена. Среди семейных реликвий хранится записка начальника одного аэропорта: «Пропустить в кабину гр-ку Безанову с тремя грудными медвежатами».

Оно и понятно, ведь малышей то и дело надо подкармливать из соски. На любом уровне.

А потом в цирковом гостиничном номере Безановы метров пять отгораживают металлической сеткой и поселяют туда медвежат. Дрессировщики вешают для них трапецию, кладут много разных игрушек и начинают наблюдать.

Трапецию — она деревянная — гималайцы непременно сгрызут, игрушки — растерзают, но Леня успевает за это время определить степень ловкости и сообразительности каждого из них, а также темперамент.

Первые уроки особенно трудны. Медвежата, в отличие от котят, когти прятать не умеют, и Леня с женой месяцами ходят исполосованными вдоль и поперек.

Когда молодняку исполняется по семь или по восемь месяцев, они покидают клетку и следуют на репетицию. Для начала сидят прикованными к стене, а затем — один за одним — проходят выучку на манеже.

На посторонний взгляд — все медвежата одинаковы, но Безанов их быстро отличает и каждому дает имя.

В последнем пополнении больше других ему понравился медвежонок, которого он назвал Бумкой.

Бумка уморительно кувыркался на трапеции, смешно стаскивал с нее других медвежат и выделывал немыслимые фортели с игрушками. Дрессировщик решил, что по трюкам это будет лидер в его новой труппе. Но однажды, придя в цирк — а медведи только первое время живут в гостинице, — он увидел, что Бумка, свернувшись в клубочек, странно вздрагивает.