Евгения Сергиенко - Штрафной батальон

Но почему она с нетерпением ожидает этой встречи? Из любопытства? Расскажет ли ей Лагин, что же такое неприятное случилось между ним и Виктором? Отчего Калерия Ивановна и Виктор боятся его? Или все это только померещилось? Однако она видела на лицах свекрови и мужа настоящий страх. И как возможно, чтобы два давних приятеля, встретившись после долгой разлуки, не обнялись, даже не подали руки друг другу. Почему Виктор торопился уйти от Лагина? Вот это она хотела бы спросить у мужа. Ему конечно же известно, по какой причине в начале зимы сорок третьего года Лагин оказался ночью в их дворе.

Нина как на крыльях летела на работу, впереди был вечер, и Саша непременно ей позвонит. Приятное ожидание наполнило весь день.

«Вы какая-то не такая, Ниночка, сегодня вы необыкновенно прелестная, — сказал ей управляющий делами. — Будто спустились к нам с небесного облака!»

Нина рассмеялась, вспомнив свою ночевку на жестком сундуке.

— Мне никто не звонил? — выкрикнула она еще из прихожей, вернувшись вечером, свежая и бодрая, словно бы не было рабочего дня.

— А кто должен звонить? — спросила свекровь, помнившая всех знакомых невестки, особенно мужчин.

— Один научный сотрудник, — соврала и не покраснела Нина.

Весь вечер она выскакивала в коридор, ожидая телефонного звонка. Затеяла стирку, чтобы быть ближе к телефону, постирала, повесила и долго сидела на кухне.

Калерия Ивановна вышла готовая ко сну, в длинной ночной рубахе, видной из-под халата и в бигуди, спросила шутливо, с усмешкой, но с беспокойным взглядом:

— Ты и сегодня собираешься спать в прихожей? Я вынесу тебе матрац.

Нина пожала плечами, улыбнулась примирительно и прошла на цыпочках через темную комнату старших Курносовых в свою.

Свет из спальни, из щелки в неплотно закрытой двери, падал острым лучом на темный пол, раздражая Калерию Ивановну, лежащую в постели без сна. Она, вытянув шею, жадно слушала и различала строгий голос Нины, а вот слов не поняла, мешал Николай Демьянович заливистым храпом. Не выдержала, встала бесшумно, подкралась к портьере, отодвинула, заглянула и охнула.

— Отец, проснись! — зашипела Калерия Ивановна в ухо супругу, захлебываясь воздухом от обиды: — Ты только посмотри! Нинка, нахалка, негодяйка, как барыня развалилась в кровати одна, читает, грамотная какая, а Витенька, бедный, сиротой казанской скорчился в три погибели на диванчике, где и десятилетнему ребенку ноги некуда протянуть! Я обязана вмешаться…

Сердитый спросонья старший Курносов не дослушал:

— Их дело, как хотят, так и спят, а ты не лезь!

— Нет, Коля, что ни говори, а Витеньке очень с женой не повезло!

Лагин позвонил через два дня. Нина прислонилась лбом к холодной стенке, спрятала зардевшееся лицо.

— Я в госпитале, — сообщил Лагин. — Вчера положили. Жду, когда же вы исполните свое обещание и придете навестить. Встреча с вами для меня значительна, как сбывшаяся мечта. Не смейтесь, пожалуйста! Я одурел от счастья и ничего умнее не могу сочинить.

Прижимая крепче телефонную трубку, Нина, волнуясь, попросила, стараясь говорить спокойно:

— Повторите. Я вас не совсем поняла.

— Готов повторять вам до тех пор, пока не загонят в палату.

— Хорошо. Я приду. Обязательно, — сказала она отрывисто и сухо. — Мне не все понятно. У меня к вам много вопросов. Мы должны с вами встретиться.

— Это тот аспирант, что спрашивал тебя утром? — поинтересовалась Калерия Ивановна, высунувшись в коридор, и, услыхав подтверждение, довольно кивнула: — Сегодня аспирант, а завтра, глядишь, уже и профессор.

Свекровь ценила полезные связи, а Нину нисколько не смутила собственная ложь. Что же, если ей лгут, скрывая от нее какие-то свои семейные секреты, то и она имеет полное право притворяться и лгать. Но на следующий день ей стоило немалых усилий не объявить Курносовым, что их семейная тайна известна ей. Адъютантство Виктора, которым они все гордились, досталось ему постыдной ценой.

— Почему бы вам, Саша, не прийти к нам и за чаем не сказать моему мужу, что он негодяй? — спросила Нина, услыхав от Лагина правду.

— А сам я был лучше? Да и противно мне переступать тот порог. Вспоминать о тех сутках стыдно и больно.

— Но вы же ушли!

— Поздно я хватился. Раньше надо было… Ну, черт с ним, с вашим Виктором. Не собираюсь я ворошить прошлое. Я не выдал его и сказал в комендатуре, как он велел. Не знаете, сколько еще дней он дожидался тогда Травкина?

— Мне ничего не рассказывали, ни Виктор, ни Калерия Ивановна. Я совершенно ничего не знаю о том случае. Могла лишь догадываться о чем-то нечестном, нехорошем, что заставляло их бояться вас.

— Передайте своему мужу, пусть не боится меня и живет спокойно.

«Вот и я виновата перед Сашей, потому что Виктор мой муж», — горько подумала Нина, вздохнула и поднялась:

— Я пойду. До свидания. Вам, должно быть, неприятен этот разговор и неприятно видеть меня.

— Простите, Нина! У меня в уме все еще не помещается, что вы жена Виктора. Знали бы вы, сколько часов провел я на вашем бульваре. Приходил как на свидание в каждый свой приезд. Помните, вы застегивали на мне воротник шинели? Разве я мог вас забыть? Я потом на фронте верил, что это ваши ладони отводили от меня смерть. Ранен я был три раза, трижды смыл я кровью свой позор, и не одну награду получил бы, если бы их давали в штрафном батальоне.

— Самая большая награда, Саша, это то, что вы живой. И я часто вспоминала вас, все думала: жив ли тот печальный младший лейтенант, похожий на Андрея, или погиб, как он? Почему вы ни разу не написали мне? Я же просила.

— Вот мое письмо. Неделю ношу в кармане. Свидание вам назначил на Трубной площади. Думал, если и в этот приезд вас на улице не увижу, то тогда уж свое приглашение в почтовый ящик опущу.

— Дайте сюда! Нине Курносовой? Откуда вы узнали, что у меня другая фамилия? Когда?

— Три года назад. Как только выписался из госпиталя, сразу пришел я к вам во двор. Спросил мальчишек, живет ли здесь еще Нина Антипова. Один, такой шустрый, ответил: «Она уже не Антипова, она Курносова. Замуж вышла за сына Курносовых». Обидно мне стало. Вы в моих мечтах были нежной и чистой, и представить вас женой Виктора было больно. Не захотел я встречи. Но в следующий свой приезд снова сидел на вашем бульваре и смотрел на арку, под которой мы когда-то стояли. Письмо не решался послать. Вдруг из-за него получится неприятность?

Нину изумила неожиданная мысль, что если бы они с Лагиным увиделись до ее замужества, все могло бы сложиться иначе. Как — иначе? Она не посмела предположить.

Они сидели на скамейке в пустом больничном скверике. Прозрачные тени от голых веток лежали на чистеньких асфальтовых дорожках. Ослепительно блестело стекло распахнутого окна. Пахло больницей и трогательно — как пахнет на бульваре теплым весенним вечером — нагретой землей и всходящей травой.