Владимир Разумневич - Чапаята

— Спасибо за храбрость! Теперь можете обниматься, целоваться и громкое «ура!» кричать. Само командование разрешило!

Первые полки чапаевской дивизии формировались главным образом из жителей поволжских деревень. Все народности, населяющие берега Волги-матушки, были представлены здесь: и русские, и чуваши, и марийцы, и татары…

Спрашивали Чапаева:

— Как это только вы, Василий Иванович, управляетесь с ними? Ведь у каждого — свой язык. Попробуй разберись!

— Как же мне земляков не понять! — отвечал Чапаев. — Вместе при царе горе мыкали, вместе и счастливую жизнь ныне налаживаем. У нас общий язык. Человек еще и слова не сказал, только рот раскрыл, а я уже догадываюсь, чего он сказать намерен. А как же иначе! Одного рода-племени.

— Вы-то их понимаете. А они вас?

— И они меня. Я же им не какой-нибудь угнетатель царь Николашка, а свой единокровный брат бедняк. В один ряд с ними поставлен самой революцией.

Соберутся вечером чапаевцы у костра на привале — и Василий Иванович с ними. Запоют русскую «На диком бреге Иртыша» — и он подтягивает. Перейдут затем на бойкие мордовские колядки — и он поет вместе со всеми. А уж когда чувашскую песню затянут, то тут Чапаев никак смолчать не может: он вырос в чувашской деревне.

Легко, свободно чувствовал себя Василий Иванович среди людей самых разных национальностей, и они относились к нему по-братски, видели в нем своего надежного заступника.

Как-то заглянул Чапаев в казарму, где собрались иностранные добровольцы, бывшие военнопленные. Были здесь и чехи, и сербы, и венгры, и поляки, и немцы, и румыны, и словаки, и корейцы, решившие служить в революционной Красной Армии.

Послушал Чапаев, о чем они говорят, и ничего не понял.

Попробовал было вместе с ними песню спеть и не смог. Незнакомая была песня. Не заладилась.

Огорчился Чапаев и отошел в сторонку. Сказал переводчику:

— Свои, волжские языки, я, кажись, все освоил. А вот иностранные… Тут у меня осечка. О чем толкуют, понятия не имею. А знать хочется. Как-никак, а я их командир, и настроение бойцов, пусть даже и из чужой страны, мне не безразлично.

— Чего ж вы, Василий Иванович, сразу мне не сказали. Я бы перевел. Они очень хорошо говорили — о вас как о командире и о мировой революции, за которую идут в бой.

— О мировой революции, говоришь? — оживился Чапаев. — Это хорошо! Что ж они, иностранцы, о революции сказывали?

Переводчик стал показывать то на одного, то на другого солдата:

— Вон тот, что в синей шинели, чех. Зовут его Зденек. Он говорил, что вырос в деревне, ему близко и понятно все то, за что воюют вместе с рабочими русские крестьяне. И он тоже хочет шагать плечом к плечу с нами. А вот тот солдат — Станислав из Варшавы — почем зря клеймил своего прежнего начальника. Начальник этот пытался помешать ему вступить в ряды Красной Армии. Но Станислав не послушался и очень горд тем, что пришел помогать революционной России в трудный час борьбы за правое дело рабочих и крестьян всех стран. Но пожалуй, горячее всех выступал венгр по имени Иштван, который у них за комиссара. «Я только что узнал, — сказал он, — что и у меня на родине родилась Советская Республика. Я хочу, очень хочу быть сейчас там, в Будапеште, рядом со своими товарищами. Но я отлично понимаю, что до Венгрии мне сейчас не добраться. Дорогу загородили белогвардейцы. Нужно их разгромить. Помогая русской революции, я помогаю революционной Венгрии, воюю против наших общих врагов за мировую революцию!»

— Ах, какой молодец! — Чапаев с радостью расправил усы. — Жаль, что я сам всего этого не слышал. Расцеловал бы!

— Как так не слышали? — удивился переводчик. — Он же при вас говорил.

— При мне — это точно. Да только я ведь без переводчика все одно, что глухонемой… Как завтра в бой их поведу? Отдам один приказ, а вдруг они его поймут по-другому? Что тогда? Конфуз может получиться. Беда, когда близкие люди друг дружку не понимают.

Он махнул рукой и пошел прочь.

А на другой день под станицей, где разместился интернациональный отряд, вспыхнул жаркий бой. Вражеские силы превосходили. Но интернационалисты не растерялись. Бок о бок с чапаевцами шли на врага Зденек из Чехии, Станислав из Польши, Иштван из Венгрии и сотни других бойцов интернационального отряда. Пытаясь остановить атакующие цепи, белогвардейская артиллерия обрушила на них смертельный огонь из пушек.

И тут перед бойцами возник Чапаев на коне. Вскинул саблю, крикнул громко, чтоб все слышали:

— Ни шагу назад! Вперед, товарищи, за наше общее дело, за мировую революцию! Вы понимаете меня? Али переводчик надобен?

Радостно, в едином порыве зашумела разноязыкая солдатская цепь, поднялась дружно, пошла в наступление, следуя за скачущим впереди начдивом. Все отлично поняли боевой чапаевский приказ, не дрогнули в сражении.

Когда станица была освобождена от неприятеля, Василий Иванович особо отметил отвагу и бесстрашие иностранных добровольцев.

— Славно дрались, товарищи иностранцы! — сказал он. — Смотрел на вас и радовался. Ни в чем не дали промашки. Хотя язык ваш иной, чем у нас, но в бою вы такие же орлы, как и мои земляки-волжане. Хвалю! Пора вам свой полк создать — интернациональный, революционный! Заслужили! Теперь я самолично убедился — ваш язык, как и наш, понятен революции и без переводчика.

И вскоре был сформирован из добровольцев-иностранцев новый полк под номером 222. И получил он наименование — Интернациональный полк Чапаевской дивизии.

Торжественно оповестив своих читателей об этом важном историческом факте, газета «Революционная армия» писала, как единогласно, при большом общем подъеме присутствующих принята резолюция: все интернациональные войска готовы выступить на защиту революции и рабоче-крестьянской власти и не оставлять Восточный фронт до тех пор, пока враг не будет разбит.

Белый адмирал Колчак решил захватить Волгу и двинуть свои полки дальше на Москву.

Перед нами, чапаевцами, была поставлена задача — сорвать план Колчака, не дать ему продвинуться вперед. И снова Чапаев повел нас в поход. Долго мы шли по степи и наконец вышли к тихой речушке. Лица бойцов сразу посуровели. Мы знали: там, на другом берегу, прячется враг. Опасный и многочисленный враг — армия белого адмирала Колчака.

Прежде чем начинать сражение, надо было разузнать, какие передовые белые части расположились напротив нас и сколько их. Чапаев послал во вражеский тыл отряд, которым командовал молодой разведчик Гулин.

Разведчики стали искать мост, чтобы перебраться через речку. Но мост был снесен недавним ледоходом, а лодки стояли у другого берега. Как быть?