Владимир Разумневич - Чапаята

Гулин поднял винтовку над головой и, не раздеваясь, шагнул в холодную как лед воду. Пошли за ним и остальные разведчики.

Вплавь они перебрались на вражеский берег и двинулись дальше, мокрые и озябшие. Сначала пробирались лесной чащей, ползли по дну оврага и, наконец, набрели на дорогу.

Чу! Будто кто-то скачет по лесу. Гулин приказал отряду лечь за кусты.

Только разведчики спрятались на опушке, как на дорогу выскочили всадники. Их было десять человек. И все как на подбор: рослые и плечистые, с черными усами и в голубых мундирах.

— Важные, видать, птички в гусарской одевке, — шепнул товарищам Гулин. — Издалека спешат — вон как коней замаяли, аж пар идет… Возьмем гусар на испуг!

Разведчики подпустили конников ближе и выбежали из кустов.

— Стой! Ни с места! — закричал Гулин страшным голосом. — Руки вверх!

Гусары опешили, подняли руки. Лишь офицер, что скакал первым, не растерялся, замахнулся на коня плетью.

Гулин схватил офицера за ногу и дернул. Тот полетел с седла под ноги лошади.

— Не ушиблись, ваше благородие? — засмеялся Гулин. — Ничего, подлечим! Жаль только — драгоценный мундирчик замарали. Отродясь такой одевки не видывал. В каком это полку так красиво наряжают!

— В Первом гусарском полку, — хмуро ответил офицер.

— А спешите куда?

— В одиннадцатую дивизию.

— По какой надобности? Уж не приказ ли везете?

— Скажу, если не расстреляете…

— Скажешь честно — не расстреляем, — пообещал Гулин.

— Тайный приказ везу. От адмирала Колчака.

Офицер вынул из кармана пакет с сургучовой печатью. На пакете было написано: «Секретно».

Гулин забрал пакет себе и приказал:

— Марш, гусары! Поведем вас в гости к начальнику дивизии!

Чапаев, встретив разведчиков, первым делом распечатал пакет.

— Вот это удача! — воскликнул он. — Полный план колчаковского наступления!

Он достал карту из планшетки, развернул ее и, заглядывая в белогвардейский план, красным крестиком обозначил на карте те места, где расположились полки Колчака.

— Одним ударом нашей дивизии с такой армией не справиться. Будем окружать и громить ее по частям, — предложил Чапаев. — Сначала устроим врагу ловушку вот здесь, — он указал на один из крестиков на карте. — Закончим эту операцию — двинемся южнее, окружим еще один полк, а дальше — прямая дорога вот сюда, на Уфу… Так, по очереди, разобьем отборные части Колчака с помощью его же секретного плана!

Как замыслил Чапаев, так все и свершилось.

Остатки колчаковской армии отступили к городу Уфе. Враг укрылся на правом, гористом берегу, а чапаевцы — на левом, в низине.

Василий Иванович поднес бинокль к глазам и увидел окопы за колючей проволокой. Они тянулись в несколько линий вдоль всего берега. А чуть дальше, возле блиндажей, сновали броневики и автомобили, торчали нацеленные стволы пушек и пулеметов.

— Крепкий орешек! Но мы получили приказ товарища Ленина: во что бы то ни стало отвоевать Уфу. Не завоюем Урала, до зимы — гибель революции. Так Ленин и сказал. Нельзя допустить, чтобы революция погибла! Первая задача — как можно скорее перебраться на другой берег. — Чапаев спросил у бойцов: — Есть средь вас местные, уфимские?

— Я уфимский, — шагнул вперед разведчик Василий Зорин.

— Реку Белую хорошо знаешь?

— Как не знать, Василий Иванович! С малых лет все отмели тут облазил. Не хуже здешней щуки дно изучил.

— В таком случае скажи мне, Зорин, где на Белой мельче перекаты — у Чесновки или у Красного Яра?

— Известное дело, у Красного Яра. Река там хоть и широкая, да мелкая. И течение спокойное. Летом, как только ежевика поспевает, наши женщины с корзинками вброд перебираются через Белую. Подогнут подолы и шпарят напрямую. Летом-то здесь курице по колено.

— Значит, здесь и будем брод искать, — сказал Чапаев.

Он посоветовался о чем-то с комиссаром Фурмановым и потом подозвал Зорина.

— Пойдешь в разведку, — приказал Чапаев. — Надо выяснить, где у белых сосредоточена артиллерия в городе и много ли там пушек. Утром жду тебя, Зорин, с донесением.

В сумерках чапаевский разведчик переплыл реку и заглянул в родительский дом, что около вокзала, — отец там грузчиком работал.

Обрадовался отец нежданному появлению Василия. Лампу зажег и выставил самовар на стол.

Тут кто-то в дверь постучался. Вошел краснолицый человек в форме белогвардейского артиллериста. Это был родственник Зориных — Иван Андреев. Не знал он, что Василий служит у Чапаева, думал, что по-прежнему помогает отцу таскать чемоданы на станции. И белый офицер стал нежно, по-родственному обнимать чапаевца.

Хозяин угостил родственничка водкой. Иван выпил один стакан, другой и, захмелев, принялся хвастаться.

— Мы, Васек, под Турбой такую штуку против Чапая затеваем — ахнешь! Психическая атака — ты представляешь, что это такое?!

— Психическая? — прикинулся простачком Василий Зорин. — Понятия не имею! Ужасное чего-нибудь?

— Ужаснее быть не может! Как рассветет, офицерские полки в атаку пойдут — в полный рост, в парадных мундирах, под развернутыми знаменами. От одного их вида чапаевцам жутко станет. Запсихуют и побегут, не удержишь! А тут мы еще огоньку подкинем — всей артиллерией ударим. В порошок сотрем! Считай, что Чапаев со своей дивизией последний денек доживает. По-родственному говорю тебе. Понял? Другим ни гу-гу. Военная тайна…

Иван, покачиваясь, встал из-за стола и побрел к выходу.

Василий тоже попрощался с отцом. Надо было походить по городу, разузнать, так ли все, как рассказывал родственник.

Собрал Зорин нужные сведения и, сев в лодку, погреб к своему берегу.

Чапаев выслушал донесение и похвалил разведчика:

— Сведения твои, Зорин, верные и очень важные. К нам только что солдат от белых перебежал. Он тоже про психическую атаку говорил. Надо нам как можно скорее на другой берег перебираться.

Командир кавалерийского эскадрона Дмитрий Здобнов заметил на реке два парохода и буксир. Они плыли в сторону Уфы.

«Вот на них-то мы и сможем переправиться, не замочив брюк», — подумал Здобнов и громко крикнул, чтобы пароходы поворачивали к берегу, в противном случае будут обстреляны из пушек и потоплены.

Капитанам не хотелось, чтобы их потопили, они стали рулить к пристани. А белые офицеры, сидевшие на пароходах, один за другим бросились в воду.

Чапаевцы стреляли в них из винтовок. Никому из офицеров не удалось доплыть до своего берега.

Под покровом ночи бойцы Иваново-Вознесенского полка тесно расселись на пароходах и плотах.

Чтобы отвлечь внимание противника, Чапаев распорядился вдали от переправы начать стрельбу и пустить вниз по течению пустую баржу, дряхлую и дырявую. Белые сразу же ее заметили, решили, что это чапаевцы переправляются, и стали обстреливать баржу из пушек. Баржа разлетелась в щепки. А наши тем временем высаживались на берегу совсем в другом месте. Их заметили лишь тогда, когда пароходы и плоты вернулись назад за новым отрядом бойцов.