Владимир Разумневич - Чапаята

— Саша Чапаев? — удивился дедушка Анисим и отчаянно ударил себя ладонью по лбу. — Вот голова садовая! Выходит, не Василий Иванович, а сынок его к нам едет. А я-то… — Старик долго не мог успокоиться. — Совсем из ума вылетело, что он генерал теперь. Надо же… Славные у Чапаева детишки! Младший сын Василия Ивановича — Аркашей его звали — летчиком стал, да с ним, как мне сказывали, несчастье случилось еще перед войной — погиб он при выполнении важного задания. Ну, а старшего сына, Александра Васильевича, скоро сами увидим. Я-то его босоногим мальчонкой помню. Вот таким, как Вася мой. Тоже мечтал усы завести, как у отца… Меня поди и не признает. Сколько годов-то прошло! Я дедом стал, а он — генералом. Да, день долог, а век короток…

Он крутанул пальцами кончики усов. Они весело поднялись к щекам, и дедушка стал совсем-совсем как Чапаев.

На небе сияло солнце. А на земле играли шустрые солнечные лучики. Они ослепительно сверкали в окнах домов, бегали по узорам конских сбруй, резвились на медных трубах духового оркестра.

Неподалеку от оркестра, впереди толпы, стоял человек в генеральской форме. Солнечным лучикам он особенно нравился. Они забирались к нему на погоны, прыгали по орденам и медалям на груди.

Вася Климов сидел на козлах тачанки рядом с Сенькой Дедом Морозом и во все глаза смотрел на генерала. «Раз, два, три, четыре… — считал Вася. — Вот это да! Десять орденов!»

Вчера, когда готовились к параду тачанок, председатель колхоза товарищ Морозов рассказывал ребятам о том, как воевал генерал. Александр Васильевич все время был на фронте — от начала до самого конца войны. Фашисты несколько раз ранили его, а он снова и снова возвращался на передовую. Однажды чуть было не замерз в лесу, а когда часть попала в окружение, повел солдат через минное поле. Гитлеровцы считали это место непроходимым, но минеры-разведчики расчистили дорогу и помогли воинам выбраться из вражеского кольца. Шли сильные бои. Танки с черными крестами на боку лавиной двигались к Москве. Нужно было остановить их. Наши пушки палили день и ночь без передышки. Много танков фашистских побили. Но и советских артиллеристов погибло немало. Уцелела в том бою горстка бойцов. И тогда командир сам стал в упор бить по врагу из орудия. Танки повернули вспять…

Вася Климов смотрел на генерала, у которого вся грудь в орденах, и думал: «Неужели это тот самый Саша Чапаев, о котором рассказывал дедушка Анисим? Конечно, он! Дедушку он сразу узнал, когда приехал…» Теперь они стояли рядом. Дедушка разглаживал усы, что-то говорил Александру Васильевичу и кивал в сторону Васиной тачанки. Генерал слушал внимательно и посматривал на Васю. Взгляд у генерала веселый, губы улыбаются. Густые темные брови то сходятся к переносице, то разбегаются. Сухощавое, продолговатое лицо генерала кажется удивительно знакомым. Сколько раз он видел его на картинках в книжках! Только тот Чапаев был с усами.

Пионерские тачанки торжественным строем двигались мимо генерала Чапаева, мимо праздничной шеренги людей, мимо духового оркестра, который не уставал играть песню про тачанку-ростовчанку, про четыре колеса…

Ребята ехали по той самой дороге, по которой мчалась когда-то чапаевская конница. Да, вон там возле крайней избы стоял Василий Иванович на тачанке и подбадривал своих товарищей перед боем. Его речь слушал и Васин дедушка, слушали и другие чапаевцы. Поседевшие и принаряженные, стояли они и теперь у обочины дороги…

Зазвучал голос Александра Васильевича Чапаева:

— Юные друзья! К борьбе за нашу могучую Родину, за счастье трудового народа будьте готовы!

И звонкие голоса ответили ему:

— Всегда готовы!

Раздалась команда построиться в три ряда. Начались соревнования пионерских тачанок.

Прибывший неизвестно откуда круглолицый распорядитель подбежал к Васе Климову. Рассерженно схватил его за рукав:

— Марш с тачанки! Мал еще участвовать в гонках.

У Васи слезы на глазах. Он шмыгал носом и кричал:

— Не уйду! Это моя тачанка! Моя!

Генерал Чапаев сказал распорядителю:

— Оставьте его! Это чапаенок Вася Климов. Он будет соревноваться вместе с пионерами.

Тачанки застыли в готовности. Генерал отдал распоряжение:

— В селе Сормовка в сельском Совете лежит срочный пакет. Необходимо доставить его сюда на тачанке. Победит тот, кто сделает это быстрее других.

Распорядитель взмахнул полосатым флажком. Тачанки сорвались с места.

Сенька держался за вожжи, а Вася погонял Буланого хлыстом. Лошадь и сама понимала, что надо спешить. Она покусывала удила, тянула шею вперед.

Мальчишки на других тачанках старались не дать Буланому хода. Теснили с боков, преграждали путь.

Буланый вначале бежал третьим. Бок о бок с ним звякал подковами белый конь. Он был взмылен. Ему удалось обойти Васину тачанку.

Сенька нервничал, кричал на Буланого. А в это время ураганом пронеслась еще одна тачанка, за ней другая…

— Все! Нам крышка! — чуть не плакал Сенька.

— А помнишь, как мы с дедушкой до Сормовки добирались? — сказал Вася. — Прямо по полю…

— Что ж ты прежде молчал! Не обязательно дорогой ехать! Через степь прямее, и никто не толкается…

Сенька повернул Буланого влево. Там, у самой дороги, глубокий ров. Тачанка заскрипела колесами, накренилась набок. Васю даже подкинуло на сиденье. Сенька вовремя успел ухватить Васю за шиворот, а то бы лежать ему в канаве!

И вот они уже на просторе. Впереди — никого. Ровная и голая, как стол, степь. Буланый припустился во всю прыть. Теперь тачанку не нагнать!

Вася обернулся. Остальные повозки далеко позади. Пионеры что-то кричат — не разберешь. Должно быть, хотят узнать, почему они свернули с дороги. Что ж, пусть соображают!

Две тачанки отделились от общей колонны и, перемахнув через придорожную канаву, неслись вдогонку. Не страшно! Слишком долго думали и топтались на месте. Теперь сколько ни гикай, ни стегай коней — вперед не вырваться.

Буланый все убыстрял бег. Пересекли степь. Впереди, за речкой, возвышался древний курган. На отлогом склоне — Сормовка…

Перед крыльцом сельского Совета Сенька остановил Буланого, спрыгнул с повозки, быстро взбежал по ступенькам.

В кабинете за дубовым столом рядом с председателем сельсовета он увидел своего отца. От неожиданности Сенька оторопел. Они перебирали какие-то бумажки. Отец одет был в ту же солдатскую гимнастерку с медалями, что и в прошлый раз, когда пионеры сидели с ним у костра в степи.

Запыхавшийся Сенька со всего разбега — к нему:

— Где пакет на имя генерала Чапаева? Давай скорее!

Отец отвел глаза от бумажек, бросил на сына строгий взгляд: