Геннадий Гончаренко - Годы испытаний. Книга 1. Честь

«Надо до отъезда Канашова в округ поговорить с ним по душам о его семейных делах. Может быть, еще удастся их примирить. Канашов грубый по натуре человек. Мог погорячиться из-за дочери и оскорбить жену. Ведь до приезда дочери они жили в согласии. Нет ничего запутанней, чем отношения между мужем и женой… И тут, пожалуй, Коврыгин односторонне подошел к решению вопроса, обвиняя во всем Канашова. Мне ведь тоже поначалу так показалось. А теперь нет сомнения, что виновны и он и она. И даже она больше». Сам себе Русачев признался, что он не жил бы с такой скандальной женщиной.

Поразмыслив обо всем, Русачев позвонил домой к Коврыгину:

— Вечер добрый, Петр Петрович. Не разбудил? Читаешь? Полезное занятие… У меня сегодня был разговор с женой Канашова. К тебе приходила? Грозилась? Ну пусть пишет… По-моему, разбирать Канашова на дивизионной парткомиссии не следует… Ограничимся вызовом и предупреждением. Пусть сам решает этот вопрос по-серьезному — будет ли он с нею жить или нет?… Ты ведь знаешь: силой мил не будешь. Вот так. Ну, будь здоров…

Новое место для лагеря выбрали в густом сосновом лесу. Неподалеку бежала речушка, чистая, прозрачная. На ней было решено устроить плотину, поднять уровень воды, чтобы использовать ее в хозяйственных целях. За рекой начинались поля, они перемежались оврагами, высотками и рощицами, что было особенно выгодно для учебного поля и тактических занятий. Район понравился всем, и только один командир полка, подполковник Муцынов, оставался ко всему безразличен.

С лица Канашова не сходила довольная улыбка. Он вмешивался буквально во все, осматривал, прикидывал на глаз, ходил стремительно и, несмотря на свою плотную фигуру, легко ложился и вставал с земли.

Когда командир дивизии предложил каждому из присутствующих доложить свое мнение о месте для лагеря, Муцынов, который до этого со всем молча соглашался, вдруг запротестовал.

— Зачем в этом лесу? Да вы поглядите, какая здесь густота, даже днем темно.

Канашов предложил вынести район лагеря поближе к опушке леса и кое-где проредить.

Комдив согласился и уточнил, что лагерь должен выходить к юго-восточной опушке, где меньше кустарника и почва значительно суше.

А дальше начался долгий спор, сколько потребуется времени на подготовку лагеря.

Муцынов назвал такие сроки, что, согласившись с ним, дивизию можно было вывести в лагерь не раньше середины лета.

Русачев озадаченно оглядел Муцынова. Он уже не раз перехватывал укоризненный взгляд Канашова, который тот бросал в сторону Муцынова.

— Значит, для оборудования лагеря дивизии тебе надо месяц, да на стрельбище — месяц, на спортгородок — полмесяца. Ну и в резерв, как ни говори, тоже полмесяца надо. Вот и выходит, что просишь у меня три месяца…

Канашов, не спуская глаз с комдива, наблюдал, как тот спокойно подсчитывал, как бы соглашаясь с Муцыновым. «Конечно, Муцынову все можно. Любимчик! А вот попробуй я, Канашов, запроси столько, комдив изругал бы, осмеял в присутствии всех. Три месяца много, но меньше, чем за два, тоже нельзя, — прикидывал и Канашов. — Работа большая. Но почему комдив так спокойно согласился отдать Муцынову весь автобат? На чем же он думает подвозить все что надобно в дивизию? Наверно, опять заберет у нас лошадей. Ни одной не дам!»

А Русачев тем временем продолжал:

— В том-то и дело, товарищи, что мы не строительное соединение, а боевая единица. Для нас основное — боевая подготовка…

— Да, но ведь лагеря тоже для этого, — сказал командир второго полка подполковник Буинцев.

— Нам предстоит подготовить сложное тактическое учение с боевой стрельбой, — продолжал комдив. — И учения эти должны провести не позже конца июня… Значит, в конце мая надо выйти в лагеря.

— Не получится! — махнул рукой Муцынов. — Не могу же я разорваться. За два месяца и лагерь построить, и стрельбище оборудовать да еще и спортгородок…

Но комдив решительно прервал его:

— Хватит! Мне все ясно…

Русачев хорошо понимал, что только Канашов может выполнить эту трудную ответственную задачу, и поэтому сказал:

— Подполковник Канашов, даю вам полтора месяца на все оборудование лагеря. В ваше распоряжение прибудет авторота. Приказываю закончить все работы к середине июня. Понятно?

Все это произвело впечатление грома, грянувшего среди ясного неба. Все растерялись. Один Канашов оставался невозмутимым, будто это его не касалось. Он знал: Русачев упрям в своих решениях и всякие возражения бесполезны.

— Завтра же представить мне на утверждение план боевой подготовки полка на этот период, — добавил он.

Муцынова сначала ошеломило неожиданное решение, но постепенно он пришел в себя. «Что ни делается, все к лучшему». Он торжествовал победу и с насмешкой поглядывал на Канашова. «Поглядим, как у тебя выйдет… А то вечно суешься со своими предложениями…»

— Готовьте полки к строевому смотру, — приказал комдив. — Перед выходом в лагеря проверю.

Возвращаясь домой, Канашов думал, что не бывает худа без добра. Благодаря этому решению комдива его полк раньше других начнет полевые занятия. Это хорошо… Надо еще сегодня до обеда закончить рекогносцировку лагеря, а завтра с утра направить всех на работу. Он отдал приказ дежурному по полку сыграть сбор тревоги для командного состава полка. Через полчаса все направились в район лагеря. Канашов сразу распределил работы среди комбатов: Белоненко поручил оборудовать лагерь, Урзаеву — стрельбище, батальону капитана Горобца — спортгородок.

Командиры переговаривались:

— Всегда все на нас валят. Учение проводить — наш полк, на границе укрепленный район строить — мы, лагерь выбрали новый — опять нас впрягли.

— Канашов думает отличиться… Честолюбие не дает покоя.

— Верите, товарищи, — говорил командир роты Верть, — я забыл, когда ходил в кино. Вот и набирайся культуры. Какая там культура? Жены от нас скоро откажутся, дети отвыкнут.

До Канашова доходили эти разговоры, но он никому не давал нахлобучки. «Ладно, пусть выговорятся. За мной еще будет слово, — думал он. — Прежние успехи кружат некоторым голову. Готовы век жить воспоминаниями о былых заслугах. С таким настроением лагеря не построишь… Будут все делать без огонька, без инициативы, по-казенному. Вот где нужно страстное, зажигательное слово политработников».

Солнце уже зашло: в лесу стоял сумрак и резко пахло сырой землей, гнилой листвой. Командиры собрались возле головной машины, расселись на поваленные деревья, слушали. Резкий, звонкий голос Канашова разносился далеко по лесу.

— Товарищи командиры, нам предстоит выполнить две сложные задачи: построить лагерь и провести показные тактические учения. Времени мало, но раз задача поставлена — ее надо выполнить. Занимаясь оборудованием лагеря, мы должны не забывать, что главное для нас — боевая подготовка. Вот в батальоне Горобца…