Аркадий Минчковский - В наши дни

Юлия Федоровна провела его к Валиному месту.

— Вот, чешская фокусничает.

— Нитку рвет, — пояснила Валя.

Механик попросил лоскуток и, усевшись на ее место, стал шить, выводя на лоскуте сложные зигзаги. Потом поднялся и, ни слова не говоря, пошел за своим чемоданчиком.

Усевшись снова, он раскрыл машину и углубился в ее смазанные стальные внутренности. Юлия Федоровна ушла к себе. Валя стояла рядом с механиком. Ей было интересно следить за его работой. Время от времени, не отрывая взгляда от обнаженных узлов, Вадим пускал машину в ход. Странно было видеть его тяжелый ботинок на толстенной подошве вместо тапочек на ноге швеи, нажимающей педаль.

Валя заметила, что лишь Вадим вошел в цех, Лера Тараканенко, оторвавшись от работы, глядела на механика. И теперь она нет-нет да и кидала взгляды в их сторону. И не только Лера. И другие девушки старались как бы ненароком его рассмотреть. Но он, кажется, ни на кого не обращал внимания. Был занят машиной.

И вдруг он оторвался от механизма, поднял лицо и, посмотрев на Валю, улыбнулся:

— Все понятно. Нашел, где загвоздочка.

У него были карие веселые и ласковые глаза, зубы ровные. Валя случайно взглянула в эти глаза и почувствовала что-то совсем до тех пор незнакомое. Ее будто обожгло. Испугалась, не заметили бы другие. Но никто ничего не заметил, а он наладил машину и, закрыв свой чемоданчик, ушел, сказав на прощанье, чтобы в случае чего его позвали снова. А Валя весь день не могла уже забыть этих глаз.

С того дня все и началось.

Он скорее всего и не запомнил ее. Были на фабрика девушки — загляденье…

Но вот удивительно. На другой день он явился без вызова и подошел прямо к Вале.

— Ну как, — спросил, — крутится нормально?

— Нормально, — ответила Валя, опустив голову над шитьем и отчаянно покраснев. — Теперь не рвет.

Но он почему-то не уходил. Продолжал стоять рядом и следить за ее руками. И, конечно, в их сторону стали оборачиваться, а Лера даже послала улыбочку. Подошла Юлия Федоровна. Вадим сказал:

— Пришел проверить. Я ж тут заменил кое-что. Интересуюсь, все ли в порядке.

— Спасибо, пока не жалуемся, — ответила Юлия Федоровна и посмотрела на Валю. — Так, что ли?

— Хорошо идет, ровно, — подтвердила та, по-прежнему не поднимая головы.

— Ну пока, — оказал Вадим и ушел.

Юлия Федоровна направилась на свое место в конторку. Она шла вдоль цеха, а от машины уже оторвалась Тараканенко. Посмотрела вслед механику и во всеуслышанье удивилась:

— Умереть, какие чудеса! То три дня не допросишься, чтобы гайку подтянули, а тут являются надо не надо…

И она многозначительно хихикнула.

Но на Лерину реплику никто не отозвался, и ей ничего не оставалось, как снова взяться за работу. И все же в конце перерыва, когда Валя пила газировку, Тараканенко, скорее всего нарочно, оказалась рядом и сказала Вале:

— А он ничего, этот волосатенький. Новенький, что ли? Упал, по-моему, на тебя. Гляжу, стоит, и глазки вниз. Ты там опять что-нибудь поломай, пусть явится.

— Еще что! Ну и вредная ты, Лерка, — вспыхнула Валя. — Я-то здесь при чем. Я что, звала его?

— А чего краснеешь-то, чего краснеешь? — беспечно засмеялась Тараканенко, явно привлекая внимание других. — Он и без поломки еще придет. Это точно, как метро ходит… Давай на спор! Все убито — любовь с первого взгляда.

Вале не хотелось продолжать глупый разговор. Она пошла и села за свою машину, хотя до начала работы оставалось еще несколько минут. Валя сидела, раскладывала скроенный материал и думала о том, до чего же прозорлива Лерка. Ведь надо же, все заметила. Только насчет любви с первого взгляда тут, конечно, лишнее. Понятно, что Вадим действительно приходил насчет машины. Был он на фабрике человек новый, и машина для него малоизвестная, вот и интересовался… Ну, а что касалось ее, — ну как Лерка догадалась?! Ей и в самом деле отчего-то хотелось, чтобы он снова пришел и опять бы возился с ее машиной, задумчиво разглядывая механизм. А она бы снова стояла рядом, следила за его руками.

Прошло три дня, машина работала безотказно, и Вадим больше не появлялся. Вале и видеть его за это время ни разу не пришлось. Тараканенко тоже помалкивала. Не любила она ошибаться в своих предположениях. Первые сутки Валей и в самом деле владело какое-то беспокойство. Покидала проходную в толпе работниц, и все ей казалось, вот сейчас он подойдет к ней… И по улице шла, думалось — идет рядом, догоняет ее. Даже оборачиваться не решалась. Утром тоже, когда приближалась к фабрике, не было покоя. А вдруг ждет?

Но получилось все совсем по-другому.

Увиделись они на четвертый день на ее улице. Вадим шел навстречу в коротком пальтишке и меховой шапке пирожком. На шее выбившийся наружу мохеровый шарф. Руки держал в карманах пальто. Ветрено было на улице и еще морозно.

Было это в субботу. В двенадцатом часу Валя шла в магазин, чтобы купить стиральный порошок. Мать затеяла стирку, а порошок был на исходе. И тут, откуда ни возьмись, навстречу он. Можно сказать, почти столкнулись — она и до угла не дошла. Столкнулись, и оба растерянно остановились, глядя друг на друга.

— Здравствуйте, — сказал он и посмотрел на Валю, как ей показалось, обрадованно и немного стеснительно.

— Здравствуйте, — ответила она, смутившись.

— Вы куда?

— Так, по делу.

— Далеко?

— Не очень. А вы что, живете на нашей улице?

Он засмеялся.

— Нет, я не здесь. Я случайно попал. Выходной сегодня.

— Я тоже выходная.

— Знаю.

— Откуда? Я не всегда в субботу.

Он пожал плечами.

— Про сегодня знаю.

Вале почему-то сделалось приятно оттого, что Вадим знал о том, что сегодня у нее выходной день. Похоже было, что и попал он сюда вовсе не случайно. Вадим, все так же радостно глядя на нее, сказал:

— Знаешь что, пошли в кино. На дневной.

— У меня дело, — неуверенно проговорила Валя.

— Успеешь потом.

— Вообще-то можно…

Валя подумала, что пока матери порошка хватит, а потом принесет. Как хорошо, что вышла на улицу в новом пальто и сапожках. Суббота. Мало ли кого могла встретить из знакомых. Вот и встретила. Будто догадалась. И удивилась сама себе, как это она сразу согласилась идти в кино. Спросила совсем глупо:

— А на что пойдем? Может, я видела картину?

Но нет, Валя хитрила. Ей было все равно сейчас, какую картину смотреть. Если бы шла и та, которую видела, она сделала бы вид, что будет смотреть впервые.

— В панорамном, — сказал он, — идет «Погоня». Американская. Поехали?

— Ладно, ты тоже не видел?

— Нет, говорят интересная.

Оба они не заметили, как совершенно свободно перешли на «ты». Да и о каких «вы» тут могла идти речь!

— На автобус! — Вадим и она двинулись в сторону остановки.

Пошли рядом. Странно, но Вале сейчас и в голову не приходило, что мать может ее хватиться.