Юрий Герасимов - Тропою таёжного охотника

Это был очень старый изюбр с толстыми, корявыми и короткими рогами. На шее, в темно-бурой гриве, попадались белые волоски. Серо-соломенный окрас спины переходил на боках в белесый.

Подвернув голову изюбра, охотник положил тушу на спину, привалил ее к колодине, затем сделал по животу продольный разрез и вытащил почти пустой желудок и залитый жиром кишечник. Левая почка оказалась простреленной еще вчера, и вся брюшная полость залита почерневшей кровью.

Обращали на себя внимание недоразвитые семенники быка. Они были мягки наощупь и заплыли жиром. Половая недостаточность у старого одряхлевшего оленя, прежде всего, выразилась в уродливой недоразвитости рогов. Эта физиологическая связь общего состояния животного с его рогами лишает больных и старых животных возможности производить потомство, так как быков с недоразвитыми рогами избегают оленухи, а более крепкие рогачи отгоняют их от коров.

С сальника и кишечника Симов набрал с полпуда внутреннего жира. Затем, завернув на крупе шкуру, вырезал полупудовый пласт подкожного сала. Весь этот жир он спрятал от собаки, заложив его в грудную полость зверя.

Голова старого изюбра с недоразвитыми рогами.

Старики давно ждали возвращения лейтенанта. Когда он подошел к табору, они в третий раз разогревали чай и поджаренные в сохатином сале куски печенки.

— Вот те на! Поздравляю с первым ревным изюбром, — сказал Рогов и пожал окровавленную руку охотника. — А меня Гаврила уверил, что зверь ушел без раны…

Старики тут же заседлали лошадей, приготовили переметные сумы и веревки для вывозки мяса. Рогов расспросил, где лежит изюбр, и, вскочив в седло, тронул коня. Симов ехал сзади и удивлялся, как по его рассказу Прокоп Ильич легко ориентировался в лесу.

Навстречу охотникам из чащи выбежал Батыр. Морда его была вымазана кровью, а бока заметно потолстели.

— Экка язва, брюхо, как бубен, набил… Шкода этакая! — добродушно ворчал Рогов. — Его, дьявола, караулить оставили, а он здесь нахозяйничал самовольно. Поди, весь жир оходил…

Пес опустил хвост и, виновато понурив голову, посторонился, отступив в кусты.

— Жир я спрятал, зря сторожа ругаешь, — заступился за собаку Симов и рассказал о ее превосходной работе.

Через час туша была разделана. Навьючив на каждую лошадь по 70 килограммов, бригада спустилась по Гаврашковому ключу и вышла на Улан к зимовью.

После обеда Рогов предложил Симову выйти в тайгу:

— Ты на трубу быков подразнишь, а я тем временем их стороной обойду. Сегодня, после дождика, можно вплоть подойти, так что переглядим всех, до последней телки…

Отправились за два часа до темноты. Километрах в трех от табора Симов попробовал вызвать зверя на трубу, подражая самому высокому голосу изюбра. Тотчас из распадка донесся ответ молодого быка. Олень проревел несколько раз.

— Уж больно горластый, одинокий, видать, — заметил Рогов. — Старый рогач при табуне обычно помалкивает. Ему не до реву. Охаживать коров надо. А этот орет все, зовет…

Старик примерно определил место зверя и, наметив наиболее удобный подход, немедленно отправился скрадывать его. Ловко пробираясь между кустами, мягко шагая по отсыревшему моху, он двигался бесшумно. Ичиги с голенищами из шинельного сукна облегчали бесшумную ходьбу, и он шел легко и быстро.

Симов время от времени вызывал голос зверя на трубу, помогая этим Рогову брать верное направление. Скоро старик поднялся на сопку и, осторожно пробираясь лесной опушкой, стал медленно заходить зверю в тыл. Изюбр тем временем перешел ключ, проревел два раза подряд и, яростно боднув по пути молодую лиственницу, направился к Симову. Приблизившись к нему метров на сто, он неожиданно остановился, уловив, по-видимому, фальшь в звуках трубы.

Рогов едва поспевал за оленем. Увидев, что он насторожился, и, убедившись, что это бык одинокий, без гарема, старик прекратил наблюдение. Охотники отправились дальше и вскоре снова встретили ревущего быка. Здесь им посчастливилось выследить старого изюбра с пятью оленухами. В отличие от первого, этот зверь на трубу не шел и отвечал на нее неохотно.

Так, с помощью трубы охотникам удалось за три дня обнаружить на Улане и его притоках еще четырнадцать «семейных» быков-изюбров, каждый из которых водил за собой от двух до семи оленух. В районе самородных солонцов на рев трубы ответил мыкающим стоном, а затем вышел к охотникам одинокий молодой лось.

Закончив учет изюбров, охотники отправились в сопки. За два дня Батыр облаял более десяти лосей, из которых три взрослых быка были с коровами, а остальные — одинцы.

Лошадям не хватало у зимовья подножного корма. Уваров с Роговым собрались в глубь тайги, на речку Шепшулту, к заготовленному сену, строить зимовье, а Симов — на реку Джилу.

Шепшулта — река тихая, в ее широкой долине много лугов, болот и небольших озер. Прилегающие горные отроги пологи и покрыты старыми гарями. Крутых косогоров-увалов, богатых горной травянистой растительностью, здесь нет, поэтому изюбры сюда заходят редко. Шепшулта — урочище сохатых. Район Джилы, в среднем ее течении, наоборот, богат увалами и множеством скалистых отстоев. Здесь в изобилии встречаются изюбры.

Старики помогли навьючить Сивку и, договорившись с лейтенантом встретиться через неделю на устье Улана, поехали по Гаврашковому ключу на перевал к Шеншулте. Симов вывел коня на тропу и тронулся в обратную сторону, вниз по Улану. Торная тропа шла под уклон, и Сивка, бодро шагая, отмеривал километр за километром.

После трехчасового перехода падь Улана раскинулась широкими воротами. Сосновый бор поредел. Показались скалистые берега Джилы и донесся шум ее порогов. На лугу высились два больших стога, накошенных летом Гаврилой Данилычем и Фокой. Симов перебрел Улан и без труда отыскал их летний балаган, покрытый лиственничным лубьем.

Табор был прекрасно оборудован и находился на живописном месте, у самого устья Улана. Развьючив и расседлав Сивку, Симов отпустил его к сену, а сам отправился заготавливать дрова. Работать топором ему не пришлось. Метрах в двухстах от балагана стояла вековая сосна, разбитая грозой. Кудрявая вершина дерева была срезана молнией, как топором, и лежала тут же у расщепленнего пня. Еще зеленая, не осыпавшаяся хвоя свидетельствовала о том, что все это произошло совсем недавно. Ствол сосны оказался разбитым на двух-трехметровые щепы, которые разлетелись вокруг на пятьдесят метров. Некоторые из них воткнулись в землю торчком. Щепа была абсолютно сухой, хотя признаков обугливания на ней не было заметно.