Юрий Герасимов - Тропою таёжного охотника

— Следов лосей не видать. Белка малость есть. Десяток добыл. С полсотни плашек поднял. Дорогой наследили колонки… Вблизи сайбы их штук пять живет. Я подходил к ней. Она в порядке, прогрызов нет, мясо цело.

Колонок.

Он достал из мешка десять беличьих шкурок, вывернутых мехом наружу и свернутых в комочки. Те, которые имели сильные прострелы и кровоподтеки, были внутри, со стороны мездры, набиты снегом. Снег впитал кровь, отчего кровоподтеки исчезли. Гаврила Данилыч вывернул шкурки мехом внутрь, нанизал их глазными отверстиями на тонкий ремешок и повесил для просушки в стороне от очага.

За дверью снова проворчал Батыр. Через несколько минут в зимовье вошел Фока. Брови, ресницы и небритое лицо его были покрыты инеем и искрились при свете костра. Фока обтерся рукавом, раскурил трубку и мрачно махнул рукой. Рассказывать ему было нечего. За весь день он не встретил ни одного свежего лосиного следа.

На поиски лося решил отправиться Рогов. Следующим утром, еще затемно, он ушел с зимовья вверх по Джиле. За ним увязался Батыр. К рассвету старик дошел до устья Барун-Джилы. В этом месте долина Джилы разошлась на две пади. Рогов выбрал левую. По ней он прошел еще 15 километров и, не встретив лосиного следа, присел на колодине отдохнуть. Не спеша, он осмотрел окрестности.

Батыр исчез. Прошло полчаса, а пес не показывался. Рогов вслушивался. Приставив к ушам руки, он, наконец, уловил отдаленный лай, доносившийся с верховьев речки.

Пробежав километр, Рогов снова прислушался. В закоченелом лесу царила тишина. Охотник двинулся было дальше, но вдруг увидел огромного лося, мелькающего в ерниковой чаще. Размашистой рысью рогач выбежал на берег реки. Заметив охотника, он мгновенно остановился. Тут же из кустов вывернулся Батыр, забежал наперед и яростно залаял. Прогремел выстрел. Просвистевшая над кустарником пуля глухо ударила быка в грудь. Он повернулся и бросился назад своим следом. Рогов выстрелил вдогонку еще два раза. Лось, далеко выкидывая ноги, удалялся и вскоре скрылся за поворотом.

На месте ранения животного шерсти и крови не оказалось. Это значило, что рана не сквозная и пуля глубоко засела в туше. Пройдя по следу, Рогов обнаружил на снегу алые капли. С каждым десятком шагов количество кровяных капель увеличивалось. Рогов торопился, ожидая за каждым поворотом увидеть лесного гиганта. Но следы его ровной рыси тянулись километрами. Лось продолжал идти без остановки.

На крутом повороте к берегу реки подступили обомшелые утесы. Старый бык предвидел это препятствие и на предательский скользкий лед не вышел, а круто отвернул и, не сбавляя хода, пошел вверх к водоразделу.

Охотник продолжал погоню. Напрягая силы, он крутым склоном поднялся на седловину. Следы лося и Батыра перевалили через нее и вели вниз.

На перевале Рогов нерешительно остановился и оглянулся назад, на знакомую падь Барун-Джилы. Переведя взгляд вперед, он увидел перед собой безграничные дали неизвестной ему тайги, раскинувшейся по долинам притоков Онона.

Колебание длилось недолго, и он рысью сбежал вниз. Следы привели к заваленному колодником руслу ключа. Нагромождение стволов затрудняло преследование. Сгустились сумерки, а следы лося и собаки все продолжали уходить вперед. Только наступившая темнота заставила прервать погоню. Старик присел на колодину и почувствовал, что силы его иссякли. С трудом он встал, выбрался на припойменную террасу «залавок» и отыскал в густом сосняке удобную площадку для ночлега.

Разметав снег, он поставил из веток заслон в виде плетня. Перед ним сделал постель, высоко настлав крупного лапника, а сверху — сухой травы. Со старой гари он притащил с десяток сухих обуглившихся колодин и развел сибирский костер. Непреодолимая усталость сразу овладела им, и он свалился в мертвецком сне.

С рассветом Рогов покинул стоянку. Через десять километров ключ вывел его к речке Урею. Здесь лось выбежал на лед и, судя по пятнам крови, упал. Но его нигде не было видно! Исчезли и следы…

Присматриваясь к мазкам крови, старик обнаружил на льду едва заметные следы санных полозьев и конских подков. Это открытие заставило осторожного охотника выйти повыше на берег и осмотреть окрестности; на юг бесконечной чередой уходили безжизненные однообразный склоны незнакомой долины. Нигде ни дымка…

У поворота реки старик обследовал снежный надув и обнаружил на нем следы саней, двух человек и Батыра. Он позвал собаку. Выстрелил. Застывшие окрестности ответили ему эхом. Тревога и тоска охватили его. Он внезапно ослабел и беспомощно опустился в снег.

Выехав с зимовья и поднявшись вверх по Шепшулте километров на десять, Уваров с Симовым свернули в ключ, где стояла сайба — хранилище мяса.

В лиственничном острове, в полутора метрах над землей, возвышался продолговатый трехметровый сруб. Стены его и пол были плотно сложены из добротных двадцатисантиметровых бревен. Потолок покрыт накатником. Поверх сайбы, одна навстречу другой, лежали, удерживаясь на пнях, две вековые лиственницы. Деревья многотонным грузом придавили крышу амбара, сделав его недоступным даже медведю.

Уваров срубил державшиеся на пнях стволы, свалил их на землю и разобрал сверху накатник. Внутри сайбы стояли наклонно прислоненные к стенам части лосиной туши. Благодаря этому куски мяса не примерзли к бревнам и не смерзлись между собой. Охотники легко извлекли их из амбара и погрузили в сани.

Сайба для хранения мяса.

Оставив внутри сайбы для привады лосиную голову, старик прорубил в боковой стенке небольшой лаз для колонков и перед ним установил самый маленький, «нулевой», тарелочный капкан Рядом с сайбой Уваров пристроил кулемку на колонка: сначала он сделал дворик, огородив полуметровым частоколом квадратную площадку в 30 на 30 сантиметров; в одной стороне частокола он оставил проход в 20 сантиметров, поперек которого положил бревенчатый порог в руку толщиной, а на него — двухметровое бревно, служившее гнетом.

С рогульки сторожевого кола свисал на крепкой нитке сторожок. При настораживании его заводили одним концом под бревно, другим — в зарубку насторожки. Для приманки Уваров отрубил кусочек мяса и бросил его внутрь дворика.

На этом охотники расстались. Уваров поехал с мясом к зимовью, а Симов отправился вчерашним следом проверить поставленные им кулемки и капканы.

Первая кулемка стояла среди нагромождения камней и колодника, где обычно водились колонки. Ловушка оказалась спущенной, а кругом нее были разметаны перья сойки. Птица первая посетила и попалась в самолов. Затем приходил колонок, который вытащил из ловушки мясо и растерзал задавленную сойку. Симов снова насторожил кулемку и положил во дворик остатки птицы. Можно было не сомневаться, что в эту же ночь придет колонок.