Зигмунд Скуиньш - Внуки Колумба

— Может, мне все-таки зайти завтра, — говорит он, — раз вы торопитесь…

Мерпелис, по-видимому, не расслышал, он продолжает неторопливо листать бумажки. Он уже никуда не спешит. «И что там столько времени читать в такой маленькой бумажке? Интересно, что Крускоп накатал про меня?»

Наконец бумаги изучены. Папка перекочевала на свое место. Щелкнул замок шкафа. Мерпелис спрятал ключ в карман жилета.

— Ладно, — говорит он. — Отдел кадров сам не решает такие вопросы, но я считаю, что у остальных тоже не будет возражений. Токари заводу нужны. В отпускной период цех вас, наверно, не отпустит. Учиться сможете начать осенью. Я отмечу в блокноте.

— Спасибо, — это единственное, что Липст в силах выговорить.

Сказочный замок семейства Красткалнов оказался весьма симпатичным домиком по соседству со станцией. Он так хитро запрятался среди густых деревьев и кустов, что создавалась полная иллюзия уединения и близости к природе. Липсту больше всего понравилась наружная деревянная лестница на чердак. Экзотический вид был и у крытой дранкой обомшелой кровли. Сам домик воздвигнут на довольно высоких каменных столбах, расположенных по углам, и, возможно, потому напоминает большую голубятню.

— Ну, — проговорил Робис, когда Липст закончил осмотр. — Факты соответствуют действительности, а? Ни в чем не соврали?

— Из какого окна видно море? — с невинным видом задал каверзный вопрос Липст.

— Ах, море? Вид на море открывается с чердака.

— А может, с верхушки трубы, — съехидничал Липст. — Что вам стоит, двум молодым людям…

— Еще ничего не устроено, — вмешалась Ия. — Вот здесь будет зеркало, а тут подвесная ваза на шнурках. Перегородим этот коридорчик занавеской, и тогда у нас будет кухня. Плита не нужна, летом можно отлично готовить на примусе. Даже лучше, не так жарко. А погляди, что здесь — кладовка! Клубничный кисель можно будет ставить сюда, чтобы остывал. Робис сластена. Он у меня как маленький…

Ия величественным жестом открыла и закрыла дверь чуланчика.

— Очень здорово! — сказал Липст. — Надо бы только полки сделать.

— Робис, ты слышишь! Липст тоже говорит, что нужны полки.

— Сделаю, сделаю.

— И не повредило бы маленькое окошко, — подливал масла в огонь Липст.

— Робис, слышишь?!

— Тебе было бы лучше за Липста выйти замуж. Я смотрю, у вас много общих интересов.

Ия побежала в магазин за покупками. Липст вспомнил, что еще не вручил новоселам подарок, и вынул из кармана бутылку вина и соленые пивные сухарики.

— Где шкаф, подлежащий эвакуации на чердак? — Липст поглядел по сторонам.

— Нет никакого шкафа.

— Как? Ты же сам утром говорил!

Робис виновато пожал плечами:

— Иначе ты не приехал бы.

Дипст погрозил Робису кулаком.

— Ты уголовник, — сказал он. — И с Угисом ты тоже надул меня?

— Нет! — Робис клятвенно прижал руку к сердцу. — Угис будет.

— Ну тогда еще ладно. Мне сегодня обязательно надо его увидеть. Чрезвычайно важное дело.

Липст посмотрел на Робиса и осекся. «Больше я не смею ничего ему говорить», — напомнил себе Липст. Впрочем, он не был убежден, что удержится от разглашения «редакционной тайны», если Робис станет выспрашивать поэнергичнее. Уберечь на кончике языка такой приятный секрет чертовски трудно! Однако Робис не проявлял ни малейшего любопытства. «Чрезвычайно важное дело», как ни странно, ничуть не заинтересовало его. Он продолжал болтать о разных пустяках. Интригующий тон, таинственное лицо Липста и выразительная мимика — все прошло мимо Робиса. Это несколько огорчило Липста.

— Хоть бы Угис приехал, — повторил он. — Мне надо ему рассказать одну вещь…

Липст прекрасно понимал, что заходит слишком далеко и сам вызывает Робиса на расспросы. Но у него так и чесался язык.

«Все! — успокаивал Липст свою совесть. — Больше я ничего не скажу, честное слово. — Но тут же его снова одолевал соблазн. — Интересно, Робис ни о чем не спросит, если я прибавлю, что чрезвычайно важное дело связано с рационализацией? Ведь пока Робис еще ничего не понял, секрет не выдан». И Липст добавил, что ему надо поговорить с Угисом насчет конкурса рационализаторских предложений.

— Конкурс закончился, — сказал он. — Кое-что уже известно…

— Что известно? — оживился вдруг Робис. Дремавший тигр любопытства, которого все время теребили за хвост, наконец, вскочил на ноги. Это обрадовало Липста. В то же врейя он струсил: «А как же теперь?» К счастью, в этот момент в калитку вошли Вия и Казис.

Робис встал со стула и вразвалку двинулся навстречу гостям. Сердце Липста забилось быстрее.

— Еще двое гостей! — воскликнула Ия с притворным отчаянием.

— Разрешите доложить, — Казис по-военному щелкнул каблуками, — бригада шкафоносильщиков прибыла!

— Хилая бригада, ерундовская, — сказал Робис.

— Неправда, отборная, — Казис вышел вперед и протянул Робису руку. — Привет!

Затем он поздоровался с Липстом:

— И ты здесь? Послушайте, Красткалны, вы, наверно, объявили всеобщую мобилизацию?

Казис был в новом светлом костюме и выглядел так, будто сошел с киноэкрана. Обрамленное белыми волосами, его загорелое лицо казалось вырезанным из темной сосновой коры. Он был необычно весел и разговорчив. Вия стояла подле Казиса. Они то и дело переглядывались и улыбались друг другу.

— Заходите в дом! Заходите! — приглашала Ия.

Липст не выпускал руку Казиса.

— А Угис будет?

Липст и сам слышал, как странно прозвучал его вопрос. Вместо нетерпения в голос прокралась явная тревога. И вдруг захотелось, чтобы Угис не приехал. Казис с Вией опять переглянулись.

— Нет, Угиса не будет, — сказал Казис. — В порядке укрепления силы воли корпит над учебниками. Послезавтра последний экзамен.

Липст отпустил руку Казиса. Ее тотчас перехватила Вия. Они пошли в дом. Липст проводил их взглядом. Ему стало жаль Угиса и взяло зло на Вию с Казисом.

Они сидели под кустом жасмина и пили вино. Цветы в сумерках мерцали, как чистый снег, и разливали дурманящий аромат. Вскоре над деревьями всплыла луна. Казалось, на темной сковородке неба зажарили яичницу-глазунью с красивым, кругленьким желтком.

Казис рассказывал анекдоты грузинских альпинистов. В промежутках Робис играл на губной гармошке, а сестры-двойняшки пели. Липст в основном воевал с комарами — давил их, выкуривал дымом и проклинал.

Ия с милым радушием выполняла обязанности хозяйки дома. Гостеприимство, как и вино, приходилось пить чайными стаканами. Каждые пять минут Ия желала иметь последние данные о самочувствии гостей. Иногда у нее возникали «идеи», например: затаить всем дыхание и послушать стрекотание кузнечиков в темноте.

— Чудесно, правда? — глаза Ии сияли от восторга. — Какой страшный шум — и все-таки тишина.