Георгий Марчик - Субботним вечером в кругу друзей

Он алкал крови. Он не знал меры в безумии своей злобы. И как красиво он был принципиален. Но это была вполне безопасная принципиальность. Впрочем, ему не аплодировали.

Бледное лицо Извейского сейчас поразительно напоминало мне кого-то. Я мучительно пытался вспомнить, на кого же он похож, и никак не мог вспомнить. Наконец блеснула догадка. Да, верно, его лицо сейчас было поразительно похоже на лицо мальчика, который когда-то в детстве ни с того ни с сего изо всех сил ударил меня ботинком по колену.

— Я бы советовал вам взять котлеты по-киевски, — любезно предложил начальник отдела Рогачев своему гостю и коллеге, такому же начальнику отдела, только из другого города, — Носову. — За окном летят желтые листья. Это здорово сочетается с котлетами по-киевски. Сейчас мы отлично пообедаем.

Рогачев явно претендовал на остроумие.

— А еще лучше они сочетаются с коньяком, — усмехнувшись, сказал Носов.

Рогачев заказал котлеты по-киевски и бутылку коньяка, хотя до этого собирался заказать водку. «Ловко он меня», — подумал он с легкой усмешкой.

Спустя четверть часа официант — молодой, пожалуй даже слишком молодой, и нагловатый, вернее даже наглый, официантишка — Рогачеву казалось, что он нарочито небрежно их обслуживает, — принес заказанное блюдо. Это был кусок куриного бока, зажаренного в сухарях, из которого вызывающе нелепо торчало сломанное крылышко.

— Разве это котлеты по-киевски? — недоуменно морща лоб, спросил Рогачев. Он уже выпил три рюмки коньяка и поэтому соображал не так быстро, как всегда.

— Да, это котлеты по-киевски, — сухо возразил официант. — У нас это так называется.

Его независимый тон, его манера говорить свысока, его гордая поза немедленно вывели из себя Рогачева.

— Вы зря упрямитесь, — раздраженно сказал Рогачев. — Уж в этом-то я разбираюсь немного лучше вашего. — Он издал нервный смешок. — Как-никак, наверное, я чаще заказываю себе котлеты по-киевски. Это мое любимое блюдо. И кроме того, я начальник отдела снабжения… Не раз выезжал за рубеж…

— Это котлеты по-киевски, — сказал официант.

Это становилось просто невыносимым, и все-таки Носов, которому хотелось выпить, попытался уладить намечавшийся конфликт.

— Согласитесь, что это не котлеты по-киевски, и делу конец, — миролюбиво предложил он официанту.

— Это котлеты по-киевски, — упрямо повторил молодой человек.

— Я вижу, вы настолько самоуверенны, — запальчиво сказал Рогачев, — что считаете себя вправе до сих пор говорить колидор вместо коридор.

— Я не говорил вам этого слова, — побледнев, сказал официант.

— Не говорили, так могли сказать. Вы же называете куриный бок с крылышком котлетами по-киевски.

Рогачев аккуратно взял двумя пальцами кончик крылышка и, покрутив в воздухе перед лицом официанта, широким жестом бросил его в открытое окно ресторана.

— Вот видите, — саркастически сказал он. — Куриный бок с крылышком прекрасно летает, а котлеты по-киевски летать не могут. В этом и заключается разница между ними, мой дорогой.

— Почему вы выбросили порцию в окно? — спросил официант. На его покрасневших молодых скулах бойко играли желваки.

«Сейчас мне придется считать до десяти», — с состраданием к коллеге подумал Носов.

— Почему? — хохотнул Рогачев. — А вам до сих пор не ясно? Да потому что хотел проверить — это котлета по-киевски или обыкновенная курица. А кроме того, это моя порция, и я могу делать с ней все, что мне заблагорассудится. Вы по-прежнему настаиваете, что это была котлета по-киевски?

— Да, — несколько растерянно ответил официант. Такой строптивый клиент ему попался впервые.

— Ну что ж, весьма сожалею, — сказал Рогачев. — Выходит, я не смог убедить вас. В таком случае пригласите-ка сюда метрдотеля и повара.

Официант повернулся и пошел за метрдотелем. Его окликнула хорошенькая официантка, обслуживающая соседний ряд.

— Послушай, чего он там дурака валяет? Хочешь, я сниму его?..

— Не надо, пусть, если хочет, поговорит с метром.

— Вы видели, какой нахал? — кивая в сторону удалившегося официанта, сквозь зубы сказал Рогачев. — Такому я никогда не спущу. Я буду спорить с ним до конца моей жизни, но докажу, что курица — это курица, а котлеты по-киевски — это котлеты по-киевски…

— Мне было очень приятно встретиться с вами, — спустя несколько минут оказал Носов, поднимаясь из-за стола. — К сожалению, я должен вас покинуть — у меня заказан междугородный разговор… — Он смущенно улыбнулся. — Большое спасибо за обед…

Рогачев рассеянно кивнул — он едва слышал эти слова. Все его внимание было сосредоточено на подходивших к его столику метрдотеле и шеф-поваре. Последнее, что слышал Носов, были гневные слова Рогачева:

— Вы тоже называете это блюдо котлетами по-киевски?!

Лисин алкал. Он усиленно шарил глазами по окружающей действительности, но, увы, вокруг мелькали лишь чужие ноги. Выше его взгляд не поднимался.

Жизнь сурово перечеркнула планы Лисина, и он, уныло сутулясь, побрел домой. А планы были самые скромные: найти пустую бутылку, сдать ее и на вырученный двугривенный взять в автомате кружку пива. В своем подъезде он вяло нажал кнопку вызова лифта, сиротливо дождался, пока распахнутся лакированные створки кабины, и шагнул внутрь. Там она и стояла. Пустая, желанная, со свежими потеками влаги на внутренней поверхности. Кто-то, значит, оставил. Не утерпел. Не донес до дома. Выдул из горла прямо в кабине и аккуратно поставил пустую на пол. Вот это находка. Но сзади уже вслед за ним кто-то вталкивался в тесную кабину.

Это была крайне неприятная личность — живущий над ним на восьмом этаже временно работающий Мордач. На его похожей на массивную тыкву голове сидела лихо заломленная маленькая шляпка с двумя перышками за тульей.

Лисин кивнул ему. Тот в ответ осклабился, как сытая дворняга, а у самого взгляд зажегся этаким подлым пониманием — углядел, значит, чертов сын, бутылку.

Стоят они так друг против друга и непринужденно молчат, пока лифт, словно старая кляча, тянет их вверх от этажа к этажу. Поднять при соседе бутылку Лисин не мог — это значило бы уронить себя.

Лифт подтянулся к седьмому этажу и, дернувшись, остановился. С треском выщелкнула утопленная черная кнопка. Гостеприимно разинулась дверная пасть — пожалуйста, мол, гражданин, вон… В голове Лисина испуганным воробьем метнулась мысль: «А как же бутылка? Оставить ее этому алкашу? Да ни за что в жизни!» Тот уже нацелился своим коротким носом в угол.

— Ты чего? — с гнусной улыбочкой сказал Мордач замешкавшемуся Лисину. — Твой этаж — выходи!

— Ежжай к себе, — Лисин решительно махнул рукой. — Я вспомнил — мне еще надо глянуть в почтовый ящик.