Василий Лебедев - Высокое поле

«Нет, пригодилась Юре боксерская выучка, не опозорил он фамилии Вязовых», — думал отец, и печаль его светлела.

Он пошел на тренерскую работу и до самой пенсии был среди молодежи, учил их тонкому мастерству, сдержанности, мужеству. Его наметанный глаз безошибочно определял, кто шел в бокс ради самозащиты и самоутверждения, кто для зазнайства и пустой уличной славы, а кто — и этих Вязов особенно ценил — для самого спорта, который важен в настоящем и может всегда понадобиться в будущем… Никогда раньше — даже когда Вязов выступал под красным флагом на зарубежных рингах — слово «Родина» не имело для него такой глубины и конкретности, как после гибели сына…

Вязов любил тренерскую работу, он вырастил немало хороших боксеров и радовался, что каждый из них был прежде всего человек.

Разговор ребят снова привлек его внимание.

— Вадя, мне сегодня приснилось, что ты стоишь на «единичке», все аплодируют тебе. Кругом фоторепортеры, цветы у девчонок…

— Не знаю, ребята, удастся ли мне сегодня взять финал. Правая кисть после вчерашнего боя…

— Что ты, Вадя! Ты рубись! Ведь ты из наших один остался в финале. Надо!

Вадим молчал.

— Слушай, Вадя, я вчера думал, что ты сошел, когда нарвался на его встречный. Смотрю — лежишь. Ну, думаю…

— Я тоже думал — все. Встаю на седьмом счете, а в глазах круги, канаты плывут.

— Ну, ты его все равно крепко уделал! Третий раунд весь был твой!

— Ну, и крепче меня делали… — поморщился Вадим, взглянув почему-то на Вязова.

«Юра вот так же не любил гордиться…» — подумал Вязов.

— Да! Парни! — воскликнул долговязый. — Я читал недавно, как один наш боксер на какой-то международной встрече чуть не покойником валялся во втором раунде — под гонг в угол оттащили секунданты, а за минуту очухался да как пошел рубиться. Зал выл, что псарня, а наш несет его на ближней дистанции. Потом как чухнет — тот и костыли в зал, под канаты высунул.

— Ближний бой требует большого мастерства, — заметил Вадим.

— А как ты себя чувствуешь в ближнем? — спросил долговязый.

— В ближнем бою я люблю работать… — задумчиво ответил Вадим и добавил, помолчав: — Был у нас такой боксер — тренер говорил — Федор Вязов, большой мастер ближнего боя!

Вязов кашлянул и отвернулся к промерзшему стеклу. Он чувствовал, как теплеет у него в глазах… Трамвай дернуло на повороте.

— Алё, парни! Рынок! Нам через одну!

Вязов у рынка не вышел.

Дом культуры, где проходило первенство, штурмовали толпы любителей спорта. Лишние билеты рвали прямо из рук.

Вязов надеялся раздобыть билет таким способом, поэтому он стал посматривать, не попадется ли кто из старых знакомых — тренер или судья, но все они, видимо, были уже в помещении. А время подходило к началу. Вязов заволновался, в нем проснулась забытая страсть. Решительно направившись к двери, он приосанился и объявил билетерше:

— Я — Вязов. Мне надо пройти на соревнование!

— Ваш билет!

— Я — Вязов!

— А я — Фурова. Давайте билет или не мешайте, отойдите!

Позади засмеялись.

Из глубины фойе, заметив непорядок, вышел милиционер.

Вязов вышел на улицу, выбрался из толпы и опустил уши у шапки. Хотел было ехать на рынок, но тут ему повезло: продавали три билета. Один достался ему.

Когда Вязов вошел в зал, полный народа, все помещение уже охватывал мягкий полумрак, лишь красавец-ринг, ярко освещенный на сцене, свежо белел канатами. За судейским столом было еще пусто, но кто-то уже там ходил, пробовал микрофон, двигал ящики с канифолью, тазы, устанавливал кувшины с водой.

Вязов шел по залу и радовался всей этой обстановке, любуясь рингом, знакомым гулом зала, флагами над сценой, но, вспомнив про нелепую хозяйственную сумку в руках, спешно вернулся в фойе и спрятал сумку за батарею отопления. Потом он расстегнулся, снял шапку и пошел отыскивать судью соревнований.

Главный судья, в белых штанах и белом галстуке под серым пиджаком, уже шел по коридору от судейской в сопровождении своих помощников. Увидев Вязова, он поднял брови и остановился с вопросом на лице, относящимся к пальто этого немного странного человека.

— Я — Федор Вязов. Решил присутствовать на соревнованиях, посмотреть, так сказать, новую спортивную поросль…

— Здравствуйте, товарищ Вязов! — главный судья протянул руку. Давно о вас ни слуху ни духу. Очень рад! Разденьтесь, пожалуйста, в судейской и пожалуйте к нам за стол!

Судейская коллегия вежливо посторонилась.

— Товарищ Вязов! А вы не помните меня? — вдруг спросил судья. — Мы с вами ездили на соревнования за границу. Лет тому, так… тридцать пять будет, пожалуй… Вы там выиграли все бои.

— Нет, что-то не помню вас, — честно сказал Вязов, остановившись вполоборота.

— А я там почти все проиграл… — негромко закончил старый судья и покачал головой. — Так вы раздевайтесь, раздевайтесь!

Время истекало. Зал нетерпеливо всплескивал хлопками, требуя начала. В дверях, у самого выхода на сцену, разминалась первая пара. «Мухачи» с наигранной непринужденностью приседали, потягивали мышцы пояса, плеч, делали бой с тенью, искоса поглядывая друг на друга. Тут сладко пахло перчатками, по́том…

Вязов, раздевшись, прошел к судейскому столу. Главный судья подвинул ему свой стул, а себе взял у помощника. Тот принес себе табурет бокового судьи, побежавшего за стулом в раздевалку, и после этого началось.

Главный судья встал и объявил о начале финального дня соревнований. Нужно было вызывать первую пару, но судья сделал паузу, откашлялся и громко заявил:

— Товарищи! Сегодня на финальных соревнованиях за судейским столом присутствует Федор Вязов, многократный чемпион…

По залу прокатилась низкая волна восклицаний, а затем, когда Вязов привстал и поклонился, — гром аплодисментов навалился на сцену. Вязов сел и, почувствовав, что у него покалывает в носу, достал носовой платок.

Ударил гонг, и первый бой начался.

— Как ваше мнение? — почтительно спросил старый судья Вязова, сидевшего чуть позади, когда прозвучал гонг после третьего раунда.

— Я думаю, синий чище работал, — ответил Вязов неторопливо.

Судья на ринге собрал листки у боковых и, перегнувшись через канаты, подал главному. Результат долго не объявляли. Произошла заминка: у двух судей были подняты красные флажки, у одного — синий. Но вот главный судья поднял тоже синий, как и его помощники за столом, и победу присудили боксеру из синего угла ринга.

В задних рядах долго свистели недовольные.

Вязов, уже отвыкший от этой обстановки, стал заметно уставать, но он ни за что не отказался бы от удовольствия посмотреть того парня из трамвая, которого товарищи звали Вадимом.

В седьмой паре вышел, наконец, Вадим в белой майке, в черных трусах с эмблемой и стал в красный угол.