Василий Шурыгин - Октябрьские зарницы. Девичье поле

Подавляющее большинство присутствовавших на митинге проголосовало за создание волревкома. Ни один кандидат в члены временного органа революционной власти не получил серьезного отвода. Северьянов спрыгнул с широкого днища ступы и, чтобы размять онемевшие члены, стал похаживать взад-вперед перед столом президиума.

Против ожидания организаторов митинга, здание волостного земства намного раньше до объявленного Орловым срока выплеснуло разгоряченных, красных и потных бородачей земцев. В этот момент как раз и из церкви повалил народ под трезвон колоколов, возвещавших об окончании церковной службы. На площади все усиливался многоголосый говор и шум. Когда Стругов предложил задавать оратору вопросы, на Северьянова, остановившегося возле ступы, начал напирать земец — рослый, с огненно-рыжими волосами на голове и в бороде, в армяке нараспашку, под которым был аккуратно, на все пуговицы, застегнут и подпоясан широким офицерским ремнем новенький бобриковой пиджак.

— Не своим товаром стал ты торговать, молодой человек! — погрозил рыжеволосый овчинно-белой шапкой.

— По себе судите, — спокойно оглядел Северьянов земца.

В толпе кого-то взорвало:

— Дай ему, товарищ Северьянов, пороху понюхать!

— Заткни ему, Силантий, рот рукавицей!

Рыжеволосый земец окинул хищным взглядом умолкшую толпу:

— Чужих коз собрались считать?!

— Миллян! Не хами! — поднялся Силантий за столом. — Из щеп похлебки не сваришь.

Это был старший брат поручика Орлова. Не удостоив вниманием реплику, он обратился снова к Северьянову:

— Товарищ оратор, прошу сперва на мой вопрос ответ дать! Ежели я, к примеру, имею восемь лошадей, — он покосил хитрые, скользящие глаза на Силантия, который с язвительным прищуром царапал его лицо медвежьими глазками, — имею также 50 десятин земли, то есть хутор, двух батрачек…

— …которые у тебя больше месяца не живут, — вставил Силантий.

— Он даже Марюху Горюнову заездил, — хохоча, вставил Василь. — Не девка — конь, а и та удрала.

— Известный снохач! Ему невесток мало.

Орлов ворочал огромными желтыми белками в сторону стоявшего в нетерпеливом ожидании Стругова.

— Председатель, веди собрание! По какому праву оратору рот затыкают?

— По такому, по какому ты не попросил у меня слова! — ответил спокойно Стругов, не спуская с Орлова своих серых немигающих глаз, полных открытой лютой, но сдерживаемой ненависти.

— Могу я быть депутатом Совета? — обратился Орлов снова к Северьянову.

— Если выберут…

— Попробуй такого бугая не выбери! — не дал договорить Северьянову Василь. — Крыши со всех бань раскидает.

«А действительно, — подумал Северьянов, — что как в деревнях таких вот «орлов» выберут в волостной Совет?»

Кто-то, будто вторя его мыслям, выкрикнул:

— Этот любую деревню под себя подомнет.

Орлов с притворным почтением поклонился Северьянову:

— Вашим большевистским ответом я вполне довольный. Спасибо за внимание к мужику! — Орлов надел шапку и прошагал, как победитель, в круг уполномоченных волземства, столпившихся с правой стороны президиума. Проходя мимо Маркова, бросил:

— Ты, Силантий, лаять лай, да почаще хвостом виляй!

— Не злобствуй, Миллян, все равно толокном Волги не замесишь.

По ступенькам крыльца, нарочито не торопясь, спускались поручик Орлов, средний из братьев, и Нил.

За ними, печально опустив голову, шел Володя — сын красноборского священника. На нем была солдатская шинель с погонами вольноопределяющегося. По выправке, по движениям и по тому, как поручик Орлов держал свой острый подбородок, видно было, что сознание собственного достоинства у него давно переросло в сознание собственного превосходства, что он себя давно и решительно причислил к высшему кругу российской интеллигенции. Но как он ни пыжился, а печать какой-то приниженности и хронического испуга на красивом, с болезненным румянцем лице выдавала сейчас его духовное убожество.

— Вы, Володя, все бездельничаете? — бросил он через плечо сыну красноборского попа.

Попович с добродушной ленцой поднял брови:

— Лучше ничего не делать, чем делать ничего.

— Вот как! — поручик дрыгнул слегка тонкими бровями. — Выходит, мы воду в ступе толчем?

Володя молча отвернулся. В глазах его теплилась спокойная, не злая ирония. Поручик быстрой военной походкой подошел с правой стороны к президиуму митинга.

— У вас есть мандат на право организации ревкома и отряда? — обратился он к Стругову, стараясь быть корректным.

Вместо Стругова в президиуме стремительно поднялся Вордак. Вынул быстро из кармана шинели наган, положил перед собой на стол:

— Вот наш мандат!

Поручик спокойно скользнул холодными колючими зрачками по лицу Вордака и брезгливо отвернулся.

— Гражданин Северьянов, вы тоже считаете вполне достаточной эту аргументацию? — он кивнул на наган.

— Да, вполне! — Северьянов не мог сдержать улыбку.

— Я спрашиваю серьезно. На каком основании вы организовали ревком?

— Спросите лучше у Родзянко, на каком основании он образовал временное правительство?

Лицо поручика исказила судорога, похожая на улыбку. Он процедил сквозь зубы:

— Что позволено Юпитеру, то не позволено быку. Вордак и Родзянко — вещи несоизмеримые.

Северьянов сжал кулак и слегка стукнул им по днищу ступы.

— И вы смеете после этого называть себя социалистом?

Толпа зашаталась в разные стороны в шуме и криках: «Долой снохачей!», «Конец буржуйской власти!», «Вон Куракиных из нашей волости!», «Грабители, сгубили Россию!».

Кто-то за спиной Северьянова пел жидким тенорком: «Э-эх! С огнем играют ребятки! А ведь с чем играешь, от того и помираешь».

Фронтовики и примкнувшие к ним до конца обедни красноборцы оказались прижатыми к зданию волземства пестрой подковой богомольцев из разных деревень, среди которых было большинство стариков, старух, пожилых женщин, молодиц и девушек.

Чуть в сторонке, справа от этой подковы, на небольшом бугорке, прижавшись друг к другу, стояли Наташа, Прося и Ариша. Все три молча, но с волнением следили за колыхавшейся в разные стороны растревоженной любопытством толпой. Неподалеку от них с напряженными до испуга лицами стояли Гаевская и Даша.

Когда, наконец, Стругову, ставшему на стол, удалось угомонить толпу, поручик Орлов продолжал:

— Вы ответите за учиненное вами самоуправство во владениях князя Куракина!

— Можете не беспокоиться, господин поручик, — возразил Северьянов. — На любые ваши действия ответим, как сочтем нужным. А Салынскому, вашему другу, сообщите, что в Красноборье не удастся, как в Корытне, разогнать ревком.

Стругов сошел со стола, стоя перед столом, поправил на голове окровавленную повязку. Северьянов, как на своего боевого коня, быстро вскочил на ступу.