Василий Шурыгин - Октябрьские зарницы. Девичье поле
- Название:Октябрьские зарницы. Девичье поле
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Московский рабочий
- Год:1968
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Василий Шурыгин - Октябрьские зарницы. Девичье поле краткое содержание
«Октябрьские зарницы» — это правдивая, волнующая история о том, как крестьяне глухого лесного края вместе с первыми сельскими большевиками боролись за свою родную Советскую власть.
Действие повести «Девичье поле» происходит летом 1918 года в Москве на съезде-курсах учителей-интернационалистов.
Октябрьские зарницы. Девичье поле - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Слишком у нас этот процесс затянулся, — процедил, давя орех зубами, Орлов. — Пора бы нам вожжи покрепче натянуть.
— Нас попросят с вами это сделать. Мы еще пригодимся.
— Вот и я ему все время говорю это, — подхватил Нил.
— Для разрушительного процесса революции, — продолжал Дьяконов, — нужны демагоги вроде Северьяновых и Вордаков. Этот процесс у нас скоро кончится. Революция призовет подлинных исполнителей ее творческих начертаний. Революции понадобятся государственные…
— Чиновники! — вставил Володя, катая орех по столу пальцем, как мякиш хлеба.
— Ничего в этом звании я не вижу позорного, — возразил Дьяконов. — Я имею, конечно, в виду таких, например, как Калинович, Сперанский.
— Столыпин, — добавил Володя.
— Пробросаетесь Столыпиными! — сверкнул глазами Орлов. — Побольше бы таких нашей матушке-России, и мы копытами наших кавалеристов и казаков улицы Берлина давно уже топтали бы.
На молчаливого Володю нашел злой дух противоречия.
— А вы стучали бы кулаками по столу под самым носом испуганного кайзера!
— И стучал бы, — стукнул по столу кулаком Орлов.
— Разрешите же, господа, мне закончить свою мысль, — пожаловался забытый Дьяконов.
— Говорите, только покороче, — по-председательски властно бросил Орлов.
— Продолжаю. Революция скоро потребует в центр политической жизни…
— Столыпиных! — помог кадету Володя.
— Хотя бы! — согласился всерьез Дьяконов. — Демагоги уйдут в массы, в самую гущу народной жизни.
— Они, кажется, оттуда и не уходили.
Дьяконов постарался не заметить реплики и продолжал нараспев:
— Демагоги займут отведенные им историей места у станков и плугов. Они…
— Будут петь аллилуйю чиновничьей прыти ваших чиновников.
— Это же, господа, наконец, несносно! — не выдержал Дьяконов и уставил стекляшки своих пенсне на взбунтовавшегося поповича.
— Володя у нас без пяти минут большевик! — грустно улыбнулся Нил.
— Я просто хочу, — добродушно объяснился Володя, — внести свой вклад в очерк великих революций.
Нил подошел к Гаевской, взял из стопки книгу и указал взглядом на обложку:
— Люблю Мольера! Его смех ярко изобличает алчность, невежество, низкопоклонство, бездарность, золотые мешки, медные лбы подлых святош, чванливых выскочек, рвачей, стяжателей, бездельников, расхитителей народного достояния! — Произнося громко и выразительно эту тираду, Нил все время попеременно поглядывал то на Орлова, то на Дьяконова. Положив книгу, шепнул Гаевской: — Молодец Володя! Этот общипанный кадетик решил нам читать поучение, как Владимир Мономах детям. Оба они с Орловым сегодня портят нам музыку. Веселый вечерок провели бы, а? Сима? Взять, что ли, да и сыграть «Березку»? — Нил потянул руку к двухрядке, но раздумал. — У меня плохо получится! — Подошел к столу с орехами и сел, не нарушая больше воцарившегося тоскливого молчания.
На этот раз молчали долго. Слышалось кислое дразнящее тиканье ходиков. Нил не выдержал:
— Мне тяжело с вами. Я не могу молчать, а вы не можете слушать.
— Для чего ты о Мольере заговорил? — спросил у него Орлов.
— Попала под руку книга, ну и заговорил. Вообще, ты знаешь, я люблю французских драматургов. С ними весело и легко. Они, если даже и поучают, — Нил взглянул на Дьяконова, — то и это у них получается остроумно. Скриб, например, одному начинающему драматургу советовал: «Сокращайте вашу пьесу, обязательно сокращайте! То, что вычеркнете, не будет освистано».
— Я тоже люблю французских писателей, — поддержала Гаевская. — Совершенно согласна с тобой, Нил: с ними весело и легко живется.
— А Чехов? — сощурил длинные черные ресницы Орлов. — С ним вам не весело?
— Мне с Чеховым скучно! — возразила Гаевская.
Всем как-то сразу почувствовалось, что они «по-чеховски» устали друг от друга. Каждому из них хотелось убежать куда-нибудь, как можно дальше от своего соседа. Только куда бежать? Во что верить? Перед чем склонить колена? Чему молиться?
Володя, как всегда, держал себя сейчас особняком, наблюдал и думал. Он представил вдруг, что вот они трое — Орлов, Нил и Дьяконов — сходятся, по старинному русскому обычаю, за стаканом вина, пьют, закусывают, разговаривают, и в разговорах тонкими нитями плетут одну мысль, что они самые умнейшие на русской земле люди. Но не могут решить одного: кто же из них троих самый умнейший. Втайне за это ненавидят друг друга и ждут, у кого первого из них от этой ненависти рот свернет набок. Окинув унылым взглядом своих собеседников, Володя подумал: «Куда уползет этот массовый продукт духовного растления цивилизованного мещанства, когда рабочие и крестьяне возьмут власть в свои руки?»
Из кухни отворилась дверь, вошла сторожиха — пожилая солдатка в темно-синей клетчатой паневе и белой холщовой рубахе с вышитыми плечами и обшлагами на рукавах.
— Серафима Игнатьевна, там какой-то солдат с ружьем стучится, ти пускать?
Гаевская оторвалась от тетрадей, встала и пошла сама открывать. Сторожиха, уходя следом за ней, захлопнула звонко за собой дверь. Орлов невпопад двинул по столу рукой, оттолкнув в сторону какую-то записную книжку в синей дерматиновой обложке. Дьяконов снял пенсне, стал протирать стекла носовым платком. Володя с ухмылкой почесывал коротко стриженный затылок.
От неожиданной встречи с «контрреволюционной сворой» Северьянов в нерешительности остановился у порога. Гаевская, показалось ему, смотрела на него такими же глазами, как в первую их встречу у крыльца земства. Сейчас этот взгляд говорил: «Мне захотелось на вас посмотреть в их компании».
— Садитесь, пожалуйста! — сказала она и поставила стул между Орловым и Дьяконовым.
Северьянов снял папаху, поздоровался общим поклоном, стуча громко каблуками своих солдатских сапог, подошел к столу. Но не успел он сесть, как Орлов сделав кислую мину, встал:
— Извините, Серафима Игнатьевна! Мне очень срочно в Литвиновку. И вас, господа, прошу извинить.
— Я тоже с вами, в Литвиновку! — подхватил Дьяконов. — Мне, господа, необходимо там быть. Прошу прощения! — Обратясь к Северьянову, мягко добавил: — Весьма сожалею, что не могу разделить с вами компанию. — И расшаркался, улыбаясь с наигранным сожалением и уважением. От порога опять любезно откланялся и помахал даже фуражкой. Нил и Володя молча наблюдали эту театральную мизансцену.
Разговор плохо клеился, как ни старался Нил расшевелить гостя. Гаевская молча, как и Володя, слушала. Когда Северьянов смотрел на нее, она не отвечала на его взгляды, а глядела на Нила, на Володю либо куда-нибудь в сторону. Когда же он обращался к ней, говорила, стараясь по-прежнему не глядеть на него, избегать встречи с его взглядом. Это злило Северьянова, он рассеянно и вяло отвечал на вопросы Нила и не всегда впопад. «Черт возьми, что мне делать с этими сапогами, тут в комнате они еще пуще пахнут дегтем!» Заметив Володину улыбку, с трудом сдержал желание взять этого поповича за воротник и вывести из комнаты. Не рассчитывая и не желая видеть здесь представителей, как он считал, колокольного дворянства, Северьянов очень обрадовался бы, избавившись от их присутствия.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: