Владимир Чекменев - Оторвановские новости

Наконец бывший молоковоз остановился, сказал:

— Садись, пробуй. Доедешь до моста и обратно.

Моторин сел за руль. Холода он уже не чувствовал.

Вспотел, хоть раздевайся.

— А ты не хочешь со мной?

— Нет, сразу привыкай к одиночеству. Так быстрей научишься. Трогай!

Никита поехал и обрадовался. Сам поехал, без посторонней помощи! В деда мать! Оказывается, ничего страшного, очень даже просто управлять мотоциклом! Если теряешь равновесие, наступи на землю, выправь машину и — дальше А когда едешь быстро, равновесие само собой держится. Моторин увеличил скорость. Красота! Солнышко только встает, а он уже почти научился ездить. Здорово!

Недалеко от моста через овраг паслись колхозные коровы. Здоровенный бык Чалдон направился через дорогу на другую сторону пастбища, но, заметив приближающийся мотоцикл, остановился, разрогатился среди дороги, уставился на Моторина. Никита и без того волновался, а увидев колхозного быка, растерялся совсем.

— Уйди, задавлю к хренам! — крикнул он, словно перед ним был человек, а не бугай.

Чалдон ни с места. Хотя и стоял он полубоком к Моторину, но загородил всю дорогу. По обеим сторонам кюветы, свернешь — загремишь, в деда мать! Бык махнул хвостом, облизал ноздри, начал ковырять копытом землю.

— Тпрусь, бугай чертов! Отвечать за тебя, за дурака, няхота!

Не-ет, скотина дорогу не уступит. Надо останавливаться. Но вгорячах Никита ошибся, прибавил газу. Машина рванулась и… Мотоцикл в кювете, Моторин за кюветом. А Чалдону хоть бы хны, только чуть сместился. Он смотрел на лежащий мотоцикл, продолжая махать хвостом и облизываться.

Моторин вскочил, схватил ком земли, захромал в сторону Чалдона.

— Иди отсюда, поганая рожа, пока я тебя не искалечил! Уставился, как баран на новые ворота! Как дам — улетишь!

Но подходить близко к быку Никита не стал. Ковырнет рогами — и сам улетишь… Моторин остановился, бросил ком в Чалдона, попал ему в бок. Кожа на Чалдоне дрогнула, он мотнул головой, пригнулся. Никита попятился, ища глазами что бы такое схватить повнушительнее. Но ничего внушительного не попадалось.

— Тебя спасал, а сам чуть не разбился! — продолжал оглядываться Моторин.

Между тем к месту падения Никиты изо всех сил бежал Батюня.

Пастух Никифор неторопливо подошел к Чалдону, огрел его кнутом. Бык пробежал через кювет, остановился на почтительном расстоянии от людей, оглянулся на них, начал щипать траву.

Любознательная скотина, — сказал пастух подходя ближе к Моторину, — Понравится ему что, уставится — целый час будет глазеть, хоть в бельмы набрызгай. Одним словом, с дуринкой. Сильно ушибся?

— Плечо ссадил, — ответил Никита. — И коленку тоже.

Батюня продолжал бежать.

Моторин вместе с пастухом подняли мотоцикл, попробовали его завести — ничего не получилось. Стали ждать Батюню. Тот наконец добежал до них, остановился, тяжело дыша, не в силах вымолвить ни слова. Отдышался немного, спросил:

— Повреждения есть?

Моторин перечислил свои раны.

— Ничего, быват и хуже, — успокоил его бывший молоковоз — Бабы подлечат, как новый будешь…

— Меня-то подлечат, а вот с ним как быть? — кивнул Никита на мотоцикл — Не фырчит. Все нутре, наверно, отшиб.

Батюня осмотрел машину, ощупал, постучал, покрутил, завел.

— Зверь, а не аппарат, — сказал он. — Для него такой полет — тьфу! Считай, что тебе крупно повезло. Продолжаем учебу.

С колхозным быком Чалдоном Никита Моторин встречался еще не раз. Но эти встречи заканчивались благополучнее, без падений. Никита начал привыкать к рулю и уже не волновался, как в первый раз. Он осторожно объезжал Чалдона на малой скорости, даже ухитрялся проехать через кювет или поворачивал назад. Бык глядел ему вслед до тех пор, пока Никита не скрывался из виду.

Постепенно Моторин научился неплохо управлять мотоциклом, и Анисья даже рискнула с ним прокатиться. Он домчал ее почти до райцентра, потом обратно. Быка Чалдона на этот раз не встретили. Прогулка на колесах жене понравилась.

Начитался Никита Моторин романов, повестей, стихотворений и вдруг почувствовал влечение к стихосложению.

Как-то сидел он в кухне, ел блины со сметаной. В ногах крутилась серая кошка. Дал ей кусок блина, разогнулся и увидал в окно, как мимо ограды прошла с палкой в руке бабка Апроська. Неожиданно в уме появилось четверостишие:

Анисья стояла у печки, опершись на чапельник. Никита привстал, отодвинул от себя тарелку с блинами, прочитал четверостишие вслух. Жена посмотрела на него и только вздохнула.

С тех пор пошло… Приятно Никите. Пусть стихи получаются чудные — зато складно и ладно. Душа радуется Никому он их не показывает, одна Анисья заглядывает в его писанину. Но ее никто не заставляет, не нравятся стихи мужа, пусть не читает. На всякий случаи он пригрозил ей:

— Гляди, старая, не проболтайся кому… Услышу хоть один анекдот про это… как дам — улетишь.

__ С ума сходишь, — ответила Анисья. — Бросаи чудить, пока не поздно… Пушкин из тебя все равно не получится, устарел.

— Доворчишься. Сочиню про тебя чего-нибудь, узнаешь.

_ Да где уж тебе про меня!.. — отмахнулась Анисья.

_ Не веришь? Ну гляди… — Моторин посмотрел на потолок, пошевелил губами. — Дождалась, старая, доворчалась… Слушай.

Жена засмеялась, потом посерьезнела.

— Брехун ты… Из тебя поэт, как из моей юбки парашют.

И ушла в другую комнату.

— А-а, не нравится! — заликовал Никита. — С сатирой, девка, шутки плохи! Как говорится, не в бровь, а в глаз попал!

Дверь открылась, в проеме показалась голова Анисьи.

— Ты про себя сочини! Про себя, Мотаня чертов! Как картинку над кроватью повесил!..

Жена опять исчезла. А Моторин пробормотал:

— Надо будет, сочиню. Тебя не спрошусь.

Как ни таился Никита, но оторвановцы каким-то образом пронюхали про его новое увлечение. Опять пошли анекдоты. Дескать, Никита "Василия Теркина" пишет, "Войну и мир" собирается перерабатывать.

Моторин шумел на жену:

— Всё ты-ы!.. Ты-ы, в деда мать! Больше некому! Дождешься у меня!..

Уставшая, расквашенная осенними дождями земля крепко заснула, укутанная снежной простыней. А с мутного неба крупными хлопьями продолжал падать снег. Никита Моторин задумчиво глядел в окошечко кладовой на колхозный двор и немного жалел, что наступила зима. Долго теперь не покатаешься на мотоцикле. В голове Моторина возникают различные предложения. Он старается сделать из них четверостишие, рифмует слова — ничего не получается. А сочинить что-нибудь очень хочется. Никита прошелся по кладовой взад-вперед, сцепив за спиной пальцы рук. Опять остановился у окошечка. Потом вдруг сорвался с места, быстро подошел к столику, зашуршал карандашом по бумаге. Все-таки получилось четверостишие. Но какое…