Георгий Лезгинцев - Инженер Северцев

Сидевшая впереди слепая старушка говорила о приближении нового всемирного потопа. Своими ушами она слышала, как один ученый дачник говорил, что взорвали атомную «или какую еще посильнее бонбу и пробили в небе огромадную дырку, а заделать ее теперь нету никакой возможности». Кто-то поднял бабку на смех, та обиделась за ученого дачника и стала на память цитировать «священное писание», где все точно прописано про атомную «бонбу». Ане не удалось дослушать дискуссию до конца.

Косой холодный дождь провожал Аню до забора птицынской дачи, не уберег даже раскрытый зонт — подол платья вымок, неприятно прилипал к ногам. Калитку долго не открывали. Наконец послышалось шлепанье калош по лужам.

Седая, с трясущейся рукой старуха, накинувшая на голову ватную телогрейку, молча проводила гостью к дому. Аня торопилась укрыться от нудного дождя, но все же заметила повсюду заросли мокрой зелени и круглые клумбы, пестревшие яркими цветами.

Вытерев о коврик ноги, Аня поднялась по деревянным ступенькам и… увидела на террасе обоих супругов Птицыных.

От неожиданности она растерялась и принялась еще старательней вытирать ноги уже на пороге террасы. Птицын, тоже смущенный, зачастил:

— Очень рады вас видеть! Очень, очень. У меня опять шалит сердечко, пошаливает, знаете ли, вот решил денек отдохнуть, дать себе, так сказать, отдых. Присаживайтесь, Анечка, к столу.

— Спасибо. Я приехала к Серафиме Валентиновне, — оправдывалась за свое внезапное вторжение Аня.

— И хорошо сделали. Если решил человек сделать что-нибудь хорошее, никогда не надо это откладывать на завтра. Отогревайтесь чайком!

— Может, переоденетесь в мой халат? — предложила хозяйка, наливая в красиво расписанную чашку горячего чая.

Переодеваться Аня не стала. Сев к круглому столу, с удовольствием принялась за чай.

Поговорили и тут о причудах погоды. Особенно болезненно переживала ее капризы хозяйка дома: из-за шалости Ильи-пророка можно лишиться не только зимних запасов, но и не вернуть даже весенние затраты на сад и огород!..

Чтобы не затягивать визит, Аня спросила, как идут дела у Михаила Васильевича. Птицын сразу переменился в лице, лысина покраснела, заплывшие глазки неприязненно глянули на Аню.

— Не одна погода, видно, ныне блажит. Вот и муженек ваш тоже творит беззакония. Не считается с руководством, буквально всех восстановил против себя… — Птицын даже приложил руку к сердцу.

— Если вы про дорогу, так ведь не для себя же он ее строит… — робко возразила Аня.

— Вот и именно! Больше всех ему, видите ли, надо! И себе и нам неприятности… Зачем, спрашивается? Сидел бы там аккуратно, делал свое дело, спокойненько дожидался перевода в Москву. Я бы его, конечно, не забыл. Опять бы вытянул сюда…

— Да, да, ваш Михаил Васильевич, к сожалению, сам испортил себе карьеру!.. — поддакнула Серафима Валентиновна.

Аня промолчала. Теперь ей было известно, что за неприятности у мужа, и они не пугали ее: Михаил знает, что делает. Она всегда верила в него.

Птицын встал и, кривясь от сердечной боли, ушел в дом. За ним засеменила перепуганная Серафима Валентиновна. Аня поднялась. Оставаться здесь дольше было бессмысленно. Вернулась хозяйка, тихо прикрыла за собой дверь.

— Совсем плох! Терзают ему сердце… Что вы, Анечка, слышали о новом пенсионном законе?

— Слышала, что поднимут пенсии низкооплачиваемым, подрежут высокие пенсии. А что? Почему вы об этом задумались?

— Голова кру́гом идет. Ползут страшные слухи: всех работающих пенсионеров лишат пенсии… Как вы считаете, дорогая: подавать, скажем, Александру Ивановичу заявление об уходе с работы или подождать?.. Прямо-таки, вы знаете, не с кем посоветоваться… — не умея скрыть волнение, призналась хозяйка.

— Что касается Александра Ивановича, мне кажется, ему давно бы пора уйти, — сухо сказала Анна, открывая дверь.

Серафима Валентиновна только колыхнула могучим бюстом, что, видимо, помогло ей проглотить неожиданную пилюлю. Но от резкостей удержалась. Криво усмехаясь, она сказала:

— Спасибо за совет. Когда едете к мужу?

— А это почему вас интересует?

— Больше это должно бы интересовать вас… Видите ли, дорогая, есть сведения, что ваш супруг стал очередной жертвой местной жрицы любви… От души советую вам не терять времени…

— Откуда такие сплетни? — вскинулась Анна.

— Из достаточно надежного источника. К сожалению, но это так. От Никандрова, дорогуша. Всего наилучшего! — Серафима Валентиновна растянула мясистые губы в приветливую улыбку. — Даша, проводите мадам! — крикнула она в сад.

Идя по скользкой дорожке, Аня слышала, с каким грохотом захлопнулась дверь террасы.

Шла она быстро, не чувствуя под собой ног. Ее всю трясло. От возмущения и от обиды за Михаила. Но постепенно закрадывалось в голову такое неотвратимое в подобных случаях: «а вдруг?..» Отгоняя от себя подозрения, презирая себя за то, что они могли хотя бы возникнуть, она все же остановилась на вполне ясном решении: нечего ждать отпуска Михаила, надо самой — и немедленно! — собираться к нему.

Но она не может бросить сына, квартиру! Тем более не следует это делать теперь… Почему — теперь? Что значит это «теперь»?.. Это ведь значит, что если у Михаила появилась другая женщина… Какая чепуха!.. Но всегда нужно думать о худшем…

Нет! Чтобы просто-напросто успокоить себя, убедиться самой, она поедет к нему завтра же! Нет, сначала надо написать письмо и потребовать от него правды. А тогда будет видно, как поступать дальше…

Птицын сказал секретарю, что будет готовиться к важному докладу, распорядился никого к нему не пускать и закрылся в кабинете. Нужно было многое основательно обдумать и тщательно взвесить, чтобы, не приведи господь, не дать маху. Положение получается просто глупое: новый закон о пенсиях правительство может принять каждую минуту, а он все еще не знает, что ему предпринять! Шофер, уборщица, садовник радуются новому закону — им терять нечего. А каково ему?.. Лишиться двух тысяч в месяц — радости мало! Говорят, тех, кто работает, вообще лишат льготных пенсий. А уж потом получишь ее, голубушку, только в общем порядке, когда тебе стукнет шестьдесят. Не плохо помолодеть на десять лет, но не таким способом.

Все утро ушло на звонки к знакомым. Птицын выпытывал новости, шутливо спрашивал совета, как поступить ему, работяге-пенсионеру… Ответы были мало успокоительны: знакомые советовали ждать принятия закона и не волноваться. На худой, мол, конец, можно прожить и без пенсии.

Обзвонив всех, кого мог вспомнить, Птицын соединился с квартирой Шахова. К телефону подошла Клавдия Ивановна. Птицын спросил о самочувствии больного, осторожно намекнул на возможность скорого ухода Николая Федоровича на постоянный отдых: к сожалению, новый пенсионный закон многих вынудит подумать об отставке… Клавдия Ивановна сдержанно ответила, что Шахов пенсии никогда не получал, хотя имел на нее право. Птицын извинился: он, видимо, не так выразил свою мысль. Николай Федорович всегда во всем для всех — высокий пример. Он, Птицын, имел в виду, собственно говоря, только состояние здоровья… Но он надеется, что все будет в порядке. Он желает самого скорейшего и полного выздоровления.