Лев Кожевников - Улыбка Афродиты. Смерть прокурора

— Вот, взгляните. Сведения о посещаемости. Сухо-де-ев… С десятого мая и по сегодня. Полный марафет.

— Кто его наводил?

— Классная дама! — Иван Андреевич весело хохотнул. — Есть у нас такая, есть. Охорзин Кирилл Кириллович, мужик что надо, но с отчетностью хоть плачь. Пример налицо. Вот.

Истину следователь Валяев узнял спустя примерно час от двоих «олигофренов», которых во время большого перерыва затащил в комнату общежития для разговора. Усадил перед собой.

— Гнилой вернется, ему теперь неделю Киряй Киряича водкой поить, — буркнул один.

Другой не согласился.

— Припух Гнилой. С концами. — Гнилой, это кто? — перебил Алексей кое-как разговорившихся «олигофренов», которые, впрочем, были не прочь Гнилого заложить.

— Воха, ну?

— А Воха кто такой?

— Суходеев Вовка, ты че?

— Понятно. А за что вы его так… Гнилой? За какие заслуги?

— А-а… тухляк. Местный.

— Вы с местными не в ладах? Враждуете?

— По-разному. Когда как.

— А Киряй Киряич, это кто?

— Классный… в группе.

— Охорзин Кирилл Кириллович?

— Ну.

— А почему Воха должен поить Киряй Киряича водкой? За что?

— Такса у него. Два дня прогула — с тебя пузырь. Еще два — еще пузырь. А Гнилой две недели уже в отгулах.

— Значит, за пузырь он вас в журнале не отмечает? Так надо понимать?

— Ну. Если хочешь, можно зараньше договориться. Хочешь — потом, без разницы.

— Краснухой не берет.

— У нас иногда полгруппы в бегах, Киряич тогда ваще не просыхает. Целыми днями на бровях.

— А другие преподаватели? Тоже так?

— По-разному.

— Как это по-разному? Иван Андреевич, например, замдиректора, он тоже… водкой?

— Воруют.

— У вас воруют?

— Че у нас-то? В столовой. Еще в общаге, с жильцов навар. Хватает.

Из дальнейшего разговора Алексей понял, что комендант общежития, женщина, с ведома администрации сдает пустующие якобы из-за ремонта комнаты в левом крыле под жилье. Иногда просто на ночь. Жили у них цыгане, например. А в прошлом году с весны и все лето торчали шабашники с Кавказа… Алексей сразу вспомнил о «лицах кавказской национальности», которые изнасиловали в кустах семидесятилетнюю старуху. Уже на следующий день «лица» были установлены. Значит, Хлыбов должен быть в курсе происходящего здесь. К тому же, училище находится почти рядом с его местом жительства.

Алексей расспросил «олигофренов», на какие деньги Суходеев станет поить Киряй Киряича водкой, да еще в течение недели. Разумеется, это его заботы, а все же? Оказалось, деньги у Суходеева иногда водились. Отмазаться от Киряича для него не проблема. Откуда деньги? Ну… порнуха. Кассеты еще записывал… Потом даже слух прошел, будто Гнилой мотоцикл заимел.

Мало-помалу Алексей выяснил, что в прошлом году Суходеев два месяца отработал грузчиком на продуктовой машине. В гор- или райторге, они не знают, и нынче собирался туда же. Насчет мотоцикла полной уверенности у них нет. Суходеев ездил на разных, наверное, одалживал у друзей. В общежитии ночевал, да, довольно часто. Иногда не одну ночь. Тут посторонних много кантуется.

Алексей опросил еще трех «олигофренов», но информацию в том или ином виде получил все ту же, без особых дополнений, что в общем-то говорило о ее достоверности.

Не без внутреннего облегчения он, наконец, покинул территорию учебно-производственной зоны и свернул по тропе через пушистый веселый ельник к берегу пруда. Ему требовалось минут двадцать одиночества и тишины, чтобы осмыслить полученные данные.

Под ноги выбежала узкая асфальтовая дорожка, та самая, на которой вчера они встретили завфинотделом Возжаева с супругой, и Алексей, не спеша, двинулся по ней, но в обратную сторону, наслаждаясь веселым птичьим щебетом и настоянными на хвое весенними ароматами.

…Сбыт мясопродуктов по спекулятивной цене — это не игры на детской площадке. Тут возможны два варианта. Либо со стороны Сухсдеева это мелкое воровство, от случая к случаю, то, что может позволить себе несун-грузчик, либо задействована устойчивая криминальная цепочка «хищение товара — сбыт», за которую придется подергать. И еще важный момент — мотоцикл. В розыскном деле транспортное средство почему-то не фигурирует. Если все так, к поискам необходимо подключать госавтоинспекцию.

Асфальтовая дорожка шла теперь вдоль металлического забора с указателем в виде длинной стрелы с надписью «санаторий-профилакторий Н-ского металлургического комбината», забор был точно такой, как тот, что окружал территорию учебно-производственной зоны. Правда, здешний поблескивал свежей битумной краской, и территория за ним выглядела ухоженной. Вскоре Алексей оказался перед центральным входом с подстриженными кустами акации. Сквозь молодую березовую рощицу в глубине светлело здание профилактория, справа блестела, зеркальной гладью живописная лагуна.

Он повернул назад.

И вдруг на одной из боковых аллей раздались громкие, явно не трезвые голоса. Последующая за тем сценка показалась ему примечательной, и он остановился. Двое изрядно подгулявших мужичков, держась друг за дружку, заступили дорогу трем женщинам. Особенно хорош в своем роде был маленький, тщедушный мужичонка с зычным не по росту голосом. Он с трудом отлепился от приятеля и, растопырив руки, двинулся на женщин.

— Стой, бабы! Я говорю, стой! Мы вас счас е…. будем. Поял? Кому говорю!

В ответ раздались заполошные взвизги, смех, и одна из бабенок, побойчее, задиристой сорокой выскочила вперед.

— Айда-ко….! Нас вон трое против вашего. Айда, попробуй!

— Во! Я тя счас, кучерявая, захомутаю… — мужичонка стянул с головы кепку и шмякнул с размаху под ноги. — Ии-ех! — наступил, растер. — Колька-а! Окружай бабье дырявое, не ушла чтобы ни одна, поял?

Он враскорячку двинулся на кучерявую, загребая воздух руками, но та и не думала никуда бежать, а стояла, уперев руки в бока, и дразнила:

— Давай. Пробуй давай, пробуй… стручок немытой.

И когда тот уже готов был облапить, она толкнула его двумя руками с силой в грудь. Но мужичонка, хотя и вдрызг пьяный, успел-таки схватить бойкую бабу за рукав, и оба с визгом и матом повалились в кусты. Собутыльник в это время, исполняя приказ, тоже враскорячку и тоже с матом ловил по кустам двух других бабенок, которые однако, далеко от него не убегали.

Визг, хохот, пьяная возня свидетельствовали, конечно, не о преступлении, а о веселье.

Тщедушный мужичонка оказался-таки хватом. Кучерявая кое-как, на коленках, задом, отбиваясь от домогательств, выбиралась из кустов на аллею. Плащик и юбка на ней были завернуты на голову, а трусы спущены и держались на коленях. Майский прохладный ветерок, должно быть, приятно освежал бело-розовые ягодицы.

Уже удаляясь, Алексей слышал зычный голос «насильника».