Вячеслав Протасов - Мы живем на день раньше [Рассказы]
- Название:Мы живем на день раньше [Рассказы]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Воениздат
- Год:1966
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Вячеслав Протасов - Мы живем на день раньше [Рассказы] краткое содержание
Если вы носите форму солдата или матроса, значит, приходилось. И вы по достоинству сумеете оцепить и почувствовать стойкость, смелость, величие духа советских людей, которые несут службу у берегов далекого Тихого океана. Ну а если не приходилось? Тогда давайте вместе перелистаем эти страницы, и вы увидите своих сверстников — замечательных ребят, у которых под полосатыми тельняшками бьются добрые отважные сердца. Вы поймете, что, когда зовет воинский долг и дело чести, они, не задумываясь, идут на подвиг, когда в беде друг — они рядом. Гордое, светлое имя носят эти люди — тихоокеанцы.
Тихоокеанцы… Они говорят: «Мы живем на день раньше». Говорят так потому, что первыми встречают утро Родины. Они видят, как яркими сполохами вспыхивает у горизонта рассвет и солнце, взяв разбег у Тихого океана, начинает свой большой путь по стране.
Тихоокеанцы зорко стоят на страже этих рассветов.
Автор книги — Вячеслав Иннокентьевич Протасов — сам тихоокеанец, капитан-лейтенант.
Мы живем на день раньше [Рассказы] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Вячеслав Протасов
МЫ ЖИВЕМ НА ДЕНЬ РАНЬШЕ
Рассказы
ШТОРМ
Я смотрю на Витьку Безручко, и мне становится жаль его. Ошалелыми глазами он впивается в серые бугры волн и бежит к обрезу. У обреза Витька останавливается и закладывает в рот два пальца. Потом он поворачивает ко мне побледневшее круглое лицо и виновато говорит:
— Вот дает, все нутро наизнанку выворачивает…
Витькина голова болтается на тонкой шее, руки беспомощно виснут вдоль тела. Я чувствую, что ему тяжело и он не сможет выстоять вахту. А осталось еще два часа.
Четвертые сутки нас треплет шторм. Волны со всех сторон набрасываются на корабль, неистово пляшут у борта и дико хохочут. Черные разлохмаченные тучи, цепляясь за мачты, несутся к далекому тревожному горизонту. На палубе буйствует ветер.
Эскадренный миноносец «Волевой», на котором мы, курсанты Тихоокеанского высшего военно-морского училища, проходим штурманскую практику, идет под флагом командующего флотом. Командующий, невысокий, плотный адмирал, в надвинутой на самые глаза фуражке, стоит на ходовом мостике и курит трубку. Держится он спокойно, как будто и нет девятибалльного шторма.
Иногда адмирал подходит к столику, где мы с Витькой ведем прокладку, и спрашивает:
— Ну как дела, флотоводцы?
Витька тычет карандашом в карту. Он показывает точку, в которой мы находимся, и опускает глаза. Витька не хочет выдать свою слабость. Это, конечно, наивно. Командующий видит, что Витьке плохо, и обнадеживающе произносит:
— Не горюй, привыкнешь…
А я, непонятно зачем, добавляю:
— И Нельсон страдал от морской болезни.
— Вот видишь, даже Нельсон… — улыбается адмирал.
«Будущий Нельсон» скорбно смотрит на командующего и не совсем твердо отвечает:
— Так точно, привыкну, товарищ адмирал.
Мне кажется, что Витька никогда не привыкнет к морю. Он держится на одном самолюбии, а на этой штуке далеко не уедешь.
А может быть, я ошибаюсь? Ведь из нашего отделения только мы вдвоем остались на ногах, остальных укачало, и они пластом лежат на койках. Шуточки — четвертый день шторм.
Меня качка не берет, а Витьку треплет. Но он мужественно борется с морем. Вообще-то он борется с самим собой. А это очень трудно, я вижу по Витьке. Он повис на репитере гирокомпаса и мутными глазами смотрит на меня. Лицо у Витьки позеленело, губы побелели.
— Иди в кубрик, — сказал я.
— А как вахта? — спросил Витька.
— Вахту отстоишь потом.
В Витькиных глазах погасла тоска. Наверное, как командир отделения, я принял правильное решение.
Безручко отпустил репитер гирокомпаса и по узкому трапу неловко полез вниз. Я провожал взглядом его сгорбленную неуклюжую фигуру и вспоминал другого Витьку.
…В зрительном зале курсантского клуба полумрак, пахнет красками и мужским одеколоном «Шипр». Я стою, прислонившись спиной к стене, и смотрю на сцену.
Луч прожектора выхватил из темноты ходовой мостик корабля и море. Море нарисовано и совсем не похоже на настоящее. Звучат глухие далекие аккорды фортепьяно, и на мостике появляется Витька Безручко. Он в новенькой лейтенантской тужурке, левой рукой небрежно придерживает кортик. Вид у Витьки важный, будто бы все это происходит на самом деле, и завтра ему не нужно будет драить в кубрике палубу и грызть гранит науки.
Витька прикладывает руку к козырьку фуражки и задумчиво глядит за кулисы. Я понял, что он задается. Незачем задумчиво смотреть за кулисы, там никого нет. Но Витьку это не смущает, и он начинает петь:
Волна разгулялась на вольном просторе,
Кипит и растет за кормой…
— Шаляпин! — восторженно произносит стоящая рядом со мной девчонка.
У нее коротко остриженные коричневые волосы, маленький вздернутый носик и большие серые глаза, которые преданно уставились на Витьку. Я понимаю девчонку: слабый пол любит высоких, симпатичных и тех, кто умеет паясничать на сцене. Хотя, конечно, Витьке до Шаляпина как до луны. Мне становится грустно.
— Пижон, а не Шаляпин, — сказал я.
— Вам завидно? — кинула моя соседка.
Я молчал и смотрел на стену. Там была Доска отличников. На ней размещены портреты лучших курсантов училища. Портреты напоминают фотографии на памятниках. Курсанты не улыбаются, а о чем-то мучительно и скучно думают. Наверное, выражение моего лица похоже на один из этих снимков, иначе она не задала бы такой дурацкий вопрос.
— Нет, я в восторге, — наконец набравшись мужества, произношу я.
— Это заметно, — сказала девчонка и отвернулась. Упрямая каштановая прядка упала на лоб.
…И в полдень, и в шторм, и в затишье
Я море родное всем сердцем люблю!
— пробасил со сцены Витька.
Смешно, Безручко любит море. Когда это он успел?
— Подумаешь, напялил кортик, чтобы позадаваться, а сам и моря-то не нюхал, — сказал я.
— Какой вы грубый, — большие серые глаза зло глянули на меня.
Интересно. Раньше я никогда не думал, что такие воздушные создания могут самоотверженно погибать за свой идеал. В том, что Витька — ее идеал, я нисколько не сомневался. Девчонка слушала его затаив дыхание и еще успевала перевоспитывать меня.
Когда закончился концерт, Витька подошел к нам. Он уже снял лейтенантскую тужурку и кортик. На левом рукаве его суконки сиротливо поблескивала одна «галочка». Витька перегнулся в пояснице:
— Здравствуй, Елка.
Она шагнула к Витьке, больше не обращая на меня внимания. Витька насмешливо глянул на меня и независимым голосом произнес:
— Пока!
Они уходили вместе. Витька чувствовал себя героем. Он размахивал длинными руками и вдохновенно «травил» что-то о голубых парусах, альбатросах, штормах и штилях.
Я смотрел им вслед, и сердце мое давила невыразимая тоска: впервые в жизни я пожалел, что не умею петь…
Теперь я вижу другого Витьку. Я смотрю на его сгорбленную фигуру и думаю, что человечество устроено еще не совсем совершенно. Люди создали магнитный компас, пылесос «Вента» и авторучку «Ленинград», но не побеспокоились о средствах против качки. Сейчас море мстит человечеству за такое легкомыслие. Почти половина экипажа корабля пластом лежит на койках. И кажется, в мире нет силы, которая бы смогла поднять матросов.
Корабль бросает из стороны в сторону, и он похож на детскую игрушку «Ванька-встанька». Серое зыбкое небо неторопливо покачивается над нами. Тоскливо, словно бездомная собака, воет ветер и холодом лижет палубу. Мне почему-то захотелось на берег.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: