Николай Строковский - Тайгастрой [издание 1957 года]

— Никаких поблажек. Комсомольская честь — великое дело, но честь эту можно сохранить только тогда, когда быстрый темп в работе будет сочетаться с отличным качеством.

И Гребенников подписал специальный приказ о закреплении за комсомольской бригадой Ванюшкова строительство воздухонагревателя №2 экспериментальной домны.

— Я подчиняюсь приказу, — сказал Роликов Надежде. — Но предупреждаю: прикажу разобрать кладку, если найду дефекты. Так и знайте! Об этом у нас есть договоренность с начальником строительства.

Надя направилась к бригаде, которая состояла преимущественно из комсомольцев. К Ванюшкову перевели Гуреева, Сережку Шутихина, часть ребят из бригады Старцева. К Старцеву же перевели остаток людей из бригады Ванюшкова.

— Так вот, ребята, — сказала Надя, собрав молодежь перед началом работ. — Сами знаете, с каким трудом нам удалось получить воздухонагреватель. Специальный приказ начальник строительства отдал. Площадка смотрит на нас. Сорваться мы не имеем права.

Потом выступила Женя Столярова.

— Начальник цеха Роликов будет контролировать нашу работу. Мы должны работать так, чтобы никто не посмел сказать про нас дурное.

— В самом деле, — заколебался Гуреев, — может, берем сверх сил? Опыта у нас, можно сказать, нет никакого. А если плохо сложим, позор примем на целую площадку.

— Кто боится, лучше уходи сразу! — сурово заявил Ванюшков.

Наступила тягостная пауза.

— Придерется начальник цеха и забракует... — сказал Шутихин.

— Не придерется! Раз хорошо работать будем, кто сможет придраться? Еще раз говорю: кто боится трудностей, пусть уходит и не мешает другим.

После беседы Гуреев написал красной краской транспарант:

«Комсомольский воздухонагреватель №2 профессорской домны.

Окончить к 1 августа!»

Ребята полезли на леса и прибили полотнище. Надя организовала звенья, Женя выделила звеноргов, заключили соцдоговоры.

Тогда же явился в цех Бунчужный. Шли дожди, погода резко испортилась, на площадке стояла такая грязь, что профессор должен был привязывать калоши к ботинкам телефонным проводом.

Федор Федорович познакомился с разбивкой людей, с графиком и сел в стороне, на огнеупоре. Когда ребята приступили к работе, Женя спросила:

— А чего вы такой скучный? Ведь начинается кладка второго воздухонагревателя, и третий строится, и печь. Это праздник! Наш праздник!

Он не поднял головы.

— Я знаю, вас беспокоит, успеем ли подогнать остальные работы к Первому мая, как обещали правительству. Все равно успеем! И построим завод. И вы увидите, как пойдет чугун. Порадуемся вместе. И ваша научная задача будет решена. Я знаю. Так будет!

Бунчужный грустно улыбнулся.

— Не думайте, что я ничего не вижу. Я знаю, что вам нелегко. Решается в жизни вашей ответственная задача. Это как бы экзамен. Перед народом, перед вашими учениками. Перед друзьями и завистниками. И вы волнуетесь. Не находите себе места. Если бы вы могли, то и в котловане работали бы сами и стали бы на кладку огнеупора. Да? У меня тоже такой характер, но я научила себя сдерживать. Важно ведь не только самому работать, но и уметь руководить. Я здесь, на площадке, многому научилась. Руководить надо так, чтобы работали хорошо другие. Только не обижайтесь на меня, я вас не смею учить. И я не люблю обманывать, хотя иногда приходится...

Бунчужный встал и снял перед Женей шляпу.

У Жени зажглись уши.

— Какая хорошая у вас душа, милая девушка!

— Что вы, что вы, профессор... Не говорите. Так говорят влюбленные! Вам нельзя так говорить!

И Женя убежала.

Началась борьба за кладку воздухонагревателя.

Роликов не уходил со стройки. На лице у него то и дело появлялась гримаса, как у музыканта, когда он слышит фальшивую ноту. Свои замечания он делал раздраженным, налитым злобой голосом. Но ребята не обращали внимания «на музыку» и беспрекословно исполняли его требования.

В ночную смену поднялась в узкой шахте бадья с огнеупором. Надя и немецкий консультант Август Кар следили за работой. Ночь была темная, по небу радужной птицей носился луч прожектора.

Ребята, не дав бадье остановиться, на ходу попытались выгрузить кирпич. Бадья стукнулась и пошла вниз не выгруженная.

— Не теряйся! — послышался голос Ванюшкова.

Бадью подали вторично. Гуреев наклонился навстречу, и, едва бадья подошла к рукам, схватил кирпичи. Секунда задержки — и кирпичи лежали на ребре воздухонагревателя.

— Так! Еще ловчей! — командовал бригадир. — Пойдет!

Катали уходили по доскам в узкие проходы и кричали встречным: «Берегись!» На лоснящихся спинах ребят мелькали пятна света от фонарей.

Спустя час взяли повышенный темп работы, напряглись.

— Давай кирпич! Не задерживай!

На площадке профессор Бунчужный и Надя. Они наблюдают за работой, обмениваются короткими замечаниями.

— Мне кажется, Надежда Степановна, у нас отстает подача.

Надя отыскивает Женю, они по памяти выделяют наиболее сильных ребят на подвозку огнеупора.

Работа каждый час сводила их, и Женя вынуждена была гасить свою неприязнь к Наде, отнявшей у нее самого близкого человека, которого, несмотря ни на что, она продолжала любить. А Надя, ничего не подозревая, шла к Жене с открытым сердцем.

Когда работа наладилась, Надя и Женя встретились в конторе. Обе так устали, что готовы были тут же, за столом, уснуть. Но как спать, когда рабочие стоят на трудной, изнуряющей работе?

— Как это у нас получилось с Журбой, сама понять не могу, — признавалась без всякого повода Надя, борясь с усталостью. — Встретились мы у Федора Федоровича на квартире, вышли вместе. Николай показался мне таким скучным. Разве могла сравнить его хотя бы с Борисом Волощуком? Идет, молчит. Потом решил проводить. Сели в трамвай. Говорит, и ему надо в ту сторону... Совеем мальчишка. Потом стал рассказывать о стройке, и о тебе, Женя; вижу, другой человек. Проходили мы с ним ночь до четырех часов. И чего только не переговорили. Встретились вечером, снова бродили по улицам, и в кино сидели близенько. Он боялся взять мою руку. И еще потом два дня встречались. И я полюбила его. Никогда не думала, что можно так вдруг встретиться и полюбить человека...

Женя сидела красная, но Надя ничего не замечала.

— Что же он обо мне рассказывал?

— О тебе?

Надя напрягает память.

— Говорил, что есть такая Женя, комсомолка, чудная, говорит, девчонка, первая приехала на площадку, ничего не побоялась. Говорил о тебе так, что я не выдержала, спросила, не ваша ли она девушка? Нет, говорит, не моя. Отношусь к ней, как к сестре, и только.

Женя вышла из конторы.

Всю ночь работа шла хорошо. Только под утро случилась авария: оборвалась боковая доска крепления, и Сережка Шутихин полетел в шахту. Падая, он напоролся на трос, запутался; удар был ослаблен, это спасло ему жизнь. Работа на несколько минут прервалась. Вызвали скорую помощь, Шутихина повезли в больницу.