Николай Строковский - Тайгастрой [издание 1957 года]

Потом он увидал себя в институте.

Итак, товарищ зять, благодарю за сегодняшнее письмо. Значит, в порядке? Отсутствие директора не заметно? Что ж, очень похвально. Да, немного разошлись наши дороги. Но какой способный человек! Какая свобода от догм, норм, авторитетов, если эти догмы, нормы, авторитеты стоят на дороге, препятствуют движению вперед!

Бунчужный смотрит на большую мерцающую звезду долго, напряженно, от нее отделяются тонкие парчевые нити.

Что ж, не следует прятать голову под крыло. Давайте встретимся с глазу на глаз, товарищ старший научный сотрудник.

И они встречаются этой ночью в тайге...

Сейчас они были разъединены не только расстоянием в четыре тысячи километров, но и работой. Это расхождение началось, конечно, не сегодня и не вчера, хотя оба скрывали его друг от друга. Началось оно в дни поисков и неудач: разве не так начинаются расхождения?

Да, вы рыцарски благородно дошли со стариком рука об руку до кульминационной точки, делая все, чтобы институту предоставили возможность построить экспериментальную печь. А дальше пошли своей дорогой. Так и надо. Наука не может останавливаться на кульминации, потому что никакой кульминации в науке нет. И наука не может развиваться без борьбы мнений — в сладкой водице всеобщего согласия или под каблуком деспота.

Недели за две до отъезда из Москвы он, директор Научно-исследовательского института металлов, собственноручно подписал приказ о создании группы инженеров-исследователей, которой поручалось заняться проблемой получения железо-ванадиевого концентрата, освобожденного от титана. Эта задача попутно решала и другой, не менее важный вопрос: получение ценных титановых концентратов, необходимых промышленности.

Что ж, в добрый час!

Сейчас он вспомнил все это, не испытывая горечи, которая была in statu nascendi — в момент рождения там, в Москве. Он не из глухих и слепых! Была гордость от сознания, что воспитал талантливых учеников, смелых исследователей, что они пошли вперед уверенно и добьются успеха.

Бунчужный вздохнул.

«Вижу, вижу, дорогие друзья, что могут дать ваши работы, но стране нужен металл сегодня, а не завтра, нужен в огромных количествах, и мы, металлурги, экспериментируя, не имеем права забывать о насущных хозяйственных потребностях страны. Я пойду стариковским путем, а вы идите новыми тропами. И пока вы будете искать, я постараюсь дать, что могу. А затем и вы включитесь. Так, помогая друг другу, взбираются на вершину горы альпинисты».

— Тайгастрой!

Несколько минут назад это слово произнесла Надежда Степановна. Какой у нее хороший голос! Кажется, что слова исходят из глубины души и поэтому приобретают особое значение.

Да, сейчас Тайгастрой стал для него всем. Тысячи людей на рабочей площадке прямо или косвенно занимались решением его проблемы. Она перешагнула институтские стены, освободив исследователям место и время для работ над другими задачами, не менее важными и имеющими будущее. Строительство таежного комбината, одного из самых крупных в стране, вошло в число государственных заданий первостепенной важности. Вот когда по-настоящему возросла ответственность науки перед обществом, ученого перед народом. И вот когда судьбе стало угодно назначить ему, старому доменщику, публичный государственный экзамен! Наука и производство...

«Но не об органическом ли слиянии их мечтал я всю свою сознательную жизнь? И не об этом ли, в сущности, говорила партия, говорило молодое государство, когда предъявлялся счет Академии наук? Наука и производство...»

Бунчужный прошел в комнату, зажег лампу, еще раз полюбовался находкой: жук утих. Вынув из баночки, Бунчужный расправил жуку лапки, усы и поместил в коробочку, затем сел отдохнуть. Среди горки специальных справочников он отыскал книгу, приобретенную в дороге. Она будила чувства и мысли, радостные и горькие.

Подложив за спину подушку, профессор стал читать. И когда постучались в дверь, не сразу услышал.

— Вижу в окне свет, решил проведать.

Гребенников прошел к столу и сразу же сел. Было видно, что он устал. Бунчужный снял очки.

— Увлекся вот...

Гребенников посмотрел на обложку: «Овод» Войнич.

— Да, острая книга! Страстная рука писала ее.

Бунчужный вздохнул.

— Откуда вы, Петр Александрович?

— Со станции. Прибыло из Днепропетровска от ДЗМО оборудование для воздухонагревателей!

Федор Федорович от радости вскочил. Подушка упала на пол, Гребенников поднял ее.

— На все воздухонагреватели. По заказу — добавил Гребенников.

— Чудесно! Просто чудесно!

Это оборудование они ждали со дня на день, беспокоясь, что огнеупорная кладка вот-вот кончится, а приступить к монтажу не удастся.

— Теперь я спокоен, — сказал Бунчужный. — Вы знаете результаты работы второй смены на комсомольском воздухонагревателе?

— Знаю, знаю, Федор Федорович. Смена Яши Яковкина дала четыре и три четверти!

— Боже мой... Мне трудно говорить... Неужели только возрастом можно объяснить то, что я так воспринимаю каждый порыв молодежи, каждую нашу удачу на стройке?

— Нет! Да и какой там возраст! Я сегодня беседовал с молодежью, беседовал со стариками. У них на устах: профессорская домна... Ванадий...

— Ванадий... Они говорят о нем, как о сказочном богатыре... «Работать надо, как Ванадий!..» Я сам слышал сегодня.

— Я уверен, что к Первому мая печь ваша пойдет. Значит, пойдут и другие печи, и весь завод. За последнее время, Федор Федорович, площадка наша заметно оживилась. Это я частично отношу на ваш счет... Без лишней скромности.

— Что вы! Не надо так, — смутился Бунчужный. — Я не видел, чтобы так дружно работал многотысячный коллектив. И у нас, и на мартене, на строительстве прокатных цехов. Только скажу откровенно: пугает коксохим. Какое-то беспризорное предприятие. В чем дело?

— Нагоним! Коксохим меня пугает меньше всего. Ну, спите спокойно! Спите, дорогой мой!

— Погодите, Петр Александрович. Я хочу показать вам чудеснейший экземпляр жука. Поймал, когда возвращался домой. То есть, исключительно интересный. Редкий! — и он протянул руку за коробочкой.

О победе комсомольцев второго воздухонагревателя газета «Тайгастроевец» известила строителей на следующий день.

«Кто догонит комсомольцев-огнеупорщиков второго воздухонагревателя?» — читали рабочие.

Полотнища и транспаранты уже висели в доменном цехе на лесах печей, на эстакаде, на воздуходувке.

— Подумаешь, цацы! — говорили украинцы. — А мы не давали по четыре с половиной? И без шума!

Звеньевых Смурыгина и хозяйственного Василия Белкина задело за живое: черноусый Яша Яковкин обогнал их. Каждый провел беседу в своем звене.

— Вот тебе и Яшка-таракашка!