Александр Кузнецов - Крестики-нолики

— Ну, соколики-тимуровцы, — скороговоркой командовал однорукий домоуправ Гордей Егорович, собрав вокруг себя ребят, — бегом врассыпную по квартирам! Уголек в котельную надо упаковать до сумерек! Иначе растащат. Так и объявляйте. Серега, распредели мелюзгу! Чтобы вежливо, но хватко! Понял? Леха! Отбери пацанов покрепче, пусть помогут деду Горячих носилки выволочь!.. А граждане лопатки пусть прихватить не забудут! А то картошечку сажать-собирать у всех время есть, а как до общего дела — поломка да забывки… Понеслись, родимые! Поскакали, орлята-чапаевцы!

Сергей сразу решил взять с собой Елену. Пусть знает, кто где живет, и отвыкает стесняться.

Сергей тайно ликовал, что прозвище Медуница воспринялось всеми как само собой разумеющееся, разнеслось и укрепилось во дворе за один-два дня.

В квартире на первом этаже, в подъезде, где жил Шашапал, обитало семейство Буроличевых, которое, по приметам Сергея, должно было находиться дома в полном составе.

По доброй воле Буроличевы на разгрузку угля никогда не выходили, но если их заставали и звали, шли покладисто, без препирательств. Про здоровяка Толю поговаривали, что он каким-то образом ухитрился скостить себе в метриках два года и посему наверняка не попадет на фронт. Глава семейства, квадратная Домна Самсоновна, служила завхозом в детской зубной поликлинике. Рая и Алевтина, учившиеся в седьмом и восьмом классах, обрели уже столь пышные формы, что в них то и дело влюблялись молодцеватые лейтенанты.

Дверь в квартиру, где жили Буроличевы, оказалась приоткрытой. Сергей решил рискнуть. Кивнув Елене, он быстро пересек темный коридор и постучал в дверь комнаты Буроличевых.

— Ну чего? — раздался в ответ томный голос Домны Самсоновны. Сергей резко потянул на себя дверь, увидел за столом все семейство, трудившееся над глубокими тарелками. Подавив аппетитнейший запах, Сергей на одном дыхании выпалил:

— Привезли уголь! Пожалуйста, захватите с собой лопаты!

Несмотря на страстность призыва, Буроличевы продолжали хладнокровно поглощать макароны с тушенкой.

Минута, показавшаяся Сергею мучительной вечностью, закончилась мычанием Толи, который, не отрываясь от тарелки, пообещал:

— Угу… Придем.

Обойдя еще три квартиры, Сергей объявил Медунице, что Евдокия Васильевна — самая подходящая кандидатура для ее дебюта.

— Запомнила, как сказать? — строго выспрашивал Сергей.

— Запомнила.

— Значит, три раза звонишь, а как только она открывает, сразу все говоришь и скатываешься с лестницы. Главное, не дать ей рта открыть. Вперед!

Как могла быстро, на неокрепших ногах своих вбежала Елена на два пролета вверх, позвонила и, едва клацнул замок, выговорила все залпом и громко. Без пауз и точек, но с восклицательным знаком на конце.

— Гордей Егорович требует, чтобы вы хватали лопату и спускались вниз на разгрузку угля. Иначе к вам будут применены суровые меры за регулярный саботаж!

Евдокия Васильевна охнула, застонала, завела было что-то надрывное о своем «каторжном радикулите», но Елена была уже рядом с Сергеем. Еще несколько секунд, и они вырвались на гомонящий двор.

Разгрузка уже началась. Уголь с машин сгружали, кроме двух шоферов, Огольчиха, Чапельник, Вероника Галактионовна и веселенький инвалид Алеша. Остальные взрослые, руководимые неукротимым Гордеем Егоровичем и дедом Горячих, сносили и везли уголь в котельную. Пять носилок и две тачки были сварганены сметливым истопником из бросовых железок и колес. Вокруг взрослых жужжала, бестолково носилась взад и вперед малышня.

Возле двери, ведущей в котельную, кого-то поджидали Щава и Конус, делая вид, что охраняют прислоненные к стене лопаты. Упиваясь производимым эффектом, Щава то и дело извлекал из голубой корзиночки казавшиеся кукольными чашечки, молочники, чайники и ложечки, крутил их перед носом сопящего от зависти Конуса, медоточиво журчал:

— …шильце да стамесочка в чутких руках любой запор-замочек укротят…

— А чего там, много еще? — свирепел от нетерпения Конус.

— Мы люди не гордые. Нам хватит, — ехидно улыбался Щава. — Курочка по зернышку клюет…

— Смотри, чего мы надыбали! — стукнул Сергея по плечу подскочивший Иг.

— Сгодятся, а? — подхватил Ник.

Сияющие близнецы, поставив на попа, развернули перед Сергеем, как штандарт, узкие, сплетенные из старых брезентовых полос носилки.

— Своя тара! Своя бригада! — выкрикнул Иг и тут же отбил заковыристую тарабушку.

— Сергей! Тебя Гордей Егорович обыскался! — схватив за рукав, потянул за собой Сергея взмыленный Шашапал.

— …ты мне, Евдокия, своими болячками голову не морочь! — внушал домоуправ Евдокии Васильевне, одновременно орудуя саперной лопатой, крепко зажатой в уцелевшей руке. — Вон, смотри! Не тебе чета, дамочки совершенно субтильной организации, а ворочают, как ломовики! По-стахановски! И заметь — без оговорок.

И вдруг, выкинув залихватское коленце, пропел, ослепив крупнозубой улыбкой обалдевшую Евдокию Васильевну:

— Хватай лопату, как штык, Евдокия! Дебаты окончены!.. Серега! Тащи у меня из нагрудного кармана блокнот и карандаш. Так, берешь за шкирку малышню, объяснив важность задачи, расставляешь вдоль пути разгрузки в шахматном порядке. Пусть следят, чтобы уголек наш налево не уходил, и считают тачки да носилки. Ребятишек, что посмышленее и посильней, организуй подгребать просыпанный уголь в кучки. Но главный учетчик — ты… Лучших и худших бери на карандаш. Чуть что серьезное, тогда ко мне! Прорехи по мелочи сам латай. Чтоб без перебоев дело шло. Все ясно?

— Все! — гаркнул Сергей.

— Исполняй! — вдохновил Гордей Егорович.

Очень не понравилось Сергею, что в центре разгрузки орудовал Чапельник.

— Смотри! Мы уже шестые носилки тащим! — крикнул, пробегая мимо, Шашапал.

К Сергею подскочила переполненная негодованием Роза, зашептала, дернув его за рукав:

— Буроличевы уже три сумки угля себе смахнули!

Раиса и Алевтина, догнав мать и брата, волокущих хорошо груженные носилки, пристроились с двух сторон, вроде бы для поддержки.

— Видишь? — зашипела Роза.

Первой сработала Алевтина. Почти неуловимым движением руки она смахнула добрую порцию угля в подставленную дерматиновую сумку. Затем, с другой стороны, маневр сестры повторила Раиса.

Сергей кивнул Розе, подался в тень подворотни, широко расставив костыли. Вильнувшие с добычей Раиса и Алевтина едва не сбили Сергея с ног.

— Сумки отнесите Гордею Егоровичу. Уголь, что сперли, вернете обратно. Три сумки, — негромко, но убедительно объявил Сергей окаменевшим от неожиданности сестрам.