Константин Лагунов - Начнем сначала

— Как ты тут, а? Жив, бродяга?

Волнение захлестнуло горло, горький ком встал в нем кляпом.

Натужно покашлял, прочищая горло. Притиснул волнение, вздохнул глубоко и, похлопывая ладонью по звонкому боку, снова заговорил:

— Рад за тебя. Не гнешься, не ломаешься. Молодчага!.. А меня обстругало. Один я теперь, старик. Слышишь? Один. Марфа ушла, Ленка тоже… Юрника — нет. Феликс — отвернулся. Пусто… И трудно…

Ему очень хотелось сказать еще что-нибудь бодрое, даже веселое.

Но сказать было нечего.

На темной узкой безлюдной улочке тихо и глухо, как в заброшенном колодце.

Дома громоздились мрачно и немо, будто окаменелые чудища с черными глазницами неосвещенных окон.

Словно отлитые из чугуна, тяжеловесно и недвижно замерли черные вязы.

Враждебно смотрел в немую ночь холодный и чужой бронзовый пес.

Бурлак еще обнимал стылую шею пса, похлопывал его по бронзовой холке, но проделывал это уже механически, без чувств.

Чуда не произошло.

Черное не стало белым.

Круг замкнулся.

Добрый день.

К сожалению, нет.

Подождите немножко.