Леонид Корнюшин - Демьяновские жители

— Без него — как в стаде без пастуха, — ответила скромно Варвара.

— Правильно, — кивнул головой Митрохин, — а демократам не доверяю. Цену себе набивают.

Митрохин помолчал и, тучно поднявшись, потрескивая свежим паркетом, прошелся вдоль стены.

— Садись на стул моего заместителя. Уверен, что вытянешь. Под твое начало — вся торговля, коммунхоз, быт — словом, дела много.

— Ой, что это вы, Дмитрий Севастьянович! — замахала руками Варвара.

— Уверен: работать будем дружно, сплоченно. Если ты не возражаешь, пойдем сейчас к Быкову. Он теперь у себя.

Она с тактом подчиненного человека шагнула следом за Митрохиным в кабинет первого секретаря. Заведующий общим отделом Огурцов, уложив в папку бумаги, вышел, и проницательные глаза Быкова обратились вопросительно на Варвару. Она почувствовала неловкость и кашлянула.

— Наша активистка, — представил Варвару Митрохин, — ты ведь ее знаешь.

— Какое ко мне дело? — спросил строго Быков, кивнув Варваре сесть.

— Я думаю, Владимир Федорович, что Варвара Степановна вполне подходит на должность моего заместителя, — осторожно проговорил Митрохин, внимательно наблюдая за выражением лица Быкова. — Требовательная, справедливая. Главное — организаторская хватка, — продолжал Митрохин. — Не в пример нашей бабне…

— Я хорошего мнения о наших демьяновских женщинах, — заметил Быков.

— Понятно, неверно чернить всех, — согласился Митрохин. — Словом, я не вижу лучшей кандидатуры. В институт управления поступила.

Быков взглянул в широкое жесткое лицо Варвары, и что-то насторожило его. Он мало знал эту женщину, а то, что знал, было не в ее пользу. Но Быков никогда не приговаривал человека, даже самого низкого, и всегда отыскивал возможность найти в нем хорошие черты.

— В ее обязанности будет входить, как ты знаешь, торговля, бытучреждения, финотдел, а с этой стороной Варвара Степановна знакома. По части финансов я помогу. Убежден, что она справится с такой работой, — настоятельно проговорил Митрохин.

— Дело покажет. Должность тяжелая. Покажет дело и отношение к людям. Жуликов не щадить, невзирая на посты. За сокрытие фактов хищения будете нести личную ответственность вы. В течение недели дать мне точную справку о состоянии дел в торговой сети и общепите. Там много темного. Вы скрыли от меня, — обратился он к Митрохину, — что заведующий райпо Шлепаков был полицаем во время оккупации.

— Но он отбыл наказание, отсидел восемь лет.

— Это я знаю. Однако права занимать пост заведующего бывший холуй оккупантов не имеет. Занятная логика, не правда ли: инвалиды Отечественной придут просить маслица у бывшего полицая?

— Выгнать, об чем разговор! — отрезала круто Варвара, однако не возмущавшаяся таким фактом раньше — ей были известны деяния Шлепакова.

— Хорошо. Дело покажет, — повторил Быков, отпуская Варвару, дав после раздумывания согласие на оформление ее.

Он попросил Митрохина задержаться.

— Вот что, — сказал жестко Быков, когда закрылась дверь за Варварой, — никаких представлений в Смоленск в отношении поощрений и прочих облагодетельствований Сизоненко мы давать не будем. Он привык к похвальбе, как черт к хвосту. Рабочие завода его ненавидят. За три года не построил ни одной квартиры остро нуждающимся. Но зато себе отхряпал домину о десяти комнат. Надо выяснить, на какие средства, не запустил ли наш милый директор руку в заводскую казну? Быстренько он нашел кровельное железо. Откуда оно взялось?

— Ты, может быть, забыл, Владимир Федорович, кто его брат? — осторожно напомнил Митрохин.

— О брате, о том, что тот использует свое служебное положение в личных целях, я уже докладывал Мартынову. Дидкова от должности заведующего торготдела также необходимо отстранить. Как можно скорее! Он жулик и пригрел жулье. Его деятельностью придется заняться следственным органам.

— Дидков — старый, кадровый, руководящий работник, — напомнил Митрохин.

— Тем он и вреднее, что жулик с большим опытом. Теперь вот какой вопрос, Дмитрий Севастьянович… — Быков остановился, поднялся из-за стола и медленно прошелся вдоль стены; видно было, что он испытывал затруднение в том, о чем хотел говорить. — Речь идет, видишь ли, о доме твоего брата. Он его построил не на свои средства. Материал — стройуправления, казенный, неоплаченный. Пусть немедленно сдает дом жилуправлению — в противном случае им займется прокуратура.

— Мой брат — честный и незапятнанный человек. Про то знает весь Демьяновск. У него имеются документы.

— В том-то и беда, что никаких документов нет.

— Мы ведь с тобой руководим районом. Не в интересах дела нам вести между собой войну, Владимир Федорович.

— Как понимать, Дмитрий Севастьянович, эти самые интересы. Завтра, к концу дня, я проверю — сдаст ли твой брат дом.

Митрохин молча, с холодным спокойствием укладывал в свою богатую, из тисненой кожи, папку бумаги. Он постоял около стола, ожидая, не скажет ли тот что еще. Но Быков молчал, надевая свой порыжелый, продубленный ветрами и дождями плащ.

Когда Митрохин уже взялся за дверную ручку, Быков сказал еще:

— В таком грехе замешан не один твой брат — в казенную казну запустил руку Дурылин, начальник стройуправления. Деятель, как известно, отстроил твой личный дом. Ты же, Дмитрий Севастьянович, не поинтересовался — за счет чего он строил? Словом, рука руку моет… Только государство нам — не пасынок, и мы с тобой призваны оберегать его интересы. Дурылина немедленно от работы освободить. Если же в короткий срок не уплатит долг, передадим дело в следственные органы. Выясни также, сколько должен ты. Вечером сегодня мне доложишь. Инвалиду войны Кривцову, рабочему котельного, дать квартиру, в которую вселился проходимец Дубенко — работник торговой базы. Накажи Антонова за то, что он нарушает законы и раздает квартиры по приятельству. Дубенко из этой квартиры немедленно выдворить!

— Но Дубенко стоял на очереди, — заметил Митрохин.

— Меньше года. А инвалид войны Кривцов, кстати, прекрасный рабочий, уже пять лет. Пусть в райжилуправлении не шалят шалуны. На среду мы поставим вопрос о них на бюро райкома. Подготовь мне материалы, невзирая на лица!

Следом за Митрохиным в кабинет вошел, тяжело отдуваясь, Карманов; собрав оборочкой губы, с выражением почтительной покорности на кирпично-красном лице приблизился к столу.

— Здравствуйте, Владимир Федорович. Вызывали меня?

— Садись, товарищ Карманов. Не нашли больше места, где строить птицефабрику? Обязательно надо было сносить Колучово?

— Так тут не во мне вопрос. Приезжали архитектор и начальник райагропрома.

— А ты им не мог подсказать другое место? Разве мало поросших кустарниками пустырей? Ты, однако, не только не возразил, но ратовал, чтобы поскорее запахать деревню. Еще у тебя там есть геройский завхоз. Если этот деятель не убавит пыл, найди на его место другого человека. Демагог воинственный! Выдирать из почвы крестьянские корни мы не позволим. Ты идею запашки деревень выбрось из головы! Сие не от ума, а от дубовой дури. Будем наказывать! Не разгоняй тебе неугодных. Люди, Карманов, — не карты в колоде. Запомни хорошенько истину! Ты свободен.