Евгений Дубровин - Грустный день смеха [Повести и рассказы]

— Удрали.

— Вот видишь. Раз удрали, два удрали, а потом как всыпет.

— Уже всыпал.

— И ты будешь всыпать? — спросил Малыш.

— А как же. Если за дело…

— Нет, я лучше подожду настоящего отца. Он если и выдаст, так не обидно.

Дядя Костя не рассердился.

— Ну, жди, жди.

— И чего ты к нему привязался? — усмехнулся Рыжий. — Если не хочет человек. Бери кого-нибудь другого. Можешь меня. Я пойду. А чего ж? На велосипеде кататься, суп с требухой жрать. Только если биться будешь, я сдачи буду давать.

Почтальон покачал головой.

— Нет, тебя я не возьму. Ты злой.

— А я и сам не пойду! — сказал Рыжий. — Мне отец-пьяница не нужен!

— Ты очень злой.

— Не твое дело!

— Перестань! — сказал Малыш. — Дядя Костя хороший. Только я все равно настоящего отца буду ждать…

— Ну и подавитесь своими отцами! — крикнул Рыжий. — Подумаешь, счастье! Вон Неронов с собакой выслеживает. Очень здорово!..

— Что ты треплешь! — перебил его дядя Костя.

— Дождались! Ха-ха! Бьет и травит собакой. Скажи ему, Нерон!

— Это не совсем так, — сказал я.

Когда я произнес эти слова, из кустов высунулась голова Рекса.

Вад считал, что расплата будет очень крепкой. Я тоже придерживался этого мнения. Мы были готовы ко всему. Плохо лишь, что расправа была отложена. Диктатор втолкнул нас в дом, закрыл на ключ, а сам с матерью куда-то ушел. Хуже нет, когда неприятные вещи откладываются.

Чтобы убить время, мы стали сочинять информационный бюллетень.

«ИНФОРМАЦИОННЫЙ БЮЛЛЕТЕНЬ ПОДПОЛЬНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ „БРАТЬЯ СВОБОДЫ“ ПОКУШЕНИЕ НА ДИКТАТОРА.

Вчера в двенадцать часов ночи по московскому времени в резиденции Диктатора раздался взрыв. Как стало известно из достоверных источников, неизвестный подложил под кровать Диктатора бомбу с часовым механизмом, которая взорвалась в назначенное время. Лишь по счастливой случайности венценосный сатрап остался жив. Известно, что Диктатор давно уже вызывает ненависть всего народа. Он прославился пытками, террором. Нет сомнения, что покушение повторится.

Б. С.».

Я размножил бюллетень в трех экземплярах и расклеил по комнате.

Затем Ваду пришла удачная мысль наложить в штаны книг: защита на случай, если отец воспользуется самым примитивным видом пыток — стеганием ремнем, хотя на это надежды было мало. Уж наверно он придумает что-нибудь похлеще.

Больше делать было нечего. Время тянулось страшно медленно. Наконец на дорожке показались родители. В руках Диктатора была большая хозяйственная сумка.

— Крапива, — догадался Вад.

Я покачал головой. За крапивой не надо было так долго ходить — она росла под забором.

— Что-нибудь похуже…

Но что — мы так и не могли придумать. На всякий случай Вад подложил в штаны еще книг.

Первый информационный бюллетень был повешен так, что бросался в глаза сразу же. Отец прочел его очень внимательно.

Потом бюллетень прочла мать. Тем временем отец направился к другому бюллетеню, но, увидев, что это одно и то же, читать не стал. Затем он поставил сумку на стол и приказал Ваду:

— Иди сюда.

Итак, первому предстояло Ваду… Мой гордый брат бесстрашно двинулся навстречу неизвестности, шурша книгами.

— Возьми там, в сумке.

Вад заколебался.

— Бери, бери, — сказал отец почти ласковым голосом.

Я бы не полез в сумку. Пусть лучше изобьет до полусмерти, чем лезть в сумку, где неизвестно что. Может, там какая-нибудь гадость вроде змеи или капкана. Но у моего брата была железная воля. Он закусил губу и рывком сунул руку в сумку. Я закрыл глаза, ожидая услышать вопль, но вопля не последовало. Когда я открыл глаза, Вад держал в руке резинового зайца и тупо смотрел на него.

— Нажми.

Уж сейчас-то наверняка что-то произойдет.

— Не нажимай! — крикнул я.

Но Вад уже нажал. Раздался писк. И больше ничего. Вад нажал еще раз. Опять писк. Мой младший брат нажал третий раз и осторожно поставил зайца на стол. Затем он исподлобья посмотрел на Диктатора. Все это было очень странно. Странно и непонятно.

— Этот заяц твой.

Мне показалось, что я ослышался. Ваду, наверно, показалось то же самое, потому что он уставился на отца еще тупее, чем на зайца. Еще никогда я не видел у моего гордого брата такого тупого вида.

— Можешь взять.

Вад осторожно взял зайца. Потом подумал и сказал:

— Спасибо.

Положение было какое-то идиотское. Еще никогда в жизни я не был в таком положении. Моя голова лихорадочно работала, но совершенно вхолостую.

— А теперь снимай штаны.

Я облегченно вздохнул, услышав эти слова. Значит, обычная порка. Да, но зачем было дарить зайца?

Между тем Вад с готовностью снял штаны. Видно, обычная порка, без всяких там фокусов, его вполне устраивала. Посыпались книги.

— Это что такое? — изумился отец.

Мать погладила Вада по голове.

— Бедненький…

— Ну, бей скорей, долго я буду так стоять? — довольно грубо спросил мой гордый брат.

Мать села на кровать и заплакала. Час от часу не легче. Отец не стал бить Вада. Он достал из сумки новые штаны. Штаны были великолепные. Из коричневого вельвета.

— Надевай! — скомандовал отец.

Мой брат недоверчиво надел их.

Затем отец вытащил яркую, в клеточку, рубашку, новенькие, хрустящие, пахнущие кожей ботинки, и через пять минут оборванец исчез, а вместо него стоял одетый с иголочки манекен. Мать даже зачем-то прикрепила к груди Вада голубой бант.

Затем наступила моя очередь. Мне отец вручил ремесленную форму. Был даже ремень с большущей пряжкой. Я лишь несколько человек видел в городе в такой форме, и то она у них была потрепанной.

Родители принялись вертеть нас во все стороны. Мы послушно вертелись. Мать ахала и охала.

— Какие вы у меня красавчики! — восхищалась она.

— Ну, а теперь давайте поиграем, — предложил отец. — Я буду серым волком, а ты, Вадик, козленком… Садись мне на спину.

Если бы нам вчера сказали, что Вад сядет верхом на Диктатора и он будет возить его по комнате, мы бы в лучшем случае рассмеялись.

Когда серый волк основательно взмок, он дал нам по кулечку конфет и сказал:

— А теперь до вечера идите куда хотите.

Мы постояли немного, а потом вышли на улицу.

— Чевойт он? Подлизывается, что ли? — спросил Вад. — На кой мне этот костюм? Меня не купишь.

Однако чувствовалось, что мой брат доволен. Правда, он тут же сорвал бант и бросил его в крапиву.

— Пошли сходим к бухгалтеру, — предложил я. — Вот удивится.

Мы отправились в банк. По дороге у окна парикмахерской мы остановились, потому что изнутри на нас таращили глаза два расфуфыренных типа. Вад показал им язык. Один из типов ответил тем же. Я погрозил ему кулаком. Другой погрозил мне. Мы презрительно отвернулись, та парочка тоже. Оказывается, это мы отражались в зеркале.