Анатолий Наумов - Голубая мечта [Юмористическая повесть в эпизодах]

— Ну, скоро уже?!

«Пришла, значит, красотуля, — проносится мысль у Дробанюка. — Не такая уж ты и пугливая, выходит!».

— Счас, дочка, — за Дробанюка отвечает старикан. — Ужо вот-вот.

— Сам бы потянул, храбрец! — со злостью бросает Дробанюк. Это, как ни странно, вдруг придает ему решительности, и он затяжным усилием выуживает леску почти до конца, распрямляясь и поднимая ее вверх. И, наконец, из воды, ставшей уже совсем бурой и тяжело мутной, показывается нечто вроде человеческой пятки с явственно проступающим рядом пальцев на ступне.

— Оно, оно! — взвизгивает Кармен где-то над головой у Дробанюка.

— Т-ам! — опять с зажегшимся взглядом вторит ей старикан.

— Да не орите вы! — грубо обрывает их Дробанюк, что силы дергая леску и пытаясь одним рывком вытащить ногу на берег. И в этот момент леска с едва различимым хлопком рвется, а выуженное Дробанюком тут же исчезает в грязно-бурой воде. — Тьху! — в сердцах сплевывает он. — Надо ж было подгавкнуть вовремя!

— Ну, видел? Т-там? — подскакивает к нему старикан. — В-видел?

— Даже я видела! — подтверждает Кармен. Она уже успела спуститься с обрыва.

— Надо в сельсовет! — показывает рукой куда-то наверх, за лозняк, старикан. — Я счас… Я мигом… — И старикан, шустро вскарабкавшись по обрыву, исчезает.

— Ой, как страшно! — обвивает руками сзади за шею Дробанюка Кармен.

— Да, не было печали, — вздыхает тот. — А теперь жди, пока этот сумасшедший в сельсовет сбегает.

— Давай подождем, — упрашивает Кармен, вытирая ладонью его багровую вспотевшую шею. — Это так интересно…

Ждать приходится недолго.

Минут через пятнадцать со стороны хуторка приближается, поднимая клубы пыли, мотоцикл с коляской. За рулем, это заметно издалека, — милиционер, в коляске кто-то в гражданской одежде, а за спиной у милиционера, на заднем сиденье, — старикан. Жидкие кудряшки того развеваются на ветру легким белым пушком и, кажется, вот-вот слетят с головы.

— Старший лейтенант Крячко, — поднимает руку к козырьку фуражки милиционер, средних лет приземистый мужчина, когда мотоцикл тормозит возле Дробанюка и Кармен. — Участковый уполномоченный в данной местности. — И кивком показывает на выбирающегося с кряхтеньем из люльки человека в гражданской одежде, светловолосого, с широким, картошкой, носом. — Председатель сельсовета Степанушкин… — И без промедления интересуется — Значит, можете подтвердить?

— Могут, а как же! — с готовностью подхватывает старикан. — Вот эта девушка может, значит, и ее отец, стало быть, тоже!

— Да? — будто убеждаясь, с едва заметной ухмылкой оценивающе смотрит на Дробанюка и Кармен участковый. Глазки у него хоть и маленькие, припрятанные, но умные, все понимающие. — Ну, что ж, хорошо.

«Кретин престарелый! — от хлынувшей в голову крови едва удерживает равновесие Дробанюк. — Чтоб тебе повылазило!..» Кармен тоже, переминаясь с ноги на ногу, поджимает обиженные губки.

— И где это случилось? — вовремя разряжает неловкость момента своим вопросом председатель сельсовета.

— Вон там, пойдемте! — увлекая всех за собой, устремляется к омуту старикан. — Тута рядом…

Когда все спускаются на песчаный клочок, — только Кармен остается наверху, на обрыве, — старикан начинает сбивчиво и настолько путано объяснять, что случилось, что председатель сельсовета вынужден перебить его.

— Да погоди, Кузьма, — не сыпь горохом все в одну кучу! Я ровным счетом ничего не могу понять. А человеку ведь и для протокола надо…

— Верно, надо зафиксировать, — соглашается участковый. — Пока есть время.

— Еще кого-то ждать надо? — интересуется Дробанюк с кислым видом. Ему вся эта история не только порядком надоела, но и уже пугает своей многолюдностью.

— Спасатели сейчас на моторке должны подскочить, — объясняет тот.

— А вода-то, а вода! — осуждающе качает головой председатель сельсовета.

— Чистая отрава, Михаил Парфенович! — тут же снова сыплет своим горохом старикан. — Кожевенный запущает, я это точно знаю, мне Нюрка Хорошилова по секрету говорила, ее свояк там работает. В третий раз уже свою химию в речку выливают, враждебные происки налицо, как говорится. Рыба повыдохнет!.. Как ты глядишь, Михаил Парфенович, ежели я, значит, по многочисленным просьбам это… сигнальчик шарахну? Для ускорения темпов дела?

— Ну даешь — сигнальчик! — словно отбиваясь от этого радикального предложения, мотает головой председатель сельсовета. — Это дело предосудительное, понял, Кузьма? Вот мы, наверное, пригласим сюда руководство завода да и запротоколируем на месте преступления все, как полагается. Чтоб не отвертелись! Крячко, — обращается он к участковому. — Дай своего мерина, я к телефону смотаюсь, приглашу их.

— Так они тебе и приедут, — пессимистически усмехается тот.

— А я знаю, как припугнуть, — заверяет председатель сельсовета. — Есть одно верное средство.

— Бери, — разрешает участковый. — Только не подзалети. Иначе ремонтировать будешь за свой счет, нам особых средств не выделяют на это…

— Не дрожи, Степан Николаевич, — успокаивает тот. — Съезжу без приключений.

Председатель сельсовета выкарабкивается наверх по обрыву, а участковый достает из планшетки листки протоколов.

— Зафиксируем, значит, происшествие, — строгим голосом произносит он.

Дробанюк начинает объяснять ему, как все случилось. Это похоже на диктант — после каждого предложения или нескольких слов приходится поджидать, пока участковый запишет.

— Остальное — по окончательному выяснению, — подводит черту тот, когда Дробанюк заканчивает свой рассказ. — Ваши данные, товарищи свидетели?

У Дробанюка от этого вопроса внутри все обрывается. А пока он приходит в себя, с обрыва вдруг раздается голосок Кармен:

— Дробанюк Константин Павлович!

— Ваша фамилия тоже Дробанюк? — задирает голову вверх участковый, где, как на пьедестале какого-нибудь конкурса, кокетливо занеся ножку за ножку, статуей красоты возвышается Кармен.

— У меня другая, — очаровательно улыбаясь, с пугающей Дробанюка наивностью отвечает та.

«Неужели сейчас что-нибудь отмочит? — ежась, думает он. — Нашла перед кем блеснуть!..»

— Я Инна, между прочим, — продолжает строить участковому глазки Кармен. А тот, разинув рот, сверлит ее снизу своими щелочками. — А фамилия — Смычкова. Вам нравится?

Дробанюк с ужасом ждет, чем все это кончится, шея у него снова покрывается липким потом. Но тут доносится рокот моторной лодки, и привлеченный этим звуком участковый вопрошающе поднимает голову.

— Моторка? Вот хорошо… Ладно, потом допишем, — прячет он протокол в планшетку — к громадному облегчению Дробанюка.

Рокот все усиливается, и вот из-за крутого изгиба речки, рассекая грязно-бурый поток, показывается моторная лодка с двумя пассажирами. На корме торчит длинный багор. Неподалеку от омута двигатель выключают, и дальше лодка идет к берегу по инерции, тыкаясь затем мягко носом в песок.