Михаил Колосов - Платонов тупик

Особенно полюбились ему творческие вечера: разливается, бывало, соловьем, сыплет примерами то из Корана, то из Библии, которых он и в руках не держал, а знал лишь понаслышке, то оседлает своего объезженного конька — «проблема молодых» — его тема, его епархия: весь в заботах, весь в поисках, самому писать некогда — все о молодых печется.

На пору его царствования пришлось как раз и открытие журнала «Молодые голоса», в организации которого он принял активнейшее участие. Он все силенки напрягал, чтобы в кресло главного редактора этих «Голосов» посадить не кого иного, а именно Сашу Говорушкина. И хотя в высоких инстанциях на этот счет были другого мнения, он проявлял завидные настойчивость и упорство, ходил, обивал пороги у большого начальства, доказывал, что лучшего редактора, чем Саша Говорушкин, не сыскать.

Ну как тут скажешь, что Чижиков бездельничал или же не проявлял?.. Проявлял!

— Нам хотелось бы, — сказали Чижикову, — чтобы редактором журнала стал человек, далекий от групповых пристрастий, чтобы он стоял над ними, а не под ними.

— Вот это он и есть такой, Саша Говорушкин! — воскликнул Чижиков. — Милейший парень!

— Да, конечно, он милый, честный. Но тут нужен такой человек, чтобы мог и противостоять напору: ведь не секрет, его сразу же начнут подминать — то одна группа, то другая, то третья. Конечно, журнал «Молодые голоса» — и ваша, так сказать, епархия, ваша забота, и именно поэтому хотелось, чтобы вы тоже поняли такую опасность, думали о ней и заботились об объективности нового издания. Чтобы у журнала был один критерий для отбора к публикациям — талант. Высокий уровень художественности и идейности. И только.

— Ну, это само собой…

— Нет, не само собой. Само собой ничего не делается, об этом надо заботиться. А как вы смотрите на такую кандидатуру, как Бронислав Борисов?

Говоривший был вежлив, мягок, голос не повышал, он был у него ровен и спокоен. Назвав Борисова, он пристально посмотрел на Чижикова.

— Критик? — уточнил Чижиков.

— Да, критик.

— Но он же критик, — сказал Чижиков так, будто это была самая постыдная профессия. Он помнил, как этот критик «Брон. Бор.» разделал его поэму. Правда, это было давно и вряд ли здесь об этом знают или помнят. — Он критик, а журнал-то художественный.

— Ну и что? Может, это и хорошо? У него не будет пристрастия и к жанрам.

— Я знаю этого Борисова, — сказал Чижиков с напускной серьезностью. — Ничего плохого о нем сказать не могу. Но надо подумать.

— Да, тут горячку пороть не стоит. Подумайте. Только недолго: Появится другая кандидатура — скажите. До свидания.

Возвратившись в союз, Чижиков тут же позвонил Борисову и голосом закадычного друга произнес:

— Привет, старина!

Чижиков говорит.

— О, добрый день! — удивился тот искренне. — Вот от кого не ожидал звонка…

— Ну почему же? — демократично возразил Чижиков. — Я только что вернулся оттуда, обговаривали кандидатуры… Только прошу, чтобы это пока оставалось сугубо между нами, строго конфиденциально. Обговаривали кандидатуры на пост главного редактора в журнал «Молодые голоса». Я назвал твою фамилию. Говорю: критик, с хорошим вкусом, идейно крепкий, как критик — он не будет пристрастен к какому-то одному жанру. Верно?

Борисов молчал.

— Аллё! Почему молчишь? Верно сказал?

— Я слушаю… Слушаю…

— Назвал твою фамилию. Правда, я предварительно с тобой не посоветовался, но это случилось неожиданно. Ты-то сам как на это смотришь?

— Да как… Дело серьезное, ответственное…

— …и интересное…

— …и интересное, — согласился Борисов. — Надо подумать… Да и доверят ли?

— Думаю, дело выгорит: со мною считаются. Соглашайся, и я буду уверенней пробивать твою кандидатуру. Имей в виду — там претендентов премногое число!

— Спасибо, — сказал Борисов.

Повесив трубку, Чижиков психанул: он не услышал в голосе Борисова того телячьего восторга, на который рассчитывал, и той преданной расположенности к себе, которую хотел вызвать своим звонком. То ли Борисов уже знал обо всем этом, и тогда сообщение Чижикова выглядело смешным, то ли он вообще такой сухарь… Так нет, он не сухарь, он слыл «веселым парнем», остроумным анекдотчиком, потому Чижиков и взял сразу такой тон. Нет, это, конечно, не та кандидатура, какую хотелось, совсем не та, но что поделаешь? Тем более что вопрос с Борисовым наверняка уже предрешен — и Чижикову остается лишь обротать его, сделать покорным, послушным и податливым, не дать ему с самого начала большой воли и свободы, пусть знает, что своим назначением он обязан именно ему, Чижикову.

Однако наш великий стратег на этом пока не успокоился. Он предпринял еще несколько шагов и даже атак — пытался очернить, опорочить Борисова, чтобы расчистить дорогу Говорушкину, но ему это не удалось.

И когда состоялось решение и выписка из него пришла в союз, Чижиков тут же схватил трубку, набрал номер Борисова и самым восторженным голосом сообщил:

— Ну, старик, наша взяла! Нелегко мне было, очень нелегко было отшивать других претендентов, но я стоял насмерть: согласен, говорю, только на Борисова. Уважили. И вот решение у меня в руках. Поздравляю от души! Будем работать вместе, — нажал он на последнем слове. — Нам надо бы встретиться и обсудить, как и с чего начинать: журнал-то — орган союза, молодежный, а я все молодежные издания курирую. Давай-ка завтра часиков в одиннадцать и встретимся? — Чижиков как бы спрашивал, но в то же время это был и приказ: пусть знает сверчок свой шесток.

На другой день ровно в одиннадцать Борисов был уже у Чижикова. Плотный увалень, рыжий, с белесыми ресницами, он вошел независимой походкой, сказал:

— Привет куратору!

Чижикову не понравилась такая вольность, но тем не менее вышел из-за стола навстречу, поздоровался за руку. Хотел по нынешнему обычаю в писательской среде даже облобызать его, но сдержался — как бы не переиграть.

— Садись, — пригласил он гостя за приставной столик, сам сел напротив. — Садись. Ну так, с чего будем начинать?

— А с чего? Известно с чего — с секретарши.

— Это понятно. А всерьез?

— Всерьез? — спросил раздумчиво Борисов. — Опять же с секретарши. То есть со штата, с людей, — пояснил он.

— Верно. Зама хорошего тебе надо.

— Всех надо хороших, только где их взять?

— Искать надо. Зама я тебе могу порекомендовать. Есть на примете хороший парень.

— Кто?

— Говорушкин Саша. Поэт. Слышал о таком?

— Знаю, — без энтузиазма сказал Борисов. — Мне хотелось бы человека поопытнее. А этот — молод, ведь он еще нигде не работал.

— Опыт — дело наживное, а молодость — не порок.

— Так-то оно так.

— Подумай. Не прогадаешь. И насчет авторов подумай. Кому трибуну в журнале предоставлять.