Раиса Белоглазова - Ритка

Завуч помолчала, вероятно, обдумывая сказанное, и продолжала оживленно:

— А что, Алексей Иванович, если бы нам заполучить этих ребят насовсем? Тогда бы мы зажили!.. Вот вы говорите: не сравнивай себя с Лаврентьевной!.. А ведь, знаете, чувствую: силы уже не те, не так работаю, как когда-то. Или это быт заедает? Раньше я была одна…

Поинтересовался, как у нее дочка.

— Растет, — Маргарита вздохнула озабоченно. — И растет, если уж сказать по совести, не такой, какой я хотела бы ее видеть. Скажите, откуда в наших детях такой дремучий эгоизм?

Сказал, думая о Светке:

— Вероятно, прежде всего от того, что мы не умеем их воспитывать. Жалеем, оберегаем от трудностей и не готовим к жизни, к тому, чего она от них потребует.

Маргарита кивнула, соглашаясь. Да, это действительно так! Во всяком случае, у нее. Избаловала она свою девчонку, это она и сама знает… Погрустнела, ссутулилась. Обратил внимание: У нее красивые ноги, длинные, стройные. А туфли изношены допредела. Майя все в лаковых ходит. У Майи муж. А эта, должно быть, на дочку тратится. Сказал:

— А что, Маргарита Павловна, если я вам путевку выхлопочу? В санаторий. Неподалеку тут у нас где-нибудь. Чтобы дорога не дорогая и не длинная.

Она испугалась:

— Что вы? Как я дочку-то оставлю? Не поеду я никуда. Не смогу.

— А если с дочкой вместе? Разве вам не хотелось бы?

Маргарита вздохнула, поднялась:

— Как не хотелось бы?.. Море бы ей показать, поплескаться в нем… Да нет, не смогу я!.. Пора мне. Еще в магазин забежать.

Задержал взгляд на ее лице. Устала ведь, с ног валится. И не утратила способности помнить о других, думать о них.

Прислушался к ее шагам в коридоре и сделал пометку у себя в записной книжке: «Путевку в санаторий для матери и ребенка». Подумал: «Может, и встретится ей там кто? Не старуха ведь еще!»

Посмотрел на часы. Через семнадцать минут в театре начнется спектакль. Дина приходит в театр за полтора-два часа. И не любит, когда ее отвлекают в это время. Он не должен мешать ей сейчас. Не должен!.. В груди защемило. Вспомнил о дочери и заторопился домой.

Теперь нередко обсуждали училищные события со Светланкой и дома. На этот раз затеяли разговор за ужином. Светка занималась с группой девочек английским и русским языками и принялась, было, рассказывать ему за столом, как это у нее получается. А потом, прервав себя на полуслове, умчалась в прихожую, прошуршала там курткой и исчезла. Только замок лязгнул в дверях. Жена усмехнулась:

— Переманил дурочку в свой стан?

— Почему переманил? И почему дурочку? Светланка не так уж глупа, как мы с тобой думаем. В институте с ней считаются.

— Как же, общественная деятельница! — все так же недобро продолжала Нина Павловна. — А дома можно палец о палец не ударить. Можно на мать все взвалить.

Пообещал виновато:

— Хорошо, я с ней поговорю. Пол и… что там еще — это, конечно, должна она. Надо успевать.

Нина Павловна выслушала со скептической улыбкой. Почувствовал себя под ее взглядом этаким дурачком и замолчал. А жена продолжала:

— Только… кончился для вас этот рай. Я поступаю на работу.

— Как? — он мгновенно забыл о своих чувствах, вглядываясь в лицо жены. — Ты? На работу? Знаешь, вообще-то это правильно.

— Еще бы не правильно! — в голосе Нины Павловны прозвучала уже явная насмешка. — На старости лет…

— Какая старость? Ты о чем?

Но Нина Павловна уже не слушала, торопясь высказать свое. Видимо, чтобы уязвить его, она повторила, что он отстал от жизни, все больше скатывается к прошлому, все носится со своим фронтом, а это теперь уже никому не нужно… Видимо, дает о себе знать деревня, в которой он вырос.

Молчал, обескураженный. Он, действительно, до девятнадцати лет прожил в деревне. А фронт… что же, это у него теперь, наверное, навсегда!

Нина Павловна обратила, наконец, внимание на его молчание, добавила мягче:

— Неужели ты не понимаешь? Что смешон, да, да, смешон в глазах других? Времена Дон-Кихотов прошли. И ты не мальчик начинать все сначала.

Нина Павловна добавила, что вообще-то, конечно, он волен поступать, как ему заблагорассудится. А она устраивается на работу. В корректорскую, да, куда же еще? Разве у нее была возможность приобрести специальность? Хорошо еще, читать не разучилась… Короче, если она и не успеет теперь в чем-то обслужить их с дочерью, пусть они пеняют на себя.

Вот он и состоялся, этот разговор с женой, на котором так настаивала Дина. А он, Алексей Иванович, все отодвигал, боялся, трусил.

Нина Павловна ушла в спальню. А он все сидел на кухне над остывшим стаканом чая, припоминая старый философский термин, что стал таким модным в последнее время. Его употребляют теперь к месту и не к месту. Прагматизм. Хорошо все то, из чего можно извлечь выгоду. А если попросту, по-русски: рассудочность, расчетливость. В прагматизме чаще всего теперь упрекают молодых. Он думал, боялся: эта болезнь поразит дочь. А заболела, выходит, Нина Павловна…

Значит, она поступает на работу? Говорит, что стало не хватать денег. Что ж, может быть, и так. Только ей полезно это и в другом отношении. Может быть, жизнь, люди помогут ей избавиться от ее заблуждений?

Он не мальчик уже, в этом Нина Павловна права, и все же что-то он еще успеет. Встанут на ноги такие, как Богуславская, Дворникова, Грачева, десять, двадцать человек, это будет уже кое-что.

Пора было уже укладываться спать. Поднялся, постоял в дверях кухни и… прошел в комнату дочери. Теперь здесь была знакома каждая мелочь.

Однажды Светка обратила его внимание на то, что девочки в училище много рассуждают о дружбе с мальчишками, о любви, откровенно мечтают о замужестве. Согласился с нею, добавил:

— Тут сказывается не только раннее развитие, улица. Не забывай: большинство девочек из неблагополучных семей. Не получили в свое время положенного количества заботы, внимания.

Помолчал и отважился:

— А ты? Не мечтаешь еще о замужестве? Не собираешься еще?

— Да как сказать! — Светланка по своему обыкновению занималась на тахте, обложившись учебниками и блокнотами. Задумчиво запустила обе руки в распущенные волосы. — Иногда собираюсь, иногда не очень. Понимаешь? С одной стороны: всегда вместе! Разве не здорово? То ты один, и словом, впечатлением обменяться не с кем, а то везде вдвоем: и в кино, и за город. Даже на рынок. Ты же знаешь, мать иногда посылает. Она еще не потеряла надежды сделать из меня хорошую хозяйку… Ну вот, это иногда.

— А иногда?

— А как подумаешь: рубашки каждый день стирать, картошку чистить… Тебе телевизор хочется посмотреть, а ты щи вари, — дочь брезгливо передернула плечиками. — Чего хорошего?

Посмотрел в ее черные, блестящие, полные детского огорчения глаза и озадаченно прокашлялся.