Вильям Козлов - Услышать тебя

— Я тебе тут никаких советов давать не буду. Я пыталась советовать дочери, но она быстро осадила меня, заявив, что я мыслю отжившими категориями… А ты подумала о сыне? Как он будет без отца?

— С сыном все в порядке: он воспитывается у моих родителей.

— Вот оно, нынешнее поколение… — усмехнулась Рика Семеновна. — Даже дети не связывают их!

— Я знаю, что моему сыну хорошо там, — сказала Лиля.

После работы Лилю провожал до дома Сева Блохин. Шли они по набережной Дятлинки. От молодых тополей под ноги упали длинные тени. Небо над крышами было пепельно-розовым. Высоко-высоко прилепились к нему плоские разреженные облака. Солнце слегка подкрасило их багрянцем. На той стороне, за рекой, где кончался город, небо ярко-голубое. Эту сочную свежую голубизну перечеркнула рыхлая белая борозда, оставленная пролетевшим реактивным самолетом.

Сева Блохин был в шелковой безрукавке. Тонкая материя обтягивала широкие выпуклые плечи. Лицо у него загорело, но, как это часто бывает у блондинов, приобрело не коричневый, а красноватый оттенок. Белые, не очень густые волосы были аккуратно зачесаны назад.

— За что не любит Лобанов твоего мужа? — говорил он, приноравливаясь к ее шагу. — На той неделе снял с полосы его очерк. Сказал, что нужно кое-какие факты обновить, а сегодня, когда Султанов предложил в номер фельетон, ну, который Сергей накатал еще до этой истории… с девчонкой, тоже вздыбился. Придрался к одной фамилии. Там, понимаешь, в одном месте написано «Евстифоров», а в другом — «Евстигнеев». Наверное, машинистки перепутали… Ну, и тоже снял. Вернется, говорит, Волков, пусть все еще раз проверит. А тут и проверять-то нечего: снял трубку и позвонил…

— Почему же ты не снял трубку и не позвонил? — спросила Лиля, сбоку взглянув на него. — Вы ведь с Волковым друзья-приятели.

— Во-первых, мы не такие уж и друзья — он мой рассказ в альманахе зарезал, — а во-вторых, Лобанов все равно фельетон не поставил бы. Ты заметила, что, с тех пор как он остался за редактора, ни одного фельетона в газете не появилось? И не появится, пока Дадонов не вернется из санатория. Лобанов не любит рисковать, а фельетон — это дело опасное. Мало ли что. Вдруг в обкоме не понравится? Он ведь первое время каждый критический материал возил в обком на визу, пока его оттуда не шуганули. Теперь в обком не ездит, но и фельетоны не печатает.

— Меня это не интересует, — сказала Лиля. — Тем более что я фельетонов не пишу.

— Сергей ни копейки гонорара за эту половину месяца не получит.

— Ну и пусть.

Сева с любопытством посмотрел на нее и присвистнул:

— Опять поцапались? Да и, видно, крепко!

— А как ты, не женился? — поинтересовалась Лиля.

— Надумаешь с мужем разводиться, имей меня ввиду, — улыбнулся Сева.

— Сдается мне, что второй раз я ни за что за журналиста замуж не выйду, — сказала Лиля.

— Я переменю профессию, — Сева, глядя ей в глаза, улыбался. — Ну, например, стану моряком…

Теперь Лиля на него уставилась: в голосе Блохина явно прозвучал намек…

— Присядем? — кивнул Сева на скамейку, укрывшуюся в тени большого клена.

Они сели. Немного помолчали. Напротив, через дорогу, блестела река. По бурым камням у самой воды прыгали воробьи. Сева вытащил сигареты, щелкнул блестящей зажигалкой и закурил. Когда прикуривал от крошечного бледного огонька, левая лохматая бровь его изогнулась, и обозначился шрам.

— О чем будем разговаривать? — с усмешкой посмотрел на нее Сева.

— О моряках, — с вызовом сказала Лиля.

— Ну и как поживает твой морячок? — не стал уклоняться Сева. — С которым ты на бежевой «Волге» каталась?

И тут Лиля все вспомнила: поездку с Олениным за город, возвращение, и как она пробежала мимо автобусной остановки, подумав, что ее преследует какой-то человек… Значит, это был Сева Блохин! Странно, что так долго он не напоминал ей об этом… Правда, частенько в его глазах мелькало что-то такое, настораживающее.

— А с чего ты взял, что он моряк? — спросила она, вспомнив, что Оленин был в гражданском костюме.

— Я только приехал тогда в город и в гостинице жил, — ответил Сева. — Дверь в дверь с твоим морячком. Думал, мы обязательно с тобой в коридоре встретимся. Морячок-то прыткий такой до девчонок… Гляжу, как-то вечером поздно из его номера выходит другая, не ты…

— А ты злой парень…

— Да ну его к черту, — сказал Сева и придвинулся поближе.

Лиля — ее неприятно задели слова Блохина — отодвинулась.

— Что же ты раньше не сказал, что видел меня с… ним?

— Ты не спрашивала, а потом, ведь это не мое дело…

— Это верно, — сказала Лиля, задумчиво глядя на дорогу, через которую переходили шесть белых уток. Шагали они степенно, друг за дружкой. У последней утки одно перо на крыле оттопырилось и царапало землю. Утки доковыляли до пологого берега и, не замедляя хода, одна за другой бултыхнулись в воду. И каждая при этом от удовольствия крякнула. В воде утки не стали соблюдать строй и разбрелись кто куда. Та, у которой перо оттопырилось, нырнула, выставив обтрепанный хвост и красные скрюченные лапы.

— Ты мне сразу понравилась, — сказал Сева. — Как только я тебя увидел в редакции. Позавидовал я твоему Сергею.

— Ты и сейчас ему завидуешь, — очень проницательно заметила Лиля.

— Чему завидовать? — усмехнулся он, хотя и было заметно, что Лилины слова задели его за живое. — Тому, что его ножом пырнули?.. Да, чуть не забыл! Лобанов считает всю эту историю с Сергеем подозрительной. Бандитов не нашли, девчонка тоже не дает о себе знать. Говорит, что тут дело нечистое: или Сергей подрался с кем-то из-за девчонки, или на почве ревности его финкой пырнули… Даже толковал с дядей Костей, что, когда Сергей выйдет из больницы, неплохо бы обсудить это дело на партийном бюро… Ты предупреди его на всякий случай.

— Ты случайно не знаешь блондинку с «конским хвостом» на голове, которая носится по городу на черном мотоцикле? — думая о другом, спросила Лиля. — У нее еще такие огромные перчатки…

— Мне нравятся брюнетки, — выразительно посмотрев ей в глаза, сказал Блохин.

— Я думала, ты ее знаешь. Блондинку на мотоцикле. Сева поднял с земли камень, покачал его на ладони, потом размахнулся и швырнул в реку. Далеко от берега негромко булькнуло.

— Я с ней незнаком, — вздохнул Сева. — Правда, видел несколько раз. У нее редкие глаза… — И тут же спохватился: — Твои, конечно, красивее!

Лиля даже не улыбнулась этой неуклюжей попытке сделать ей комплимент.

— Это на тебя непохоже, — сказала она. — Такая красивая женщина, одни глаза чего стоят! И ты с ней даже незнаком.

— Не становиться же мне всякий раз поперек дороги твоему Сергею! — ухмыльнулся Блохин.

— А ты самоуверен.

— Честно говоря, не везет мне с женщинами… — покаянно-откровенно начал было Сева, но Лиля тут же перебила, ей совсем неинтересно было выслушивать его излияния.