Вильям Козлов - Услышать тебя

Бывает ведь такое: еще в шестом классе она влюбилась в этого парня с фотоаппаратом… Может быть, потому, что из всех девочек, пришедших в библиотеку, он выбрал именно ее и, посадив в центр, дал в руки «Дон-Кихота»…

Быстро одевшись, Наташа вышла из дома. Волкова и Мальчишкина нигде не видно. Блохина и Капы тоже. Нет на месте и газика. Михаил Султанов уже вернулся с рыбалки и раздувал костер, чтобы вскипятить чай. На траве лежали десятка два окуней и подлещиков — утренний улов Султанова.

Наташа притащила хворосту, помыла на берегу холодной водой с песком посуду: ложки, кружки. Достав из сумки продукты, быстро приготовила бутерброды. Приковылял Дружок и очень внимательно посмотрел девушке в глаза. Она сделала и ему большой бутерброд с маслом и колбасой. Пес осторожно зубами взял угощение и, благодарно помахав пушистым хвостом, захромал прочь. Устроившись на лужайке, принялся не спеша завтракать: сначала съел колбасу, потом слизал масло и под конец проглотил булку.

Чай пили вдвоем с Мишей. Где Сергей и Слон, он тоже не знал. И не слышал, когда они завели машину и уехали. Наташа сказала, что видела, как Сергей ночью взял со стены ружье, и слышала, как они уехали на машине.

— Отчаянные парни, — сказал Султанов. — Что один, что другой… Кстати, на рассвете вон в той стороне я слышал выстрел дуплетом. У меня как раз хороший подлещик взял. Смотрю, поплавка нет…

— Ничего с ними не могло случиться? — встревоженно перебила Наташа.

Если бы Миша в этот момент на нее взглянул, то заметил бы, что она побледнела.

— Я думаю, что Слон с Сергеем справятся с десятком браконьеров, — сказал Миша. — Эта парочка побывала в разных переделках.

Прихлебывая крепкий горячий чай из большой эмалированной кружки, он вспомнил про историю Сергея на берегу Дятлинки.

— Если бы не собака, Волкову была бы крышка, истек бы кровью. Ему ведь печень задели… А жена, говорят, не поверила, что он бросился спасать незнакомую девчонку.

— А вы поверили? — после паузы спросила она, не глядя на него.

— Сам черт их не разберет, — сказал Миша, жуя бутерброд. — Меня заинтересовало другое: каким образом собака могла за два километра почувствовать, что с ее хозяином стряслась беда? Это фантастично!

— Собака почувствовала, что хозяину, плохо, а жена не поверила… — задумчиво произнесла Наташа. — Как же так можно?

— Что?

— Не верить человеку!

— Ты, Наташа, еще слишком молода…

— А вы, Михаил Николаевич, равнодушный человек, — сказала Наташа.

Султанов перестал жевать и внимательно посмотрел на нее:

— Это почему же?

— Помните, когда Сергей лежал в больнице, Лобанов вас попросил позвонить в район и уточнить фамилии людей, о которых Волков написал очерк… Вы пообещали, но так и не позвонили, а Лобанов потом снял с полосы очерк.

— Действительно, забыл позвонить, — сказал Султанов. — Завертелся, из головы вон. И потом, это не мое дело — фамилии проверять.

— Вы же с Волковым друзья.

— Ну, это сильно сказано, — улыбнулся он. — Скорее приятели.

— Волков на вашем месте поступил бы по-другому…

— Начнем с того, что и я бы на месте Волкова не ввязался в эту историю.

— Прошли бы мимо? — В ее голосе насмешка.

— Это дело темное, — все так же мягко и спокойно, будто учитель школьнице, растолковывал Султанов. — Что там в действительности происходило, никто не знает. Может, он выпил и ввязался в драку. Или помешал… Девчонка никуда не заявила. Кто знает, может, она из той же компании…

— Волков врать не будет, — сказала Наташа.

— Значит, все было, как он рассказал, — легко согласился Миша.

— Вам все равно, — усмехнулась она.

— Нельзя все близко к сердцу принимать, — философски заметил Султанов.

— Неужели вас не волнует, где они сейчас и что с ними? Ведь там стреляли!

— Волноваться я начну вечером, — улыбнулся Султанов. — Если машины не будет на месте. Во-первых, ее дали под мою ответственность, во-вторых, я обещал жене сегодня вернуться домой.

— А почему вы и Сева не с ними? — спросила Наташа.

— Меня забыли позвать, — ответил Миша. — А Сева поскандалил со своей пассией… Она рано утром ушла. И довольно рассерженная. Ну, а Сева через полчаса одумался и бросился вслед за ней… Только вряд ли догонит. А если и догонит, она не вернется.

— Меня больше волнует, что там, на озере, произошло, — сказала Наташа. — Я, пожалуй, пройдусь в ту сторону.

— Их там нет, — заметил Миша. — Были бы — давно бы вернулись.

— Я схожу, — сказала Наташа.

Она взяла с брезента кусок колбасы, встала и направилась к Дружку. Пес лежал на солнцепеке и, двигая серыми бугорками над глазами, смотрел на озеро.

— Да, Наташа, а что это ты так за Сергея волнуешься? — спросил Миша, с интересом глядя на нее.

— Наверное потому, что я не равнодушный человек, — сказала она, не оборачиваясь.

— Про Мальчишкина ты и словом не обмолвилась, — не отставал Миша. — Все про Сергея…

— Перестаньте, — сказала Наташа. — Это становится скучным.

В этот день она Сергея так и не увидела. Вечером прикатил на газике Женя Мальчишкин и рассказал, как они с Волковым сграбастали четверых браконьеров и связанных доставили на грузовике в милицию. Пока составляли протокол и все такое, Сергей неожиданно со стула свалился. Его тут же увезли на «скорой помощи» в больницу. Женя заглянул в палату перед тем, как ехать сюда. Оказывается, ему из ружья пять дробин влепили. Три штуки в перевязочной выковыряли, а остальные две — они засели в мышце — завтра извлекут. Лежит забинтованный на кровати и ругается на чем свет стоит. Просил достать ему брюки: не могу, говорит, здесь прохлаждаться до завтра… Тут браконьерские сети поставлены, так вот ему нужно их сегодня обязательно снять.

Ну, а его, Женю, милиционер доставил на мотоцикле прямо к спрятанному в лесу газику… И вот он здесь. Миша бросил взгляд на Наташу и сказал:

— У вас там, оказывается, настоящий бой разыгрался, а мы думали, что вы в ворон палили.

— Я так не думала, — сказала Наташа.

— У тебя потрясающая интуиция, — усмехнулся Султанов.

— Сергей одного отделал — родная мать не узнает, — сказал Слон. — Да, а где Севка с Капой?

— У них тоже разыгралась трагедия, — усмехнулся Миша. — Настоящие страсти-мордасти…

Наташа встала и пошла к озеру. Султанов проводил ее пристальным взглядом.

— Бегала девчонка по редакции с полосами-гранками — никто и внимания не обращал, — сказал Султанов. — А теперь вон какая вымахала! И рассуждает, как взрослая.

— Наташка-то? — спросил Женя. — Ей девятнадцать лет. Они теперь все быстро становятся взрослыми и соображают дай бог! Начали разговор о поэзии, так она меня в два счета за пояс заткнула. Знает наизусть таких поэтов, про которых я и не слышал.