Вильям Козлов - Услышать тебя

— На разведку, — коротко ответил Слон.

Часа два прошло, прежде чем лодка повернула к берегу. В бинокль Сергей видел, как они выбрали перемет с крупной, серебристо сверкающей рыбой, потом второй, видел, как извлекли из мешков сети и поставили в полукилометре от острова. И вот теперь приближались к берегу.

Шофера там уже не было. Не было его ватника, на котором он так удобно устроился. Когда до них донеслось отчетливое посапывание, Женя Мальчишкин подкрался к шоферу, и… наверное, пробуждение его было ужасным. Он даже не пытался крикнуть, когда на него, навалилась стодесятикилограммовая туша, сплошь состоящая из натренированных мышц. Связанного по рукам и ногам шофера, с носовым платком во рту, Слон бережно принес на руках, как ребенка, и положил на лужайку. Подумав, великодушно подсунул под голову связанному человеку с выпученными глазами и напряженным лицом его собственный зеленый ватник.

— Отдыхай, дорогой, — успокоил его Мальчишкин. — Мне тоже сегодня вот этот товарищ не дал досмотреть исключительный сон…

Шофер замычал, пытаясь вытолкнуть изо рта кляп, и перевернулся лицом вниз. Это ему не понравилось, и он заколотил по земле связанными ногами. Слон снова повернул его на спину и строго сказал:

— Не балуй, дорогой, а то положу на муравейник. Шофер затих и стал смотреть на вершины сосен.

Глаза у него от ярости покраснели, а твердые скулы стали белыми.

Сначала все шло по плану: как только лодка с шорохом наехала на прибрежный песок, перед браконьерами выросли Сергей и Мальчишкин.

— Я инспектор рыбоохраны, — сказал Сергей. — Прошу назвать ваши фамилии для составления акта.

Дальше все произошло мгновенно и совсем не по плану. Никто больше и слова не произнес. Двое — они уже ступили на влажный песок — молча шагнули Сергею навстречу, а третий — он еще сидел в лодке — быстро нагнулся и вскинул к плечу ружье. Две яркие вспышки, свист дроби и оглушительный грохот. С такого расстояния невозможно было промахнуться, потом, на суде, преступник утверждал, что он просто хотел попугать, на самом деле он взял выше потому, что боялся попасть в приятелей, которые не успели бы отклониться в сторону, чтобы открыть ему мишень.

Сергей почувствовал плечом несколько уколов, в нос ударил вонючий запах бездымного пороха, в воде, рядом с лодкой, дымился пыж. Видя, что человек в лодке переломил ружье и закладывает в стволы патроны, Сергей огромными прыжками бросился к лодке и навалился на стрелявшего. Человек закричал — мякоть ладони его прищемило между стволами и спусковым механизмом, — в следующее мгновенье ружье шлепнулось в воду, а Сергей изо всей силы ударил браконьера в лицо. Тот откинулся навзничь и сполз с лодки в мелкую воду. Сергей бросился к нему, но поскользнулся о наваленную на дне крупную рыбу и тоже полетел в воду. Вскочив, отшвырнул ружье подальше и оседлал пытавшегося вскочить на ноги человека.

За его спиной раздавалось сопение, сочные удары во что-то мягкое, вскрики, стоны, падение одного тела, затем, немного погодя, второго.

Человек под Сергеем извивался, царапался, наконец впился зубами в икру. Взвыв от боли, Сергей на миг отпустил его, и человек вскочил на ноги. Лицо перекошено от злобы, глаза — две щелки. Он совал окровавленную руку в карман штанов, но сгоряча не мог попасть. Сергей снова бросился на него, и они опять сцепились. Это был ловкий и изворотливый противник, ни за что не желавший сдаваться. У Сергея брызнули искры из глаз, стало горячо во рту. А его противник, видя, что Сергей на секунду замешкался, левой рукой наносил удары, а правой снова потянулся к карману.

Сергей, закусив соленую от крови губу, ударил его по руке, засунутой в карман, и, видя, как скривилось от боли лицо браконьера, навалился на него и стал бить куда попало… Когда Мальчишкин стал отрывать его от растянувшегося на песке человека, Сергей повернул к нему лицо с побелевшими глазами и крикнул:

— Уйди!

— Вот озверел! — удивился Слон и, сграбастав Сергея, поднял в воздух, как котенка. Сергей брыкался, старался лягнуть его ногой, а тот ошалело смотрел на него и, встряхивая, говорил:

— Никак спятил… Тебя в плечо ранили, слышишь? Вся рубаха в крови.

Наконец Сергей затих, и Слон отпустил его. Сергей опустился на песок, ему вдруг стало дурно. С трудом удержавшись от тошноты, взглянул на своего поверженного противника. Тот лежал навзничь у самой воды, и ноги его, обутые в резиновые сапоги, лизали маленькие пенистые языки.

— Я вдруг подумал, что это тот самый тип, который меня ножом ударил в бок, — сказал Сергей. — Я ведь тогда чуть не загнулся…

— Снимай рубаху, я тебе плечо перевяжу, — сказал Слон.

— А эти двое…

— Я их связал… Вон лежат рядком, голубчики!

Мальчишкин на всякий случай связал руки пеньковой веревкой и третьему браконьеру, которого Сергей так отделал, что он вряд ли способен был самостоятельно двигаться.

Словно кули с зерном, Слон взвалил их по одному на спину и побросал через борт в кузов. Затем они вдвоем с трудом доволокли до грузовика резиновую лодку с переметами и обильным уловом и, открыв задний борт, впихнули в кузов, так и не выпустив из нее воздух.

Сергей хотел и сети снять, но Мальчишкин отговорил: это много времени займет, а им нужно поскорее везти бандитов в милицию.

Сергей спорить не стал. Сети он потом снимет. Мальчишкин забрался к этой компании в кузов, а Сергей сел за руль. Однако сколько он ни нажимал на стартер, мотор не заводился. Тоненько жужжал, не давая даже вспышки. Сверху спрыгнул Слон, открыл капот, поковырялся в моторе, потом заглянул в кабину и, улыбаясь, сказал:

— Помнишь, я на разведку ходил? Так вот, на всякий случай одну тут штучку вытащил из распределительной коробки… чтобы без нас не уехали!

Грузовик сразу завелся. Врубив заднюю скорость, Сергей подал машину назад, развернулся, выехал на лесную дорогу и дал газ.

Она раскрыла глаза, услышав дробный негромкий стук. Сразу вспомнила, где она, и увидела на окне дятла. Упираясь черным хвостом в стекло и сверкая красным брюшком, он заглядывал в комнату и весело долбил по раме.

Наташа улыбнулась ему, и дятел, резко крикнув, будто поздоровавшись, улетел. Вся комната была наполнена неярким розоватым светом. В этой стороне вставало солнце, и первые длинные красные лучи пробрались сюда. На коричневых бревенчатых стенах, в пазах которых виднелся мох, играли блики. Громоздкий вишневый буфет занял весь угол. На буфете большой замысловатый корень, по-видимому изображающий какое-то животное: то ли вставшего на дыбы медведя, то ли опустившего голову жирафа. Абстрактная скульптура…

Здесь живет он… Впервые она в его жилище. Правда, это не настоящий его дом, но ведь другого у него сейчас и нет? Не очень-то он обрадовался их приезду, а лицо у него такое, что на нем всегда можно все прочесть… Когда он вышел навстречу, широкоплечий, загорелый, немного всклокоченный, будто со сна, ей захотелось прижаться к нему…