Вильям Козлов - Услышать тебя

Он не пошел вслед за Сергеем, а зашагал вдоль редкого покосившегося забора прямо по лопухам и репейнику. Так можно выйти на улицу, не проходя мимо окон редакции.

Сергей встал с восходом солнца. На глазах испарялась роса, когда он шел к машине. Птицы несмело пробовали голоса в роще. Над озером колыхался туман. Бросив на заднее сиденье машины мешок с подкормкой, Сергей включил мотор и, дав ему немного прогреться, выехал на дорогу. Солнечные лучи еще не пробились сквозь вершины деревьев, и в лесу было сумрачно. Перед самым озером Балаздыней перешел дорогу лось. Высоко вскидывая длинные голенастые ноги, он шагом пересек проселок и углубился в бор. На машину даже глазом не повел. Сергей остановился и долго смотрел огромному зверю вслед. Шел лось бесшумно, и широкие раскидистые рога не задевали за ветви деревьев. В спокойной уверенной поступи великана чувствовалась сила и целеустремленность.

Сергей подогнал машину к самому берегу. В резиновых сапогах забрался в камыш и вывел оттуда надежно спрятанную лодку. Погрузив в нее мешок с подкормкой, медленно поплыл вдоль берега, разбрасывая деревянным совком подкормку для мальков пеляди. Иногда нагибался и долго смотрел, как маленькие рыбешки жадно хватают серые комочки. Мальки заметно подрастали. И вообще, чувствовали себя в новом водоеме как дома, если можно считать домом уральский рыбзавод, где их искусственным путем вывели из икринок.

Вода в озере прозрачная. С берегов свешивались серебристые ивы. Толстая искривленная береза, казалось, вот-вот упадет в озеро. С ее наклонного ствола удобно удить. От берега далеко в воду забрался буйный камыш. На лоснящихся листьях сидели необсохшие, со смятыми крыльями стрекозы. На них хорошо в этот час берет у берега язь.

На всякий случай Сергей объехал все озеро, но ничего подозрительного не заметил. Впрочем, он и не ожидал тут застукать браконьеров. Дело в том, что это озеро несколько лет назад вытравили, а потом запустили мальков пеляди. И браконьеры знали это. Они начнут сети ставить, когда пелядь подрастет.

Когда Сергей вернулся домой, солнце уже разогнало туман и высушило траву на лужайке. Дружок, лежа на крыльце, поднял морду, распахнул пасть, сладко-сладко зевнул и поелозил хвостом по полу, но так и не встал. Из-под поленницы дров приковылял новый жилец — еж Гошка. Задрал свою острую мордочку и посмотрел на Сергея черными глазами-горошинами. Сергей зашагал в кладовку, Гошка засеменил вслед за ним. Остановился у крыльца, на котором возлежал Дружок. Сергей вынес из кладовки блюдце с молоком и поставил перед ежом. Пальцем провел по его мягкой коричневой шерсти, окаймлявшей не защищенную иголками нижнюю часть тела. Еж совсем по-поросячьи хрюкнул и ткнулся носом в блюдце.

Неизвестно откуда взялась ласка, которую Сергей называл Нюркой. Грациозный зверек все еще дичился его, но уже несколько раз брал мясо из рук. И сейчас Сергей сходил в кладовку и принес консервную банку с остатками сосисочного фарша. Присев на корточки, протянул розовый кусочек. Нюрка приподнялась на задних лапках и вытянула длинную шею с маленькой изящной головкой. Ноздри ее расширились, крошечный черный нос сморщился, глазки заблестели: Нюрка любила фарш, но брать мясо из рук нынче почему-то не хотела.

— Как хочешь, — сказал Сергей. — Дружок, возьми!

Дружок — он уже давно двигал ноздрями и облизывался — насторожился. Дружок не в первый раз наблюдал за этой игрой хозяина со зверьком и знал, что рано или поздно банка с остатками фарша достанется ему. А поэтому незачем вскакивать и гавкать, когда можно будет потом спокойно удалиться с банкой в безопасное место под сосны и там тщательно и с наслаждением вылизать ее до серебристого блеска.

Нюрка змеиным движением повела головой в одну сторону, потом в другую и сделала несколько маленьких шагов. Сергей еще дальше вытянул руку с кусочком мяса. Зверек, прижав передние лапы к груди, вытянулся в струну, но достать не смог. Совсем по-человечьи вздохнув, сделал еще три маленьких и робких шага и проворно схватил мясо белыми острыми зубами. В то же мгновение повернулся и шмыгнул под крыльцо.

Дружок уже был тут как тут. Взяв банку зубами за отогнутую крышку, важно зашагал под сосны.

Сергей выпрямился и услышал дробный нетерпеливый стук. Прилетел большой пестрый дятел и, оседлав сосну, издал свой боевой клич. Взбежав по спирали еще выше, дятел снова простучал человеку, что на его птичьем языке должно было означать: «Я ту-т-у-тут! Жду-ду-ду угощения!»

Сергей улыбнулся и в третий раз отправился в кладовку. На этот раз он прихватил оттуда полоску сала и мешочек с крупой. Сало он положил на стол, за которым сам обедал, а крупу высыпал на фанерный лист, укрепленный на толстом коротком суку ближайшей к дому сосны.

Дятел, не дожидаясь, когда человек уйдет, слетел с дерева на стол и, схватив угощение, пестрой молнией метнулся к самой вершине сосны. Синицы не заставили себя долго ждать: тут же облепили фанерный лист и весело затюкали своими маленькими аккуратными клювами.

Взобравшись по шаткой лестнице на чердак, Сергей убедился, что еще один жилец этого старого дома на месте: между двумя вениками, в самом темном углу, на перекладине дремала сова. Глаза ее желто светились. Сова спала с открытыми глазами. А с наружной стороны дома, под самой крышей, жили ласточки. Из всех пернатых соседей Сергея только ласточки отказывались от угощения. Красиво и стремительно резали они воздух с утра до вечера и сами ловили мошек. Птенцы давно подросли, и Сергей удивился, как они помещаются в небольшом пупырчатом гнезде вместе с родителями.

Спустившись вниз, Сергей накрошил в алюминиевую чашку хлеба, высыпал туда остатки гречневой каши и пошел на берег. Забравшись в камыши, стал пригоршнями бросать крошки в воду. Здесь он каждое утро подкармливал подлещиков. В любое время, если ему нужна была рыба, он мог здесь на червя поймать десяток-полтора приличных рыбин.

Закончив все дела по хозяйству, Сергей позавтракал: выпил чашку кофе с молоком и съел два яйца всмятку. После этого забрал из комнаты старенькую пишущую машинку — с гонорара он приобрел ее по дешевке в комиссионном магазине — и водрузил на грубо сколоченный стол. К машинке он все еще не мог привыкнуть и поэтому работал медленно. Печатал двумя пальцами, то и дело хватаясь за резинку и ручку, чтобы исправить опечатку.

Как только машинка застучала, тотчас откликнулся дятел. У него это дело получалось гораздо лучше, чем у Сергея. Так повторялось каждый раз: ударит по клавишам Сергей, и тут же ответит дятел. Первое время он отвлекал от работы. Сергей сердился, вставал и бросал в насмешника сухими шишками, но потом привык и перестал обращать внимание. Подразнив немного Сергея, дятел улетал в чащу выстукивать свою собственную лесную повесть.