Шамиль Бикчурин - Твердая порода

Райса говорила и говорила, а сама пекла чудесные ноздреватые блины. Валя хотела осторожно расспросить Райсу о здоровье буровиков, она врач, должна знать, но даже слова нельзя было вставить — Райса, видно, соскучилась тут без подруги, с которой можно было досыта наговориться.

— Ешь, ешь! Вот варенье… Мы, между прочим, с Фазылом долго не тянули. Представляешь, на третьем курсе поженились, никого не послушали! А ты в каком году институт закончила?.. Погоди, погоди! Фазыл идет, пойду встречу… Нет, показалось…

Когда Зубаиров пришел, Райса и Валя, оживленно болтая, пили чай с блинами. Фазыл снял у порога свои большие кирзовые сапоги, подошел, поздоровался с Валей.

— Вот еще раз встретились. — Посмотрел на стол. — Вижу, сидите довольно тоскливо…

— Да нет, что вы, — сказала задумчиво Валя.

— Где ребята? Где Тин-Тиныч? — Засыпала Райса мужа вопросами. — Когда он придет?

— Тин-Тиныч на своем посту, — сказала Зубаиров официально и ушел за печь переодеваться. — У него особая вахта.

И Райса, и Валя погрустнели.

— Даже на этот вечер нельзя было, что ли, его освободить? — взялась корить мужа Райса.

— Освободить Тин-Тиныча? — вроде удивился Зубаиров, стараясь перед Валей поднять цену парня. — Освободить Валентина Валентиновича, это, если хочешь знать, равносильно оставлению буровой без воды! Вот-вот должна ударить нефть, и кроме Валентина Валентиновича я в такой момент никому буровую не доверю!

— Так у тебя же есть правая рука — Кадермат!

— Что Кадермат? — отмахнулся Зубаиров. — Кадермат в возрасте, выдыхается, а мне нужен на эту смену молодой, полный сил руководитель вахты!

«И этот вслед за Фархутдином начал мастерски врать», — подумала Райса.

— Короче, сейчас придут ребята, — Фазыл огляделся по сторонам. — Где-то у нас должны быть поросята, да?

Зубаиров покопался в углу, выставил на стол несколько припасенных на этот случай бутылок шампанского, водки. Райса с Валей дружно взялись готовить закуску.

Вот на улице забренчала гитара, и вошли Саакян с Кубраком. Зубаиров встретил их у порога, за руки подвел к девушке.

— Познакомьтесь с этими ветеранами нашей разведки. Михаил Кубрак. С Украины. Скромняга, трудяга, певец. А этот парень из Армении. Сергей Саакян. Имеет трудовую медаль. Холост.

— Даже с медалью не женился? — рассмеялась Валя.

— Давно женился бы, но не найду девушку с таким звонким голосом!

Миргазиян, Габбас, Еланский пришли вместе. Двое, согласно указанию мастера, были в галстуках и шляпах, а. Миргазиян, следуя своему железному принципу, пришел в пролетарской кепке и черной рубашке с белыми пуговицами. Ничего, сойдет. И для этих гостей Зубаиров не пожалел хвалебных слов. Раздул заслуги, приписал несуществующие подвиги. Ребята остались очень довольны этим, а Еланский тот даже выпятил свою могучую грудь и важно засопел.

Постучался Кадермат.

— Проходи, проходи, родной! Вот знакомься, это и будет наша Валя, которую мы разыскивали чуть ли не пятилетку…

Кадермат снял плащ, подошел к столу.

— Так это ты и есть заочная невестка нашей бригады? — Он долго тряс руки девушки. — Тебе, Валя, от имени бригады строгий выговор!

— За что?

— Как за что? Во-первых, за то, что годами убегала от Тин-Тиныча. Во-вторых, убежала, когда тебя уже нашли.

— А что мне будет за этот приезд? — звонко рассмеялась Валя.

— А вот за это спасибо! Благодарность от имени всей бригады.

— Минус и плюс взаимно уничтожаются. Значит, вина моя искуплена?

Зубаиров отобрал у Вали белый передник и сам взялся помогать Райсе. Прибежал наконец Камиль и сообщил, что Мутгарая нет дома.

— Друзья! — застучал вилкой по тарелке Зубаиров. — Вы слышали, что Мутгарай опять пропал? Очень жаль! Но, как вам известно, хозяином этой комнаты являюсь я. Раз так, то прошу за стол и слушаться меня во всем! Кадермат, начинай!

Кадермат взял в руки рюмку.

— Я думаю, пусть от нашего имени тост скажет Сергей.

Все, кроме Вали, знали мастерство Сергея произносить тосты. Откуда только он набирал столько слов? Где он научился умению преподносить их так плавно и с таким глубоким значением? Застольные речи Саакяна никогда не повторялись и их можно было слушать, как песню.

Сергей, подняв руку, вспомнил пенистые реки, гору Арарат, с нее он воспарил в облака, оттуда перебрался на луну, а затем на самое солнце. Потом, в связи с горой Арарат, вспомнил зачем-то Ноев ковчег, несколько некстати упомянул Адама и Еву, и всем показалось, что связь его мыслей рвется, но как-то очень своевременно Сергей вернулся в прекрасную Араратскую долину, на землю.

Буровики всегда с удовольствием слушали ладные и длинные тосты Саакяна. Только один Миргазиян долго не выдерживал цветистых оборотов, с нетерпением начинал поглядывать на рюмку и в середине тоста вдруг перебивал:

— Давай выпьем за это!

Зубаиров и на этот раз опасался, что Миргазиян перебьет тост, испортит впечатление. А Сергей заливался соловьем. Он увидел в цветущей Араратской долине густые виноградники, висящие на них янтарные гроздья и предложил выпить за счастье Валентина и Вали это сладкое вино, дар горячего южного солнца, выпить за радость их встречи, за их верную дружбу и горячую любовь. Черт возьми, волей-неволей выпьешь!

— Друзья, давайте споем!..

Габбас принес от порога новый баян в футляре, бережно расчехлил его, тронул лады. То ли из желания угодить Вале, то ли демонстрируя свою музыкальную эрудицию, он заиграл старинную русскую народную песню. Несколько человек подтянули ему, но песня была грустной, не совсем к месту, и Габбас как-то уж чересчур старался, исполняя аккомпанемент.

— А вы сыграйте свои, татарские песни, — попросила Валя.

— Пожалуйста!

Татарские и башкирские мелодии Габбас играл легко и самозабвенно. И певцы обрадовались веселым переливам мелодий. Но вот Габбас заиграл «Не улетай, соловушка», и эту песню подхватили и украинец Кубрак, и армянин Саакян, потому что буровики-татары очень часто ее пели у летних костров.

Парни пели, глядя на Валю, Райса переводила гостье, и девушка вдруг почувствовала, что слова песни обращены к ней, и покраснела.

А «Сарманский вальс» будто специально был написан для Вали. И здесь приглашалась любимая и шла речь о верности в любви. Райса шептала на ухо Вале: «В этих краях есть прекрасная речка Сарман и цветущие луга. Вот девушка и спрашивает у парня, если она пожелает приехать туда, встретит ли он ее?»

Потом Миша Кубрак под гитару спел свою любимую «Бандуру». Валя, как зачарованная, слушала его приятный баритон чистого тембра и думала: «Это надо же собраться в одну бригаду таким способным парням!»