Сулейман Рагимов - Сачлы

Люди в комнате посторонились, дали дорогу фельдшеру. Субханвердизаде, подойдя к старику, кивнул на Дагбашева:

— Сначала оживите мне вот этого молодца, джигита, сына гор… Ему плохо… Кровь увидел… Есть у вас что-нибудь успокаивающее, скажем, бром?

— Есть и бром, — ответил фельдшер, порылся в сумке, достал оттуда пузырек с темной жидкостью, протянул Субханвер-дизаде: — Вот, пусть выпьет одну столовую ложку.

Старик, подойдя к раненому, откинул одеяло. Все увидели, что кровь, просочившись сквозь тюфяк, капает на пол. Рыжебородый фельдшер, недовольно ворча, принялся срезать ножницами тряпки, которыми была перевязана грудь Заманова, и кидать их на пол. В лице Заманова не было ни кровинки. Он лежал с закрытыми глазами, несвязно бормотал:

— Товарищи… Он же не преступник… Товарищ Демиров… Пусть партия разберется!..

Субханвердизаде, обшарив полки, нашел наконец ложку, наполнил ее бромом, вылил в рот Дагбашева.

— Пей, красавец, — приговаривал он, — пей, джигит, дитя гор!.. Пей да поскорей приходи в себя. Может, тогда ты начнешь следствие… — Нагнувшись к уху Дагбашева, зашептал: — Ты же знаешь, что надо делать… Забыл?.. Все произошло из-за женщины… Ясно тебе?.. Будь он сам пророк, он не смог бы устоять перед такой аппетитной бабенкой… Ты понял? — Схватил Дагбашева за плечи, встряхнул: — Эх, милый, подвело тебя сердце, однако делать нечего!.. Прокурор обязан быть острым, как меч.

— Гашем, но ведь…

— Ты должен самолично провести следствие, слышишь, ты, баба!.. Иначе это сделают другие…

Субханвердизаде нашел ручку, бумагу, чернила, разложил их на столе, который стоял рядом с очагом, затем поднял Дагбашева со стула, подтолкнул к столу. Дагбашев сел и дрожащей рукой начал писать акт. Немного погодя Субханвердизаде подошел к нему, заглянул через плечо, долго читал написанное, потом похлопал его по груди:

— Ну вот, джигит, дитя гор, так-то… Вот, милочек, и порядок! Пусть твой акт подпишут Хангельдиев, фельдшер и председатель сельсовета. А теперь набросай протокол предварительного следствия. Напиши, что при аресте Ярмамеда Заманов пришел в себя и сказал, что мы молодцы, не ошиблись, правильно определили и задержали преступника. Ты понял меня?.. Кулак, враг советской власти, прибегнул к террору. Понятно?.. Он один из врагов колхозного строя. Понял, товарищ прокурор?..

Субханвердизаде вернулся к фельдшеру и начал помогать ему. Глядя на рану Заманова, спросил:

— Я надеюсь, он поправится?..

Старик наморщил лоб:

— Ничем не могу порадовать вас… Большая потеря крови-Ничего не обещаю. Тут нужен хирург…

Никто в комнате не заметил, как Субханвердизаде тайком усмехнулся. Он ликовал в душе.

Вдвоем они забинтовали спину и грудь Заманова широким бинтом. После этого Субханвердизаде отозвал Дагбашева и Хангельдиева в угол, сказал им:

— Мне кажется, жену Ярмамеда тоже надо задержать. Как вы считаете?.. Если главный шайтан будет пойман, дело раскроется. Все случилось из-за женщины.

Дагбашев пробормотал:

— Не надо этого делать, Гашем… К чему все это?.. Разве женщина виновата?..

Субханвердизаде подмигнул начальнику милиции, наклонился к его уху, шепнул:

— Ты видишь?.. Даже нас не стесняется… Клюет на взятку. Каков, а?

Хангельдиев ничего не понял:

— Кто клюет на взятку?

— Как кто?.. Он, этот плут! Почему, ты думаешь, он не хочет арестовать жену Ярмамеда? Хочет вытянуть из нее деньжонок. Минимум — десять тысяч. А может, и все двадцать… У этой бандитской пары деньжата есть, жирные овечки!

Хангельдиев отвел глаза в сторону:

— Нет, дело не в этом… Дело серьезное… Поэтому действовать надо очень осторожно.

— Правильно говоришь, дело очень серьезное. Вот я и предлагаю тебе, товарищ начальник, получше следить за ходом этого дела, чтобы оно не хромало. Разумеется, следствие должен вести Дагбашев, но не как-нибудь, а при нас — при тебе, при мне. Говорят, одна голова хорошо, а две — лучше. Если мы не раскроем этого преступления, нам придется головами отвечать перед вышестоящими инстанциями! Партия надеется на нас! Вот о чем я тебе толкую!

Хангельдиев задумался, наконец сказал:

— Верно, это большое политическое событие. Мне кажется, это дело должно вести ГПУ.

Субханвердизаде покачал головой, усмехнулся:

— Между нами говоря, о каком политическом событии ты толкуешь, товарищ начальник? Все случилось из-за этой чертовой бабы. Аппетитная яловая телочка! Между нами говоря, от такой не отказался бы даже сам пророк Мухаммед!

— Да, и все-таки… — попробовал возразить Хангельдиев.

— И все-таки, — перебил его Субханвердизаде, — на террор это не похоже, дорогой мой. Конечно, мы придадим этому делу характер антиколхозного движения… Но, между нами говоря, тут все ясно: мужик полез к бабе, а муж схватил винтовку и — шлеп его в грудь!.. Этим он опозорил весь район, опозорил нас, подвел нас! Я считаю, мы должны придать делу иную окраску, ясно вам? Происшествию надо придать характер классовой борьбы.

Хангельдиев несогласно покачал головой:

— Боюсь, вокруг этого дела будет много шума. Лучше бы нам подождать Балахана, представителя ГПУ. Надо его разыскать, пусть это дело ведет районный политотдел. А то придется нам всем потом отвечать… Не получилось бы так, что покойника оставят в стороне, а оплакивать будут живых.

Субханвердизаде недовольно нахмурился, спросил:

— Скажите мне, а чей он человек, этот Ярмамед? Я спрашиваю вас, чей он человек?

— Ярмамед — ударник ГПУ! — сказал Хангельдиев.

— Кто дал ему эту винтовку?

— Товарищ Гиясэддинов.

— Для чего? В кого стрелять?

— В бандита Зюльмата…

— А он в кого выстрелил?

— Он обманул нас, предатель…

— Но предатель попался. Кто должен отвечать за него?..

Хангельдиев ничего не сказал, только развел руками. Субханвердизаде погрозил ему пальцем:

— А-а, начальник, понял?! Ну и молодец, молодец!.. Вот мы и добрались до сути дела. Ты молчишь, однако я понимаю тебя… Скажи мне, кто хочет, чтобы его разоблачили?.. Ты понимаешь, о чем я говорю? О ком!..

Хангельдиев, понимая, куда клонит Субханвердизаде, вздохнул и покачал головой:

— Не думаю, чтобы это было так. Дело в том, что волк, как говорится, всегда в лес смотрит… Здесь, товарищ Гашем, вовсе не то, что ты имеешь в виду.

Субханвердизаде сверкнул глазами и похлопал по плечу Хангельдиева:

— Браво, молодец, сто раз браво! Вот ты и подошел к самому главному. Нужна была бдительность. Надо знать, кому даешь винтовку, кого вооружаешь, кого против кого направляешь. А разве можно вот так — закрыть глаза и отдать государственную винтовку волку, который только вчера вышел из леса?.. Так нельзя. А я предупреждал неоднократно. Я сказал Алеше Гиясэддинову… Я настаивал, требовал, говорил, что такому человеку нельзя доверить винтовку. Я советовал запрятать этого бандита куда следует. Говорил: смотрите, вам за это придется расплачиваться! Но разве меня послушали? Верно сказал ты, сколько волка ни корми — он все в лес смотрит. Зверь останется зверем: медведь медведем, лиса — лисой. Как может тот, кто вчера стрелял нам в спину, стать сегодня нашим другом?! Не послушали меня, махнули рукой на мои слова — и вот результат!.. А я говорил, говорил!.. Нет же, оставили бандита на свободе, дали ему винтовку, говорят: мы хотим руками этого бандита поймать другого бандита Зюльмата! Ты, говорят они мне, ничего не смыслишь в политике. А я говорю: скорей земной шар перевернется вверх тормашками, чем бандит Ярмамед будет стрелять в бандита Зюльмата! И я оказался прав. Разве нет?.. Ясно теперь тебе, товарищ начальник? Понял? Смекнул?