Сулейман Рагимов - Сачлы

— Делай сама что хочешь, — сказал он. — Отвяжись от меня! Мне сейчас предстоит экзамен.

Однако у Меджида и в мыслях не было экзаменовать Тарыверди в присутствии заведующего отделом агитации и пропаганды райкома партии. Не хотел срамить его.

И тем не менее это не спасло Тарыверди. Мадат, желая ближе познакомиться с этим единственным в деревне коммунистом, подозвал его к себе, спросил:

— Итак, товарищ Тарыверди, вы говорите, у вас в деревне есть еще четверо комсомольцев?

— Да, четыре человека…

— Хорошо, а теперь скажите мне, как вы, коммунист, осуществляете руководство своим комсомолом? Вы поняли мой вопрос?..

Сбитый с толку Тарыверди растерянно, жалобно посмотрел на Меджида. Тот насупился:

— Ну, чего уставился на меня? Человек спрашивает тебя — отвечай!

— Я, дорогой товарищ, хожу на все их собрания… — промямлил Тарыверди. Учу их, даю наставления… Говорю им: будьте хорошими, живите хорошо…

— Понятно, товарищ Тарыверди, а как вы осуществляете помощь сельсовету?

Тарыверди тем временем немного оправился от испуга, вскинул глаза на Меджида, как бы говоря: «Видишь, пока я не подвел тебя!» Инструктор скривил губы и кивнул на Мадата:

— Вразумительно отвечай на вопрос человека!

— Значит, вы занимаетесь делами сельсовета, так? — допытывался Мадат. Меня интересует, товарищ Тарыверди, как вы конкретно помогаете сельсовету?

— Честное слово, товарищ, я делаю все, что в моих силах! — выпалил Тарыверди. — Из кожи лезу вон! Клянусь вам своей совестью, чтоб мне провалиться на этом месте, я из сил выбиваюсь!.. Я им во всем помогаю. Приходит мясо, приходит масло, приходит шерсть — я помогаю, сил не жалею!.. Заберусь бот на этот холм, смотри!.. — Он махнул рукой куда-то в сторону. Заберусь туда и кричу: «Эй, люди, на собрание!..» Собираю людей в одно место и объясняю им, говорю: кто сдаст заготовку вовремя — тот друг советской власти, а кто не сдаст — пусть пеняет на себя! Учу их: отдал заготовку — ступай себе домой!

Меджид недовольно покачал головой:

— Сколько раз я говорил тебе, Тарыверди, что это — дело уполномоченного Совета. Ты же — коммунист, должен вести разъяснительную работу среди людей. Ведь я тебя однажды учил, как надо выступать перед людьми. Забыл?!

— Когда это было, товарищ Меджид? Я делаю все, что вы мне говорите, а про это не помню. Когда это было? Нет, вы не учили меня… Когда это было?..

Мадат, подняв руку, прервал их спор, спросил:

— Что вы думаете по поводу колхоза, товарищ Тарыверди? Смотрите, повсюду создаются колхозы. Есть уже такие, которые существуют три-четыре года. Неохваченными остались только окраины, отдаленные уголки, такие, как ваш. Что, если и в вашей деревне, в Эзгилли, организовать колхоз?! Что вы думаете об этом?

— Я считаю, после того как колхозы будут созданы повсюду, он образуется и тут, у нас… Иначе для чего тогда я здесь живу?!

— Хорошо, а что вы лично, товарищ Тарыверди, делаете здесь для этого? Как стараетесь?

— Да так и стараемся. По правде говоря, дорогой товарищ Мадат, мы еще в прошлом году ходили и всем объясняли…

— Что вы объясняли? Что вы говорили людям? Расскажите, пожалуйста, поподробнее.

— Мы объясняли людям, что главное в жизни — это колхоз. Колхоз — это начало и конец всей нашей жизни. Однако есть люди, которые уперлись, сунули, как говорится, обе ноги в один чарык!

— Хорошо, товарищ Тарыверди, меня интересует, что говорят люди конкретно, когда вы начинаете агитировать их за колхоз? Что у них в душе?.. Это вам известно?..

— Чтобы все объяснить вам покороче, скажу так… Говорю им — они соглашаются, говорят: вступим весной, когда начнется пахота… Пахота наступает — прихожу к ним, спрашиваю: ну как? Отвечают: погоди немного, вступим в косовицу. А в косовицу говорят: вступим осенью, после жатвы. Так и откладывают — все на завтра да на завтра…

Мадат извлек из кармана свернутый вчетверо лист бумаги, развернул его, пробежал глазами.

— Вот здесь написано — читаю: «В прошлом году товарищ Тарыверди зарезал на мясо одного быка, а второго продал в этом году…» Что вы скажете на это, товарищ Тарыверди? Было такое?

Лицо Тарыверди сделалось пунцовым.

— Это наговор, клевета!.. — воскликнул он. — Завистники!.. Не верьте, дорогой товарищ!..

Мадат сунул бумагу под самый нос Тарыверди:

— Почему же они завидуют тебе?

Тарыверди с мольбой во взоре посмотрел на Меджида, как бы ища у него поддержки:

— Вот он знает, дорогой товарищ, я ушел из этой деревни в другую деревню и там вступил & партию, билет получил, вот люди и завидуют мне!..

У инструктора Меджида мгновенно испортилось настроение. Он начал нападать на Тарыверди:

— Это что за история с быками, товарищ член партии? Ты вправду зарезал? А я ничего не знаю.

— Вражеские наговоры!.. — божился Тарыверди. — Клянусь вам!.. Бык был стар, ни одного зуба во рту не осталось, все повыпадали… Он больше ни на что не годился, только на убой… Клянусь аллахом!..

Мадат спросил строго:

— А где второй бык?

Тарыверди обернулся к двери, кивнул на жену, которая разжигала самовар, сказал смущенно:

— Откровенно говоря, дорогой товарищ, извините меня, конечно… Новраста была совсем раздета… А ведь два раза в неделю нас зовут. в гости. Вот я взял и продал быка, чтобы прикрыть, как говорится, наш позор, чтобы люди не говорили: кандидат партии, а за женой смотрит плохо! Если бы люди не были завистливыми, они бы написали правду…

— Партийный билет должен находиться в чистых, достойных пуках! — горячо сказал Мадат. — Ясно?

— Правильно! — согласился Тарыверди. — Но ведь жизнь есть жизнь, а в этих горах чего только не случается…

— Нет, коммунист — везде коммунист. Ты на горы не сваливай. Горы ни при чем!.. Ясно?..

Тарыверди, красный как свекла, снял папаху, утер рукавом потный лоб, пробормотал:

— Извините меня, дорогой товарищ Мадат, на этот раз… Я больше не ошибусь… Клянусь вам!..

«Вот так история!.. — думал сконфуженный Меджид. — Теперь в райкоме скажут: „Где, товарищ инструктор, была ваша большевистская бдительность?“ Что я отвечу?.. Темный, безграмотный тип, двух слов связать не может, а вот взял да проел двух быков, и никто ничего не знал… И ему, этому чурбану, еще досталась в жены эта голубоглазая красотка!.. Вот повезло болвану!.. Но я то, я — то хорош!.. Как я пропустил такого в партию?! И ведь теперь спросят с меня!..»

Мадат внимательно посмотрел на Меджида, словно читал его тайные мысли, усмехнулся:

— Такие-то дела, товарищ инструктор райкома!.. В горах вы в одиночку справились с пятью бандитами, а здесь, в деревне, член партии Тарыверди съедает живьем двух быков, и вы ничего не знаете!..

— Вы правы, товарищ Мадат. Этот Тарыверди опозорил меня. — Меджид потупил глаза. — Конечно, я виноват перед вами… Но ведь и Тарыверди тоже…