Александр Старостин - Второй круг

Петушенко показался Росанову каким-то дерганым, постаревшим.

На совещании говорилось о причинах объединения участков, об успехах и о дальнейших путях, что ведут к дальнейшим успехам.

Росанов, глядя на Чикаева, думал:

«А отчего бы раньше не сказать обо всем? Что за кретинство! Из-за этого и дела вначале шли наперекосяк. Ведь каждый хочет видеть смысл в любых преобразованиях. Ну, представим, что…»

Росанов вспомнил, как несколько лет назад около его дома разворотили отбойными молотками асфальт, вырыли канавы, в канавы уложили трубы, сварили их, потом разрезали автогеном, вытащили, куда-то увезли, а канаву закопали. Заасфальтировали обезображенный участок только на третий год.

Вряд ли землекопы выросли в своих глазах после этой «работы», подумал он. А делая полезное дело, они б и чувствовали совсем другое. А разве техник и инженер хочет быть посмешищем, как те ни в чем не повинные землекопы? Он должен знать конечную задачу любого мероприятия. Ведь теперь у каждого из нас хватит специальных и общих знаний разобраться в замыслах руководства. А если я делаю неизвестно что, если я не творец, то я раб лукавый, пролетарий в кавычках и, по существу, тайный саботажник.

В перерыве в коридоре, заполненном табачным дымом и разговорами, он столкнулся с Чикаевым.

— Когда прибыли? — спросил тот.

— Сегодня.

— Тюменский обком комсомола переслал вам Почетную грамоту и будильник. За перевозку труб. Вручим потом.

— Спасибо. Как раз у меня нет часов.

Он подумал о Любе и покраснел.

Он отметил, что Чикаев заметно поправился, поздоровел, порозовел. В его глазах появилась живость, походка стала легкой, грудь подалась вперед.

— Сможете сегодня выйти в ночную смену? — спросил Чикаев.

— Да.

«В самом деле похорошел, — подумал Росанов о Чикаеве, — впрочем, горе красит одного только рака».

И увидел Юру. Юра тоже с лица покруглел.

— Ну, даешь мне список бортов, которые возят московский воздух? — спросил Росанов.

— Зачем? — насторожился Юра.

— Будет собрание летного и технического состава — выступлю. Отмечу отдельные недостатки. У меня тоже кое-что накопилось. Давно мечтал высказаться не за кружкой пива.

Юра поморщился.

— Надо заниматься не столько сбором недостатков, — сказал он, — сколько методами их устранения.

— Вот об этом и поговорим. — Я выступлю — мне терять нечего.

— Оч хор! Встретимся. Обсудим. Предварительно.

— Если в силах, помоги убрать из моей смены одного демагога.

— Строгова?

— Так точно. Очень трудно воевать с демагогами, потому что все, что они говорят, правильно. А на самом деле — самопародия.

— Обсудим. Подумаем.

До начала работы оставалось около трех часов. Росанов двинулся в раздевалку. Он думал подготовиться к своему первому техническому разбору.

«Действие, действие и действие, — убеждал он себя, — оно спасает от страха, слабости и даже от холода и болезней… Человек познает себя только через усилия, через ремесло. И надо не создавать моменты, а только не упускать тех, которые нам подсовывает жизнь».

Еще он подумал:

«Надо составить список тех добрых дел, которые я мог бы совершить, да не совершил. И список злых дел, которых мог бы не делать, да сделал. И всегда получается так, что любое действие вызывает не соизмеримые с ним последствия. Итак, Витя, следи за каждым своим шагом.

О-о, если б я мог вычеркнуть свое прошлое. Ну хотя бы один день, один только день, когда… «подлец Мишкин». Все из-за него! Если б не он, Ирженин улетел бы на Камчатку. Я бы не попал в «дом для бродяг», когда там была Люба… Если б я не увидел Любы, я б не вспомнил о Люции Львовне… А предположим, что нет у меня никакого прошлого, пока я на работе. Пока я на работе — все к черту! Вот после работы, Витя, и страдай! Но сперва уладь все… И люди в смене совсем неплохие. В каждом можно найти достоинства, если думать о всяком конкретном человеке хотя бы пять минут в день.

А то ведь все заняты только собой. Итак, думай о других. Закон зеркала: «Угол падения равен углу отражения». Чем ты лучше к человеку, тем и он лучше. Вот только от Строгова надо избавиться. И не только потому, что он мне действует на нервы. Он действует развращающе и на смену: приучает всех к цинизму и лжи. Есть люди с необычным складом ума. Везде они видят интриги против себя и «общего дела» и сами устраивают интриги, чтоб предупредить эти несуществующие козни. Им надобен шум, треск, им надо произносить речи и бороться. А чего бороться? Работать надо, а не бороться. 13 сыне мы иногда узнаем тайну умершего отца. А может, Строгов просто уголовник и хулиган, как и его сынок? Ведь среди этой братии много прирожденных артистов. Какие они умеют делать невинные и благородные физиономии! Самые невинные физиономии у уголовников и самые ясные глаза у лжецов. Да и дочь гулящая. Вот пусть и хулиганит и гуляет в другой смене. Кто это сказал: «Никогда зло не совершается так легко, как когда оно совершается с чистой совестью»? У Строгова совесть всегда чиста… А ведь и я с чистой совестью хочу убрать его…»

Он думал было заснуть на шкафчиках, когда явился Бляхин-Мухин, «автомобильный маньяк». Он бодро поприветствовал Росанова и основательно и серьезно пожал ему руку.

«А его я поставлю бригадиром буксировщиков», — подумал Росанов, силясь вспомнить имя-отчество Мухина.

— Как съездили?

— Неплохо.

— А у Лепестка махнули премиальные. И теперь он едет за кордон.

— На ком он женился?

— На дочери Строгова.

— Вот это да! — Росанов покачал головой. — А-ари-гинально!

— Дубов от нее отказался, — продолжал Мухин, — сказал, что порченая. И в самом деле, на кой она ему? Он малый молодой, сирота, ему нужна баба серьезная, основательная, а не вертихвостка и алкоголичка…

— Да, да, — согласился Росанов. Тут было о чем подумать. Намереваясь поставить Мухина бригадиром буксировочной бригады, Росанов думал о том, что тот все свои силы и русскую сметку — назовем так способность изворачиваться, когда нет то одного, то другого, — отдавал автомобилю. На матчасть его попросту уже не хватало. А буксировка — дело нехитрое. Кроме всего, Мухин парень расторопный, дисциплинированный, немножко моралист и не хочет думать. Правильнее скажем, думает не о том.

— Петр Васильевич, — Росанов вспомнил наконец его имя-отчество, — хотелось бы с вами посоветоваться.

— Слушаю вас. — Мухин принялся есть глазами начальство, пугаясь, наверное, дать неумный совет. Или просто комедиантство.

— Не кажется ли вам, что нам следует создать внутри смены отдельную буксировочную бригаду?

(Приказ о создании таких бригад уже появился.)

— Пожалуй, надо, — кивнул Мухин, — тут будет ясно, с кого спрашивать, а так — неразбериха. Это правильно.