Эмэ Бээкман - Глухие бубенцы. Шарманка. Гонка [Романы]

Чем хуже становилась погода, тем напряженнее складывались дни у работников УУМ'а. Ээбен все чаще думал и говорил об установке лифта в весовой. Начальники отделов обменивались опытом чтения писем по диагонали. Рауль Рээзус понял всю серьезность положения и обещал поставить вопрос о создании еще одного отдела.

С утра до вечера работали при искусственном освещении. Шум дождя, который не могли заглушить плотные портьеры, нагонял сон. Людей угнетало отсутствие солнца, а обилие работы делало их немногословными.

На столе завхоза непрерывно трещал звонок. И завхоз только и делала, что ходила по кабинетам и разносила кофе и таблетки.

Однажды в УУМ'е произошла авария. Во всем здании погас свет. В помещениях воцарилась такая тьма, что хоть глаз выколи. Корпевшие в одиночку и от этого безучастные ко всему, служащие УУМ'а сразу заволновались. Всем не терпелось поскорее выйти из темных кабинетов. Ощупью, чиркая поминутно спичками, они стали пробираться по коридорам в каминную.

В углу комнаты, предназначенной для приемов, стоял подсвечник высотой почти в человеческий рост. Это был не обычный подсвечник, а скульптура девушки, на плечах и голове которой сидели птицы. На остриях, спрятанных меж выступами крыльев металлических птиц, можно было одновременно зажечь двадцать одну свечу. Поскольку вся эта штуковина была на колесах, то с появлением моды на свечи девушку, ставшую вдруг необходимой, перекатили из угла на середину комнаты и нашли ей применение.

Полированные буквы «УУМ» поблескивали на каминной стенке. Хотя дальние углы комнаты оставались в тени, все было очень торжественно.

К сожалению, свечи успели догореть до того, как завхоз привела электрика.

— Давайте рассказывать страшные истории! — хихикнув, предложила ответственный секретарь УУМ'а Тийна Арникас.

Оскар раздумывал над письмом, которое он успел прочесть еще при свете.

— Один автор предлагает новый способ ловли тигров, — произнес Оскар. — Посреди пустыни устанавливается стеклянная клетка, и тигр не замечает, как попадает в нее.

— Почему пустыня? Почему стеклянная клетка? — спросила Армильда Кассин. Она с глубоким сочувствием относилась к жалобам женщин, но если дело касалось писем, не затрагивающих непосредственно быта и семейной жизни, то обращалась за советами к Оскару или к Пярту Тийвелю.

— Разве тигр не может жить в пустыне, если ему это нравится? — растерянно спросил Ээбен.

— На стеклянной клетке можно нарисовать пальмы. Тигр ошибочно подумает, что попал в оазис, — усмехнулся кто-то.

Оскар, удобно откинувшись на спинку стула, попытался в темноте представить себе это захватывающее зрелище бледное небо, огненный шар солнца, прозрачная стеклянная клетка, дверь — настежь, чтобы захлопнуться следом тигром. Оскару так понравилась нарисованная его воображением картина, что он и сам готов был полезть в клетку. Он подумал, что такая стеклянная клетка должна притягивать к себе рыскающего по пустыне тигра. Зверь не может оставаться равнодушным к ней. Сколько бы он не кружил около пустого стеклянного ящика, все равно в конце концов войдет внутрь.

Зажегся свет, и пейзаж бескрайней пустыни сменился лицами работников УУМ'а с зажмуренными глазами.

Дверь распахнулась.

Рауль Рээзус вскочил и поспешил оттеснить назад пришельца. Но за ним по пятам шла и без умолку щебетала завхоз, радовавшаяся тому, что электрик справился со сложной задачей.

С человеком, у которого были золотые руки, не подобало вести себя невежливо. Рээзус попятился, и электрик размашистым шагом вошел в каминную УУМ'а. На его мягком женоподобном лице играла дружеская улыбка, он кивнул головой, и его утомленное от тяжелой работы тело погрузилось во вращающееся кресло.

Электрик вытянул во всю длину ноги в резиновых сапогах, повел плечами, чтобы поудобнее устроиться в кресле и стал стягивать длинные, по локоть, резиновые перчатки. Одновременно он с интересом оглядывался вокруг. Рээзус подвинулся поближе к каминной стенке, надеясь, видимо, своим телом закрыть от постороннего взгляда блестящие буквы. Если Рээзус, действовавший инстинктивно, мог бы трезво оценить обстановку, он бы понял, что спина столь стройного, как он, человека не может скрыть такую крупную и блестящую надпись.

Да и было уже поздно.

Взгляд электрика остановился на трех предательских буквах. От удовольствия и восхищения он застонал. С удивительной легкостью подняв с кресла свое расслабленное тело, он как зачарованный стал двигаться в сторону сверкающих букв.

— УУМ… УУМ… — бормотал он себе под нос.

— Это просто декорация, — беспомощно проговорил Рээзус.

— Ха-ха, — сказал электрик и укоризненно покачал головой в сторону Рээзуса. — Меня, стреляного воробья, не проведешь!

Электрик хлопнул резиновыми перчатками и объявил:

— Начиная с сегодняшнего дня можете не беспокоиться об электричестве. Я вас в беде никогда не оставлю. Я тут обнаружил еще несколько дефектов, их надо в срочном порядке устранить, иначе… — говоря это, он угрожающе повысил голос и, нахмурив брови, по очереди обвел всех присутствующих пронизывающим взглядом.

Он не объяснил, что кроется за этим многозначительным «иначе», и перевел разговор на более волнующую его тему.

— Я изобрел трехколесную детскую коляску, снабженную портативным регулирующим устройством. Я убежден, что мое изобретение моментально разрешит многие проблемы, с которыми к вам без конца обращаются ваши корреспонденты. Вы только потрудитесь… — Он снова многозначительно оборвал фразу.

Повернувшись к Рээзусу, электрик с уверенностью проговорил:

— Вам придется заняться моим изобретением.

— Это почему же? — криво усмехнувшись, спросил Рээзус.

— Я слышал ваше выступление и в курсе всех условий учета мнений, так что не беспокойтесь. Но я знаю и то, что повсюду действует закономерность исключений. В городе имеется только одна бригада, которой починить электрические кишки — раз плюнуть. Я ее руководитель. Может случиться, что из-за больших очередей вы неделями будете сидеть в темноте. Я уже сказал, что в доме имеются повреждения в проводке. Если хотите, могу прислать инспектора. Вообще, с электричеством лучше не шутить, иначе…

— Иначе? — переспросил Рээзус.

— Не хочу пугать вас, — широко, по-свойски улыбнулся электрик.

Завхоз, бледная, стояла в самом дальнем углу комнаты.

Рээзус, против обыкновения, настолько растерялся, что это всем бросилось в глаза. Его красивое лицо вдруг сразу постарело. Пружины, направляющие мысль и волю, сейчас бездействовали и мышцы поэтому ослабли.

— Не беспокойтесь, — приветливо сказал электрик помрачневшим работникам УУМ'а. — Я скоро вернусь, и вы увидите нечто сногсшибательное.