Михаил Анчаров - Рассказы 1960-80-х годов

— Гляди… — говорит Сережа.

— Вижу, — отвечает Коля.

— Ну-ка, Луноход, давай живей,

— Я живо… Я живо…

Наконец они входят в подъезд, как раз когда по лестнице санитары несут на носилках Геннадия Васильевича.

Впереди носилок идет врач, позади — Валентина.

— Луноход, ты лошадь купил? — спрашивает зевака.

— Мы в складчину, — отвечает Коля.

Геннадий Васильевич открыл глаза.

— Коля, Сережа… — радостно говорит он. — Меня увозят…

— Держись, Гена, держись, — говорит Коля Луноход.

— Ничего, — радостно говорит Геннадий Васильевич. — Они у меня еще попрыгают… Они еще не знают, что их ждет.

— Папа… опомнись… — жалобно говорит Валентина.

— Коля, Сережа… если я помру — вы мои наследники, — сказал Геннадий Васильевич. — И Дима… Я на вас завещание напишу… Вы мои наследники.

Геннадия Васильевича задвигают в «Скорую помощь».

— Луноход, а рысак твой где? — спрашивает второй зевака.

— Пасется, — ответил Коля.

…Верблюды промчались справа налево.

…Олени промчались слева направо.

Лавина машин мчится прямо на вас.

Стоп. Красный свет.

Коля Луноход один шествует по «зебре».

— Вот он… — говорит Дронов. — Знаменитый Коля Луноход.

Они с Валентиной сидят в машине.

— Из-за него все… — говорит Валентина. — Аферист.

— Откладывать больше нельзя — сегодня за них возьмемся.

Машины срываются с места.

Синий дым.

…Пасмурное небо смотрит в окна больничной палаты. Дальний гул машин.

У койки Геннадия Васильевича сидят Дронов и Валентина. Оранжевые апельсины сияют на тумбочке.

— Папа… что с тобой? Что тебя заботит?.. Скажи — мы все сделаем… — говорит Валентина.

— Сено… — отвечает Геннадий Васильевич.

— Сено?

— Для лошади, — отвечает Геннадий Васильевич.

Дроновы быстро переглядываются.

— Тут по телевизору выступал женский хор, — говорит Геннадий Васильевич. — Солистка пела, как старый пришел к ней в гости, и жил у нее три недели, и заболел… Она приняла меры, отвела его на море… и он захлебнулся. Шуточная песня… очень веселая… Все подпевали…

— Папа… машина ржавеет… Ты вспомни, сколько сил на нее убили.

— Семьдесят лошадиных сил, девяносто лошадиных сил, — ответил Геннадий Васильевич. — А мне нужна всего одна.

— Что ты с нами сделал? — сказала Валентина. — Ты подумал? Эта история с лошадью… Над нами на работе смеются.

— Уже смеются? — с интересом спросил Геннадий Васильевич.

— Старую клячу пожалел, а семью не пожалел…

— А кто пожалеет старую клячу? — спросил Геннадий Васильевич.

Помолчали.

— Я и вас теперь жалею… Но поздно спохватился, — сказал Геннадий Васильевич. — И не в жалости дело… Жалость — это сигнал, что надо бороться за живое против мертвечины…

— Все учишь, учишь…

— Это понятно, — сказал Дронов. — Старые люди завидуют молодым… Мы делаем то, чего им самим хотелось… когда-то.

— За наследство испугались, — сказал Геннадий Васильевич.

— Ну-у, это еще можно оспаривать, — неопределенно сказал Дронов. — Эти старички, знаете, Коля Луноход, Сережа… Это несерьезно.

— Еще одно слово… — сказал Геннадий Васильевич.

Все молчат.

— У Коли Лунохода огромная биография, — сказал Геннадий Васильевич. — Он участник всех войн и строек нашего века… у него куча родни по всей стране… Теперь живет с внуком-геологом — тот летом в поле, а осенью возвращается…

— Поправляйтесь… — сказал Дронов. — А этот Сережа?

— Плотник… В войну был сапером… строил переправы… по которым шли мои танки, — сказал Геннадий Васильевич. — Вопросы есть? Двое детей погибли в бомбежку. Жене шестьдесят один год… как и мне…

— А Люда? — спросила Валентина. — Кем она им приходится?

— Другом… Как и мне… Боитесь, что женюсь?

— Боимся, что Дима женится, — сказал Дронов.

— Она за него не пойдет, — сказал Геннадий Васильевич. — Вряд ли мы ей понравимся.

— А мы тебе… не друзья? — спросила Валентина.

— Ой… — сморщился Геннадий Васильевич. — Про это не надо…

— Ладно… Не будем… Поправляйся.

— У меня просьба, — сказал Геннадий Васильевич.

— Какая?

— Зайдите к Сереже.

— Зачем?

— Непременно… — быстро сказал Дронов. — Дайте адрес.

— Вот адрес… фамилии не знаю… Спросите Сережу.

— Что ему передать?

— Спросите насчет сена на зиму. Доставать надо сейчас.

— Пойдем, Славик, — сказала Валентина, поднимаясь.

— До свидания… — сказал Дронов.

— До свидания.

Они уходят. Тишина.

…Пасмурный день. Сыро. Машина Дроновых подъезжает к дому Сережи.

— По-моему, корпус этот, — говорит Дронов, оглядывая этажи. — Да, этот… Первый этаж… Пошли.

— Иди сам… — сказала Валентина.

Муж смотрит на нее и скрывается в подъезде. Валентина зябко передергивает плечами и садится в машину.

Выходит хмурый Дронов.

— Нет никого… — говорит он и оглядывается.

По асфальтированной дорожке идет женщина под японским зонтиком и несет капусту в пластиковой авоське с изображением игривой жар-птицы и надписью «Березка».

— Вы такого Сережу не знаете? — спрашивает Дронов.

— Сереж много.

— Старого…

— A-а… Настин муж… Они с Димой уехали.

— С Димой? С каким Димой? — высовывается Валентина.

— Да парень такой, друг его. Студент.

— А куда уехали?

— Тут Настя гуляет, вы спросите у нее.

— А далеко это?

— Да нет… километра не будет, — говорит Зинаида. — Проводить?

— Давайте в машину, — говорит Дронов и отворяет дверцу.

— С удовольствием.

Женщина закрывает зонтик.

…Мокрые стволы деревьев.

На поляне пасется лошадь. Она теперь гладкая и красивая. В гриве и хвосте легкомысленные ленты, явно Настина работа.

Настя сидит на пне, чистит грибы и перекладывает их из корзины в большой таз.

Подъехала машина. Вылезли Дронов и Зинаида.

— Настя, к тебе, — говорит Зинаида.

— Здравствуйте. Ваш муж скоро вернется? — спрашивает Дронов.

— Должно быть, скоро.

— Мы родители Димы… Куда ваш муж с ним поехал?

— А за сеном…

— Так… — сказал Дронов.

Настя чистит грибы.

— Дима с мужем грибов насобирали, — говорит она. — Толковый парнишка…

— Ничего… — сказала Валентина. — Через неделю занятия в институте… кончится эта глупость.

— А вот муж идет, — сказала Настя.

Из кустов вышел усталый Сережа и оглядел всех.

— Привет, — сказал он.

— Здравствуйте…

Сережа сел боком на соседний пенек, снял кепку и вытер лоб.

— Насчет сена сговорились, — сообщил он, отдуваясь. — Завтра Дима привезет.

— А где Дима? — спросила Валентина.

— Где ж ему быть? — ответил Сережа. — С Маруськой на бульваре.

— Маруська — это Люда? — спросила Валентина.

Родители исподлобья поглядели друг на друга.