Алексей Малышев - Повесть о таежном следопыте

В первый же день по приезде в бухту Судзухэ Капланов ушел в тайгу и вернулся лишь в полночь. Это был радостный для него день. Ведь он больше полугода не бродил по тайге, не дышал запахом трав, не видел зверей. Теперь каждый свежий след, оставленный на земле каким-нибудь животным, или промелькнувший неясный силуэт зверя приводил его в волнение, словно гончую, впервые выпущенную в поле.

Он сразу убедился, что здесь совсем другая тайга, чем в Сихотэ-Алинском заповеднике. Тут склоны покрыты густой, перевитой лианами, чащей, которая надежно скрывала своих обитателей, тогда как в среднем Сихотэ-Алине горы просматривались в бинокль с большого расстояния. В Судзухинском заповеднике при всем богатстве представленной в нем маньчжурской флоры и фауны не было многих растений, встречавшихся там, в более северной тайге.

Давно не появлялся в этих местах и тигр. Зато здесь обитал леопард, который считался злейшим врагом горалов.

Капланов всю ночь с увлечением рассказывал жене о красочности и богатстве здешней природы.

Ранним утром они вместе ушли в тайгу.

Было начало октября. Листья деревьев слегка пожелтели. Поспел дикий виноград. Краснели плоды лимонника. Кое-где еще сохранились ягоды актинидии. На кедрах созрели шишки. Впервые Капланов услышал здесь рев пятнистого оленя. Там, в Сихотэ-Алине, этот олень уже был уничтожен.

Когда они поднялись на скалистый обрыв, увидели внизу неспокойно плескавшееся море. Отсюда оно казалось еще более величественным, чем с берега бухты, где стоял их дом. Просторы его были безграничны, где-то далеко-далеко оно сливалось с небом. В бухте виднелось несколько сейнеров и кавасаки, занимавшихся прибрежным ловом рыбы. В реки из моря шла кета, и у рыбаков было горячее время.

Он повел сюда, в скалы, жену, чтобы показать ей горалов.

Увидеть их оказалось не трудно. Несмотря на преследование человеком, они не очень его боялись. Однако горалы при виде людей приходили в сильное возбуждение. Звери начинали сердито топать ногами, раздраженно помахивали хвостом и фыркали: «чупф, чупф» — и лишь только после этого галопом убегали в глубь скал.

У горала были короткие — короче ушей — рожки, длинная темно-серая шерсть и довольно большой мохнатый хвост, по хребту отчетливо прочерчивалась черная полоса. Коротконогие, низкорослые звери, прыгавшие по скалам, издали напоминали серые косматые шары. Здесь, среди каменных глыб, они умели быстро исчезать, словно куда-то проваливались.

Капланов из бесед с лесниками выяснил, что прошедшей многоснежной зимой копытные звери оказались в бедственном положении. Много животных погибло и от волков. Сильно пострадали горалы — волки, отрезая путь к спасительным для серн скалам, легко расправлялись с ними.

После зимы с завальными снегами почти не стало фазанов. Много лис и колонков погибло от голода, чуть ли не все косули были истреблены волками.

Борьбу с размножившимися хищниками никто не вел.

Однако еще большим злом оказалось браконьерство. Многие сотрудники заповедника ушли на фронт, охрана была ослаблена, а этим не замедлили воспользоваться те, кто искал наживы.

Занимались браконьерством рыбаки из рыболовной артели и местные жители из ближайших поселков. По слухам, к браконьерству были причастны и недавно принятые на работу лесники.

Так или иначе, Капланов вскоре убедился, что в тайге и скалах побережья время от времени гремят выстрелы и уничтожаются заповедные звери.

Значит, ему надо заняться не только научными исследованиями, но и охраной природных богатств заповедника.

Рядом находился оленесовхоз. Там в оленьем парке по ночам тоже убивали зверей. Гибли ценные пятнистые олени. Однако до сих пор ни один браконьер еще не был задержан.

Однажды утром, поднимаясь по склону сопки Туманной, Капланов заметил на тропе след кованых сапог и рядом — отпечатки лап собаки. Приглядевшись к следу человека, он обратил внимание, что на левом каблуке сапога железная подковка была наполовину сбита.

Подозревая, что впереди него браконьер, Капланов ускорил шаги, стараясь не потерять уходящий в гору след.

Недалеко от вершины сопки он остановился передохнуть и тут вдруг услышал сильный шум листьев: похоже было, что по тайге бежит какой-то зверь. Подняв голову, Капланов увидел выше себя по склону гималайского медведя средних размеров с белым пятном на груди.

Медведь задержал свой бег и, заметив человека, неожиданно бросился к нему крупными прыжками.

Удивленный таким поведением обычно мирного зверя, Капланов снял ружье и, подпустив к себе медведя шагов на десять, выстрелил в воздух.

Зверь, не сбавляя хода, сделал попытку напасть на него, но Капланов успел уклониться в сторону, и медведь проскочил мимо меньше чем в полуметре.

Отпугивая зверя, он закричал. Медведь немного, видимо по инерции, пробежал вниз, огляделся и опять бросился к человеку.

Тогда Капланов, не раздумывая, снова выстрелил, ранив его в плечо. Медведь взревел и мгновенно шарахнулся в сторону. Оставляя на земле капли крови, он быстро скрылся среди деревьев.

Все произошло столь стремительно, что Капланов не успел даже испугаться.

«Что за бешеный зверь?» — поразился он странным поведением медведя.

Не находя причины внезапной ярости зверя, Капланов продолжал свой путь по следам неизвестного человека.

Тропа опоясала вершину сопки Туманной. Едва он перевалил на другую сторону горы, как его облаяла небольшая серо-дымчатой масти собака.

Капланов быстро осмотрелся.

Только шелест пожелтевшей листвы и никого вокруг. Вдруг ему почудилось, что за стволом крупного тополя кто-то шевельнулся.

Он вскинул ружье.

— Выходи, стрелять буду!

Несколько мгновений стояла тишина. Потом из-за дерева показалась коренастая фигура человека, в руках он держал винтовку.

— Вот, пятнай тебя! Стрелять здесь всякий умеет, — выходя навстречу, с досадой проговорил тот. — Замри! — сердито крикнул он на собаку, продолжавшую лаять. — Раззвонилась, как ботало!

Вглядевшись в лицо человека, Капланов узнал Зуйкова, которого прошлой зимой случайно встретил в Великой Кеме.

— Вот где довелось свидеться, — несколько слащавым голосом сказал Зуйков, протягивая руку, — али не припомните?

— Нет, почему же. Помню, — принуждая себя подать руку, сухо заметил Капланов, — однако, как это вы сюда с ружьем и собакой зашли? Разве заповедный режим не знаете?

— Как не знать! — усмехнулся Зуйков. — Только ведь и другое забывать не надо — война! Теперь всякое дело на иной манер пошло. Тут уже забота не до зверя, коли людей убивают.