Николай Дементьев - История моей любви

После смены Игорь встретил меня, как обычно, только вот улыбнулся он мне точно даже через силу. Я села в машину рядом с ним, мы поцеловались, сразу же молча поехали, и я с удивлением, чуть ли не как к посторонней, приглядывалась к себе… То есть еще вчера или неделю назад меня сразу же и сильно напугало бы это отчужденно-закаменевшее лицо Игоря, его вымученная улыбка; я бы сама мгновенно разволновалась: что же случилось?.. И тотчас, конечно, спросила бы его. А сейчас я сидела рядом с ним, мы ехали, я машинально отмечала, что машину Игорь ведет, как обычно, ловко и уверенно, а все равно чувствовала, кажется, знакомую в этом случае тревогу, но все молчала. Точно и я уже встала на сторону второго этого человека, внимательно и терпеливо наблюдающего, а что же будет дальше-то?..

И вот когда мы остановились перед светофором, Игорь все-таки не выдержал, начал разговор первым. И это я уже будто наперед знала, что он не выдержит нашего красноречивого молчания.

Он настороженно покосился на меня, спросил:

— На работе все в порядке у тебя?

Это прозвучало и как приглашение к разговору, и — больше того — как намек, что у него, дескать, не все в порядке и что я должна, значит, в свою очередь спросить его об этом. Я поняла все это, конечно, и опять-таки всего какую-нибудь неделю назад после вот такого красноречивого молчания я бы только отрывисто ответила, что у меня-то порядочек, но ни за что не спросила бы, а что у него стряслось?.. А теперь, чувствуя все то же уверенное спокойствие — наверняка какая-нибудь мелочь у Игоря! — и ту же странную отдаленность от него, я ровно ответила, что смена прошла хорошо, И в меру заинтересованно осведомилась, а как его дела?.. То есть я тоже знала уже почему-то, что он сейчас ждет моего вопроса о его родителях, об их реакции на нашу подачу заявления, но до конца уже не могла побороть себя, спросила только отвлеченно о делах.

Я уже упоминала о молниеносности реакции Тарасовых. Вот и сейчас, только на секундочку задержав свой взгляд на мне чуть дольше обычного, Игорь сразу же отметил спокойствие моего ответа. Оба мы помолчали еще секунду, а я все так же, будто со стороны, и с тем же спокойствием продолжала наблюдать за нами обоими, машинально отметив, что вот уже и кое-что новое появилось в наших с Игорем отношениях.

— С мамой сердечный приступ. Неотложку вызывали.

Отчетливо помню, что меня даже не удивили его слова, будто бессознательно я ожидала чего-то подобного от Маргариты Сергеевны. Это или нечто похожее она наверняка использовала бы в борьбе со мной, вообще — это из ее арсенала.

— Что-нибудь опасное? — Спрашивала, помню, и одновременно, полностью уже перевоплотившись в своего второго человека, прослушивала для контроля со стороны свой голос: он звучал довольно естественно, то есть первый мой человек сравнительно неплохо справлялся со своей ролью; что же касается истинного состояния здоровья Маргариты Сергеевны, то ни первого, ни второго, ни меня саму это, к сожалению; ни капельки не волновало.

— Пока обошлось, кажется, — ответил Игорь всем нам троим.

— Слава богу! — обрадовался мой первый человек.

— Мама такая нервная и впечатлительная!..

— И мы, молодые, бываем так жестоки! — с готовностью подхватил мой второй человек.

Игорь был уверен, что это я сама разговариваю с ним, поэтому откровенно вздохнул:

— Даже не думал, что мама так болезненно воспримет мою женитьбу!

Мой первый человек погладил руку Игоря, лежавшую на руле, а второй со своей всегдашней разумностью проговорил сочувственно:

— Подобная ситуация и для всякой матери, вероятно, трудна, — но тут я вспомнила о своем будущем ребенке и замолчала.

— И отец — тоже, — все так же искренне, то есть совсем забывшись, горевал Игорь.

— И отцу, конечно, тоже нелегко, — продолжал со своей безразличной готовностью мой второй человек, ничуть не удивившись, мягко говоря, некоторой необычности поведения родителей моего жениха и отца будущего ребенка. — С другой стороны — а мы-то с тобой, а наш ребенок?.. — чуть не плаксиво спросил уже первый мой человек, не забыв одновременно все так же ласково погладить руку Игоря.

— Да-да. Конечно, конечно.

Возможно, это касается только нас, женщин, но, почувствовав себя будущей матерью, я сразу же стала лет на десять — двадцать старше Игоря; главное — мудрее его. И никогда раньше не хватило бы у меня терпения вот так по-умному вести себя. Я видела, что Игорь опять хочет что-то сказать, но никак не может решиться, и не торопила его, хоть и нелегко мне было ждать.

— Ах, как все просто и легко было бы, согласись ты подождать с ребенком!.. — вырвалось наконец-то у Игоря.

«Да почему?!» — горестно даже хотел спросить мой первый человек, а второй тут же приготовил длинную и гладкую фразу о том, что наличие ребенка совершенно естественно в семье, это скрепляет ее; а дополнительные трудности, возникающие в этой связи, обычны, даже радостны… Но сама я все молчала.

— Ты уж прости, но сегодня я не могу остаться у тебя, — сказал потом Игорь.

Кто-то из нас троих ответил:

— Ну, что ж…

Только первый мой человек слегка испугался, а второй рассудительно успокоил его, что в подобной ситуации это разумно. Сама же я в данный момент находилась где-то далеко-далеко.

— Завтра утром приеду, если с мамой… — проговорил Игорь, останавливая машину у моего дома и не то вопросительно, не то сердито уже глядя на меня.

Первый мой человек всхлипнул и поцеловал его. А второй внимательно проследил, как лицо Игоря тотчас успокоенно обмякло, то есть окаменелость его исчезла. Поэтому второй этот мой собеседник сделал вывод о некоторой несерьезности, а может, и вообще притворности заболевания Маргариты Сергеевны. Я же все еще не вернулась издалека к самой себе.

Удивило меня, помню, когда я вдруг обнаружила, что сижу на кухне и жадно ем вкусный ужин, приготовленный Дарьей Тихоновной. Проголодалась я, конечно, за смену, и устала, все это так; но одновременно у меня было и такое ощущение, что ничего решительно не случилось, хоть и понимала я, что на самом-то деле — случилось!.. И лживость моя, то есть странное раздвоение, тоже исчезла разом, как я только рассталась с Игорем, и это было приятно.

Кровать у меня узкая, односпальная, и только я легла, с удовольствием даже почувствовала: по-старому удобно одной спать. И по-детски разом заснула.

Утром мы с Дарьей Тихоновной позавтракали, как обычно, на кухне, и я легко, сама чуть удивляясь этой отчужденной легкости к происшедшему, рассказала ей, что у Маргариты Сергеевны случился сердечный припадок, поэтому Игорь и не ночевал у нас сегодня. А простодушная старуха, успокоенная и вообще жизнью со мной, и этим тихим завтраком вдвоем сейчас, только откровенно вздохнула: