Гавриил Федотов - Любовь последняя...

Сближало их и общее, как выражался Депутатов, «полевое довольствие».

Посланные на рытье противотанкового рва заводские рабочие с питанием перебивались на свой страх и риск, кое-как. Коллективно «отоваривали» по карточкам свой скудный продуктовый и хлебный паек. В общий котел шла и приобретенная в окрестных деревнях картошка, нередко выменянная на личные вещи. У студентов тоже был собственный закоптелый полутораведерный котелок, под которым очередной дежурный бдительно поддерживал огонь небольшого костра. От вскипавшего варева за версту тянуло распаренными бураками. Впрочем, собранную в поле свеклу изобретательные студенты предпочитали величать сладким корнем.

А на участок, где работал Бурлаков, дважды в день подкатывала полевая кухня. Чаще старого типа, двухколесная, на лошадях. Иногда и новенькая, на резиновом ходу, квадратной формы, с вместительным ящиком для продуктов и прицепленная к грузовику.

Старая была кухня или новая, в ней постоянно дымилась пшенная каша.

Тут Андрейка всегда поминал добрым словом батю, решительно выбросившего из походного «сидора» всунутую матерью мисочку и настоявшего взять свой алюминиевый солдатский котелок. Правда, не терялись и те, что по незнанию вымахнули из отчего дома лишь с кружкой и ложкой. Голод не тетка: кто разыскал вместительную жестяную банку из-под свиной тушенки (съеденной саперами), а кто изобретательно обжег на костре и любовно подвесил на самодельной проволочной дужке еще вчера валявшееся зазря ведерко — помятое, а все ж не худое!..

— Проголодаются — догадаются! — поглядывая на расторопных юнцов, одобрительно приговаривал Депутатов.

С хлебом вот было плохо. Мука причиталась по норме, а с печеным хлебом было так перебойно, что попадал он зачастую только немногочисленным тут саперам.

— Ничего, ничего: не теряйся! — утешался сам и утешал в таких случаях Андрейку Депутатов. — Саперов тут кот наплакал, и все они ребята боевые… Им, небось, обидней нашего: строевики, а поскольку второй эшелон — все одно весь харч по второй норме…

— Вот я скоро сбегу отсюда на первую! — не удержался Бурлаков. — Примут там?

— Должны принять… Только оттуда, парень, смотри не драпани!

— Еще чего! — вспыхнул Андрейка. — Не боись! Это почему же так мне говорите?

— Вот потому и говорю, что настоящий солдат ни от чего не бегает… По пословице: ест, что поставят, а делает — что заставят! А там, сынок, иной раз не только волосы на голове, а и сама матушка-землица дыбом встает…

— Ну и что?

— Вот и то! Опять же по пословице: не хвались едучи на рать, а хвались едучи… обратно. Понял?

— А я и не хвастаюсь… Но землю долго рыть не согласен: пусть хоть сегодня посылают на передовую!

— За несогласие на войне полагается штрафной батальон… А рытьем этим и на переднем крае солдат сыт по горло: как к земле прижало — так и окапывается, что ни ноченька — то и ладь, солдат, окопчик в полный профиль… Ну, ладно, не петушись, Бурлаков, зря и не серчай! Лучше налегай повеселее на кашу, потому в ней тоже, как и в непривезенном ржаном хлебе, полно витаминов… Чуешь, аж на зубах хрустят?!

«А что это за батальон?» — даже не улыбнувшись на шутку, хотел спросить Андрейка. Но, встретившись с цепкими глазами солдата, почему-то не спросил. Наклонил голову и, обжигаясь, стал молча есть щедро налитую в котелок жидковатую кашицу-размазницу.

Депутатов каким-то чутьем отыскивал в мергеле незаметные глиняные прослойки, вставлял в найденную жилу скарпель, Бурлаков с разворота бабахал по разбитому грибу стальной шляпки, часто отваливая целую глыбу породы.

Они не сразу заметили остановившихся над бровкой лейтенанта Васенина, командовавшего саперами младшего лейтенанта Солодова и молоденькую девушку в штатском — с красивым и, как показалось Андрейке, нагловатым лицом.

— Депутатов, иди сюда! — позвал лейтенант Васенин. — И ты, Бурлаков, тоже вылезай… Да поживее!..

— Слушаю! — на миг выпрямился Депутатов и проворно, как по лестнице, выбрался по сделанным в эскарпе лункам наверх.

Андрейка вытер ладонью лоб, положил кувалду и молча полез следом. Еще не ступив на бровку, заметил, что Депутатов весь напрягся. Видимо опыт бывалого солдата подсказал — речь пойдет не о земляной работе.

— Ты, бойцы говорят, пекарь? — спросил у него Васенин.

— Так, точно! В гражданке был, товарищ лейтенант, мастером первой руки… А вчера, верно, ненароком проговорился об этом…

— Вот командир Солодов и рекомендует нам самим хлеб печь, — усмехнулся Васенин. — А она, — кивнул он на красивую девушку, — говорит, что видела удачную полевую печь и что такую же самоделку можно быстро устроить здесь… Под ее, конечно, руководством, — снова усмехнулся Васенин, видимо не очень веря в эту затею.

— Можно, товарищ лейтенант, попытаться, — сказал и опять замер, как по команде «смирно» Депутатов.

— Вот и попробуй, братец, вместе со своим напарником Бурлаковым, ну и… под командой, конечно, техника!.. Бузун Августина, — повернулся он к девушке, — а дальше, как вас величать? По-батюшке как зовут?

— Августина — и все! — смело ответила девушка. — Фамилия просто не нравится и я ее скоро переменю, а отчество меня оглушает с непривычки. Так что ни по-батюшке, ни по-матушке — не надо!

Васенин и командир саперов невольно улыбнулись, Депутатов как ни в чем не бывало стоял с серьезным лицом, навытяжку. Бурлаков, вопросительно взглянув на его непроницаемое лицо, неожиданно выдвинулся на полшага вперед и, нарушая устав, заговорил без разрешения командира.

— Назначьте меня лучше, товарищ лейтенант, на фронт! — с тревогой и надеждой в зазвеневшем голосе взмолился он. — Ведь это законное требование? А хлебы я, между прочим, сроду не пек… Направьте меня туда, где идут бои! Я ведь не на самолет у вас прошусь, а хочу только одного: чтобы с оружием в руках стоять насмерть…

— Ишь, какой горячий! — улыбнувшись, перебил его малоразговорчивый Солодов. — Тут для тебя тоже фронт и не до конца войны тебе приказ такой, а у времянки будешь.

— Ну и сырые еще, товарищ Васенин, ваши орлы! — рассмеялась девушка.

— Вот так, товарищи бойцы… Начинайте работать! — строго сказал Васенин, не приняв шутку Бузун. И, полуобернувшись к опешившему Бурлакову, на ходу добавил: — А хлебы и я, голубчик, никогда не пек…

Место для печей нашли не сразу, зато очень подходящее и невдалеке от котлована. Через полчаса туда сбросили саперы с грузовика пустую металлическую бочку, маленький помятый лист котельного железа, ворох закоптелого кирпича и несколько коротких ржавых патрубков — Бузун действовала быстро и напористо. А глины и без ее стараний было кругом — хоть отбавляй.