Вадим Собко - Стадион

Она представила себе, какие лица будут у девушек, когда они увидят ее в институте, подумала о разговорах в раздевалке, о всяких сплетнях и догадках.

«Ну ладно, — обрывала свои мысли Волошина, — получишь то, что заслужила, а оставаться одной не имеешь права!»

В большом спортивном зале уже собрались все девушки, с которыми она прежде работала вместе. Карцев тоже был тут. Ольга Коршунова стояла в шеренге бледная, сосредоточенная, с одним желанием — не дать себе раскиснуть, с желанием подтянуться, работать в полную силу. Волошина подошла, высокая, спокойная, уверенная в своей силе, и стала на правый фланг, на свое старое место. Федор Иванович взглянул на нее и не удивился, не улыбнулся, словно Ольга Борисовна ни на минуту не покидала своих подруг.

В семь часов утра в сто сорок третьей комнате общежития пронзительно завизжал будильник. Семь девушек сразу же раскрыли глаза и подняли головы с подушек. Резкий звон, казалось, мог разбудить и мертвого, но на Веру Кононенко он не произвел никакого впечатления. Тихонько посапывая носом, она продолжала сладко спать.

Ирина Гонта спрыгнула на пол, накинула халатик.

— Вставай, Вера, пора, — тормошила она подругу, но та не обращала на эти слова никакого внимания. — Ах так! — воскликнула Ирина. — Вставай, а то буду делать водные процедуры!

Вера уже проснулась, но глаза ее все еще были закрыты.

— Хорошо, пощады тебе не будет, — торжественно заявила Ирина и только успела намочить водою из графина кончик полотенца, как Вера открыла глаза.

— Подействовало! — смеялись девушки.

Ирина распахнула форточку над своей кроватью.

— Простудимся! — запищала Вера. — Закрой сейчас же!

— На зарядку! Становись! — торжественно скомандовала Ирина.

Девушки, еще полусонные, заспанные, теплые, розовые, одна за другой поднимались с кроватей. Ирина открыла еще одну форточку, в комнате стало свежо, и сон как рукой сняло. Первые лучи утреннего солнца уже искрились в морозных узорах окон.

— Левую ногу отставить назад, руки над головой, вздох! — командовала Ирина.

Шестнадцать тонких девичьих рук, выскользнув из рукавов халатиков и пижам, поднялись над головами.

— Руки вниз, ногу на место, выдох, — звенел голосок Ирины.

Она командовала с увлечением, совершенно убежденная в полезности своего дела, и убежденность ее передавалась подругам. Не сразу начала сто сорок третья комната делать по утрам зарядку. Сначала девушки не соглашались и всячески отлынивали, лучше поспать лишние десять минут, утром так хорошо спится.

Прошли уже те времена — сейчас зарядка сделалась для всех такой же необходимой, как умывание.

— Раз–два! Раз–два! Раз–два! — покрикивала Ирина. — Все! Умываться!

Комната опустела, но через несколько минут она снова наполнилась веселым гомоном. Девушки принялись стелить свои постели, дежурная выметала сор, стирала мокрой тряпкой пыль… Потом — завтрак, последний взгляд на тумбочку у койки, не забыто ли что–нибудь, — и скорей по длинным лестницам вниз, на улицу, к памятнику Богдану Хмельницкому, а там — на трамвай, либо пешком по Владимирской к широким дверям университета.

Ирина всегда шла пешком, приходила за десять минут до начала занятий, успевала поболтать со всеми подругами, из бумаги складывала смешного рогатого чертика, ставила его перед собой на парту, вынимала конспекты и к моменту прихода преподавателя была совершенно готова к работе.

— Железный характер, — подсмеивались подруги, поглядывая на острые рожки чертика. Но перед зачетами выяснилось, что самые лучшие конспекты — у Ирины, видно, чертик и в самом деле имел магическую силу.

Внимательно, по–хозяйски наблюдали за всем, что делалось на первом курсе факультета журналистики, веселые карие глаза Ирины. Ей до всего было дело — и почему Валя Волк получил тройку по английскому, и почему Саня Семидуб так демонстративно невзлюбила Игоря Скворчика. Короткий, немного курносый носик влезал во все дела курса, и даже странно было бы, если б какое–нибудь из них обошлось без секретаря комсомольского бюро.

Особенно встревожил ее переход Нины Сокол в другую группу.

— Почему ты перешла к Карташ? — обратилась она к Нине, когда они шли рядом по коридору.

— Прости, пожалуйста, но это совершенно не твое дело, — ответила Нина: привычка Ирины вмешиваться в чужие дела казалась ей бестактностью. — Я и сама уже не маленькая и хорошо знаю, с кем мне лучше работать, где у меня будет больше успехов и где ко мне будут относиться как следует.

— Ах, вот в чем дело! — протянула Ирина, и то, что она сразу поняла истинную причину ухода, разозлило Нину.

— Кажется, я имею право выбирать себе тренера!

— Я и не возражаю против твоего права. Рыба ищет, где глубже, а человек — где легче. Так?

— Это ты так сама додумалась или где–нибудь вычитала? — насмешливо спросила Нина.

Ирина и не подумала обижаться.

— И сама додумалась и вычитала, — весело ответила она.

На этом разговор и оборвался. Будто ничего особенного и не было сказано, но Нину задело за живое. И что за манера у этой Гонта говорить в глаза самое неприятное! Будто нельзя промолчать! Все уже решено, и ничего изменять Нина не станет. Она не доставит Максимову удовольствия выслушивать ее покаянные слова. Даже если она поступила неправильно, возврата быть не может. А собственно говоря, почему же неправильно? Она кругом права, и хватит об этом думать.

А комсомольскому бюро первого курса в эти дни пришлось много думать о физкультуре. Приближались общеуниверситетские зимние соревнования по легкой атлетике, и журналистам очень не хотелось занять на них последнее место.

— Если всех студентов на соревнования вытянем, — горячо говорил на заседании бюро Валя Волк, — победа и полный триумф обеспечены. А если только на Нину да на тебя, — он кивнул в сторону Ирины, — надеяться будем, — полный исторический провал!

И в тот же день Ирина пошла к Максимову.

— Николай Дмитриевич, — начала она, — я пришла посоветоваться насчет соревнования. Очень нам хочется первенство университета выиграть.

— Ну, если очень, то придется нам с вами перестроить физкультурную работу.

— А зачем ее перестралвать?

— До сих пор и мне казалось, что не нужно, а теперь я ясно вижу — дальше так работать нельзя. Понимаете, в чем дело, — Максимов заговорил быстрее. — Вот мы проводим зарядку в общежитиях, устраиваем лекции по физкультуре, но студенты смотрят на них как на неприятную повинность, которую для порядка надо отбыть. А увлекаются спортом у нас единицы.

— Ну, не совсем так, — возразила Ирина. — У нас на курсе почти половина студентов — значкисты «ГТО».

— А надо, чтобы были все, — подхватил Максимов. — Вы понимаете, Ирина, я иногда очень–очень недоволен собой.