Игорь Всеволожский - Амурские ребята

— Эх, Михайло Потапыч, Михайло Потапыч, — сказал Митроша, гладя его лохматую голову. — Скучно тебе здесь оставаться, ты японского языка не знаешь. Возьму-ка я тебя с собой.

Ни одного выстрела больше не было слышно. Наверно, японцы уже садились в шлюпки и плыли к кораблю. Кому-нибудь одному надо было остаться и прикрыть отход наших шлюпок. У пулемета вызвался остаться Илюшка... на верную смерть.

Косорот взвалил на могучие плечи пулемет и сошел в шлюпку. Когда шлюпки отвалили от «Грозы», стал накрапывать дождь. Матросы сидели в шлюпках молча, крепко сжав в руках винтовки. Они всматривались в темноту, где остался корабль, их корабль, с которым они сжились как с другом и на котором столько пережили и хорошего и плохого.

Вдруг раздалась длинная очередь пулемета. Матросы вздрогнули, но Петр сказал:

— Это Илюшка туманит японцев.

Гребцы налегли на весла. Дождь усилился. Струи воды текли по лицам и бушлатам.

Пулеметная очередь вдруг прервалась. Из темноты донесся глухой стук, вскрик. Все смолкло.

«Значит, Илюшку убили? — с ужасом подумал Павка. — Как же Варя без него будет?»

Но он не посмел спросить Митрошу, а матрос, глядя в сторону, продолжал рассказ.

Носы шлюпок врезались в берег.

Петр и Косорот сняли бескозырки и сказали:

— Прощай.

Они прощались с родным кораблем.

Несколько минут все стояли на берегу молча, поджидая Илью. Но ничего не было слышно. Далеко за сопками начал маячить рассвет. Петр нахлобучил на голову бескозырку и тихо приказал:

— Марш.

Стараясь шагать как можно тише, хлюпать сапогами по мокрой глине как можно меньше, матросы исчезали во тьме, в мохнатой тайге, близко пододвинувшейся к берегу.

К рассвету они отошли уже так далеко от реки, что никакие снаряды их достать не могли.

Митроша умолк. Пузатый шкаф играл снова «На сопках Маньчжурии». Павка хотел спросить, как добрел до города Митроша и что делает Петр в тайге, но не посмел. Митроша катал по скатерти хлебные шарики, потом постучал ложечкой по стакану. Размахивая салфеткой, подскочил половой.

— Получи, — сказал ему Митроша и заплатил. — Михал Потапыча накормили?

— Накормили-с, — угодливо сказал половой. — Очень довольны-с, урчат-с...

— Я после зайду за ним, — сказал Митроша. — Идем, Павка.

— Куда? — спросил Павка.

— К Варе.

Павка вскочил. Значит, Митроша знает, где живет Варя? Вот счастье-то!

Митроша шел быстро, и Павка еле за ним поспевал. Они прошли несколько улиц и вошли в тихий, заросший густой травой переулок. Митроша вынул из кармана бумажку, прочитал, подошел к дому с медной дощечкой, на которой было вырезано:

— Так я же здесь был! — воскликнул Павка. — Только я ушел. Варя живет у доктора, а это — какой же доктор?

— Эх, дура, дура! — посмотрел Митроша на Павку. — Это же есть самый знаменитый врач. Здесь режет — в Америке слышно. Про-фессор ме-ди-цины.

Он постучал в калитку. Калитка открылась, и Павка увидел Анну. Он сразу узнал ее. Анна недоверчиво поглядела на Митрошу.

— Тетенька, не узнаете? — спросил Павка.

— Господи! — всплеснула руками Анна. — Павка, милый ты мой!

Она кинулась обнимать мальчика.

— Пустите, тетенька, — еле дыша, взмолился Павка. — Дыханья нету.

Анна отпустила Павку.

— И где же ты пропадал? Искали мы тебя повсюду, искали... Словно чувствовала я сердцем, пришла к Варюше в гости, вот ты и объявился! Милый ты мой! — вдруг завыла она тонким голосом. — Да какой же ты грязный! Пойдем, пойдем. И вы входите, — сказала она Митроше. — Хозяина дома нету, а Варя на базаре.

Они вошли в кухню, высокую, белую, чистую. На полках стояла начищенная посуда. С полок свисали бумажные кружева. Анна резала ситный и приговаривала:

— Ешь, милый, ешь. Поди, изголодался. И вы ешьте, — говорила она Митроше.

— А от Петеньки ни весточки, ни письмишка, — запричитала она. — Сироты мы с тобой, Павка...

Слезы текли у нее из глаз и падали на намазанный маслом ситный.

— Да жив ваш Петенька, — вдруг сказал Митроша. — В тайге он.

— Живой?

Анна выронила ситный, нож со звоном упал на пол. Она уставилась на Митрошу.

— Господь с вами! С чего его в тайгу занесло? — спросила Анна. — Вы откуда знаете?

— Да я только что из тайги.

— Это Митроша, Анна, с «Грозы» Митроша!

— С «Грозы»? Господи! Да что же вы раньше-то не сказали? Живой Петенька? Похудел или как?

— С чего б ему худеть? — засмеялся Митроша. — В тайге все есть — и хлеб, и рис. У японцев целый обоз отбили. Ух, и наддали же им жару!

— Ах ты, господи! Да кушайте же вы, кушайте...

Вдруг Митроша насторожился. Кто-то поднимался по лестнице.

— Да это Варюша идет, Варюша! Вот радость-то ей будет!

Дверь скрипнула и растворилась. Варя стояла на пороге.

— Митроша! — крикнула она. — Павка!

— Петенька-то мой живой! В тайге он, в отряде, — захлебываясь говорила Варе Анна.

— А Илюша? — спросила Варя.

Затаив дыхание, Павка ждал: что же ответит Митроша?

— А Илюша где? — спросила еще раз Варя. Она вплотную подошла к Митроше.

— Убили его? — сказала она так тихо и таким сдавленным голосом, что у Павки под сердцем похолодело.

Митроша наклонил голову и молчал.

Павка взглянул в Варино лицо и испугался. Оно стало бледное и страшное. Словно ударил кто ее со всей силы, и она хочет закричать и не может.

Митроша отошел к окну и стал глядеть на двор.

— Боже ж ты мой, убили сокола ясного Илюшеньку... — вдруг отчаянно зарыдала Анна.

— Может, еще вернется Илюша, — неуверенно сказал Митроша, глядя в окно.

У Павки слезы подкатили к горлу.

— Митроша, — неожиданно сказала Варя, — возьми меня в тайгу...

— А я в тайгу не пойду, — сказал Митроша. — Мы с Мишкой счастье продаем. Никита Сергеич Бережнов...

— Он здесь? — спросила Варя.

— А ты и не знала?

Анна всхлипнула.

— Чем сидеть да хныкать, помогать мужьям надо, — сказал Митроша Анне.

— Ну... какие же мы... помощницы? — всхлипывая протянула Анна.

— И вам работа найдется, — убежденно сказал Митроша. — Приспособим.

— Я все буду делать, все, — горячо сказала Варя.

— Вот распрекрасно, — обрадовался Митроша. — Идем к Бережнову.

Он нахлобучил фуражку и накинул на плечи свой перешитый бушлат.

— Пошли, что ли?

— Погоди минуту, — сказала Варя. — Надо пристроить Павку. — А где же Глаша? — спросила она.

— Глашка нынче присмирела, — сказал Павка. — Хозяйка у нее злющая — ведьма. И ребят двое, озорные, день и ночь орут. Глашка ничего — терпит.

— Веди ее сюда, понял?

— Понял, — ответил Павка и, взяв гитару, пошел вслед за Варей.