Александр Листовский - Калёные тропы

— Ну? Долго я буду ждать? — нетерпеливо спросила она, поиграв надетой на руку плетью. — Кто у вас старший?

— Я за него! — сказал сидевший с края молодой вихрастый боец в сдвинутой на затылок кубанке.

Он поднялся с завалинки и, развалисто ступая, подошел к девушке. Недоверчиво улыбаясь, он пристально вглядывался в задорное мальчишеское лицо девушки с свежеобожженной припухшей щекой.

— Это кто ж тебя так разукрасил-то? — спросил он, усмехаясь.

— Так это ты старший? — не отвечая на вопрос, с большим сомнением спросила она.

— А что?

— А чего скалишься?

— А что мне, плакать? — резонно заметил Митька Лопатин, берясь за бока и выставляя ногу вперед.

— Я приехала не шутки шутить!

— Братва! А ведь и верно баба! — вскрикнул Митька с таким радостным удивлением в голосе, словно в первый раз видел женщину.

У девушки дрогнули брови.

— Бабами сваи забивают, — сердито сказала она.

— Но? А кто ж ты есть?

— Я? Боец!

— Боец? Гм… Как же ваше фамилие, извиняюсь, товарищ боец? — спросил Митька насмешливо.

— Ворона, — осиливая улыбку, сказала девушка и со скрытым любопытством посмотрела на Митьку, чувствуя во всей его повадке что-то родное.

— Ворона?.. — Митька прищурился и, положив руку на тонкий стан девушки, живо спросил: — Взводный с девятнадцатого полка родственник вам?

— Нашему сараю двоюродный плетень… А ну, пусти!

— Не пущу.

— Пусти! Ну? Кому говорю! — девушка высвободила руку и подняла плеть.

— Тише! Чего шумите, ребята? — раздался со стороны суровый начальственный голос.

— Вот он, старший, — сказал Митька.

Девушка оглянулась. С крыльца, звякая шпорами, спускался человек саженного роста с желтыми усами.

— Так бы и говорил, шляпа! — сердито сказала она.

— От шляпы слышу.

— Кто тут шумит? — спросил Ступак, подходя.

Митька презрительно сплюнул сквозь зубы:

— А вот какая-сь ворона с пакетом приехала.

— Я и то слыхал, что вы уж познакомились, — усмехнулся Ступак. Он подошел к девушке и сверху вниз взглянул на нее. — Маринка?! Откуда ты взялась?! — воскликнул он, радостно улыбаясь.

— Ой, товарищ взводный! — Маринка всплеснула руками, обнажая в улыбке мелкие, как у белки, ровные белые зубки. — А я вас с усами и не узнала. То-то вы изменились!

— Ты где сейчас служишь?

— В одиннадцатой дивизии.

— А к нам зачем приехала?

— Пакет привезла.

— Срочный?

— Ну, что вы! Стала бы я тогда с этим стрюком [14] Стрюк — незадачливый кавалер (шахтерское словечко). растабаривать, — кивнула она на Митьку, который при слове «стрюк» весь насторожился и подвинулся к ней. — Сведения из санитарной части привезла. — Маринка пошарила за пазухой и, подавая взводному пакет, сказала: — Нате вот, передайте дежурному.

— А как ты от Жлобы в одиннадцатую попала? — спросил Ступак, пряча пакет в карман полушубка.

— Из госпиталя. Теперь всех кавалеристов из госпиталей в одиннадцатую направляют. У нас народу нехватает… Слушайте, взводный, переходите к нам! У нас ребята хорошие.

— А разве у нас плохие? Не-ет… Да и дивизия ваша молодая.

— Молодая! А разве под Касторной мы себя не показали? Ого! Станцию захватили, Улагая разбили! Сам начдив Морозов сказал, что теперь мы буденновцы… Верно, переходите. Состав у нас хороший. Много наших, донбассовских.

Митька сделал быстрое движение к девушке и в упор взглянул на нее.

Маринка смерила его уничтожающим взглядом; сердито шевельнув бровью, спросила:

— Ну, чего вылупился?

— Так ты, значит, копченка? [15] Копченка — девушка, работающая в шахте. — Митька, не моргая, смотрел на нее.

— Да. С Макеевки.

— Ну?.. А я с Никитовки… Так мы с тобой земляки!

— Всю жизнь мечтала заиметь земляка, — сказала Маринка, сморщив обсыпанный веснушками вздернутый нос.

— Постой, постой, — заговорил Митька, вдруг помрачнев. — Как ты говорила твое фамилие? Ворона? Брешешь, товарищ боец! — произнес он с ударением. — Я ваших, макеевских, вот как знаю. Нет такой фамилии в вашем поселке.

Ступак рассмеялся.

— А откуда ты взял, Лопатин, что ее фамилия Ворона? — спросил он с удивлением.

— Она сама говорила.

— Белоконь ее фамилия.

— Семена Назаровича дочка? — быстро спросил Митька, весь просияв.

— Ага! А разве ты знал его? — живо спросила Маринка.

— Как же такого человека не знать! — ахнул Митька. — За весь Донбасс штегерь был… Все знаю. Прошлый год немцы его расстреляли.

— И до чего, ребятки, вы друг на дружку похожи! — заметил Ступак, переводя взгляд с Маринки на Митьку. — Ну, прямо родные брат и сестра!

Девушка внимательно посмотрела на засеянное веснушками скуластое Митькино лицо. Уголки губ ее дрогнули. Она ласково улыбнулась.

— А тебя как зовут-то? — спросила она.

— Меня? Митькой… Дмитрием, — твердо поправился он, перехватив взгляд ее черных насмешливых глаз.

— Ну, ладно, — помолчав, сказала она. — Я заболталась, а мне еще нужно по делу. Бывайте здоровы, гуляйте до нас!

Она ловко вскочила в седло, приветственно махнула рукой и, поднимая за собой снежную пыль, помчалась по улице.

— Ишь, черноглазая! А? — качнув головой и глядя ей вслед, сказал Митька. — Лихая, видать, девка-то!

— И бойцу не уступит, — заметил Ступак. — Мы с ней прошлый год вместе в колесовской бригаде служили. Наши ребята очень даже уважали ее. Да что говорить! И хороша и строга.

— Н-но-о?

— А ты что думал? Она и плеть-то для этого дела возит с собой. Всякие ведь люди бывают…

Проскакав площадь, Маринка свернула на знакомую уже ей пустынную улицу и поехала шагом вдоль занесенных снегом маленьких домиков. Короткий день кончался. Воздух синел. В степи под серым пологом снеговых туч горела розоватая полоска заката.

Маринка ехала в глубоком раздумье. На ее загорелом лице блуждала улыбка. «Какой славный этот Митя, — отвечая на свою мысль, вслух подумала девушка. — Митя, Дмитрий! Хорошее имя…» Она нагнулась и ласково потрепала лошадь по упитанной шее. Кобыла шумно вздохнула, вильнув хвостом, прибавила шагу. Впереди послышались негромкие голоса. Маринка подняла голову. У небольшого моста, перекинутого через канаву, стояли сани, запряженные парой вороных лошадей. В санях, разговаривая между собой, сидели три человека. Ездовой, выйдя вперед, осматривал разбитые бревна моста.

— Что случилось, браток? — спросила Маринка, подъезжая и узнавая в ездовом того самого красноармейца, который указывал ей дорогу.

— Да видишь, дело какое. Видать, артиллерия прошла. Теперь и не проедешь, — почесывая в затылке, сказал ездовой.

— А ты в объезд попробуй, — предложила Маринка.

— И то… Да нет, там, видать, канава глубокая, — нерешительно заметил боец.

Маринка храбро направила свою лошадь вперед и переехала через занесенную снегом канаву.