Сергей Сартаков - Ледяной клад. Журавли улетают на юг

Но тут девушки стали подниматься с постелей, началась обычная утренняя возня, и Варе спутали, сбили все ее мечты.

Луша взялась читать вслух. Возле нее на сундучке пристроились Фима и Поля. Поближе к двери уселись Агаша и Ксения. Девушки досадливо вздыхали, когда попадались страницы с оборванными углами, и Луша придумывала слова и целые фразы сама.

Евсей Маркелыч лежал, завернувшись с головой в широкое стеганое одеяло. На лоцманской вахте стояла Ирина Даниловна.

Крыша шалашки протекала по всей правой половине, и крупные холодные капли падали Александру на лицо. Он приподнялся на локте, тряхнул головой.

— Ага, поливает? — с насмешкой спросила его Ксения.

— Что же это получается, — сказал Александр. — И крыша не спасает?

— Нас спасает, — откликнулась Ксения и тоненько хихикнула.

— Не всюду же капает, — сказала Луша, останавливаясь и прикрывая книгу ладонью.

— Ничего, мы не глиняные, — добродушно промолвила Агаша.

И все примолкли, ожидая, когда Луша продолжит чтение.

Варя, словно стыдясь наступившей томительной паузы, подняла глаза на Александра.

— Особенно и не старались закрывать, — объяснила она. — Плыть нам недолго.

— И помочит немного — не беда, — прибавила Луша. — Идите почитайте нам.

— А что вы читаете? — спросил Александр.

— Николая Островского, — поспешно сказала Поля.

— «Как закалялась сталь», — добавила Ксения.

— Хорошая книга, — проговорил Александр. — Вы первый раз ее читаете?

Девушки переглянулись.

— Почему — первый? Мы вон до дыр ее зачитали.

— Значит, очень понравилась?

— А как же! Такая да не понравится!

— Прочитаешь такую книгу — и сразу силы в тебе прибавляются, — сказала Варя. — Вот она, хорошая книга, что значит.

— Подумать только… — зажмурив глаза, покачала головой Поля. — Павка Корчагин — больной, вовсе без движения, ослеп уже, а все к работе стремился…

— Не просто к работе, — возразила ей Варя, — а к тому, чтобы работой своей пользу народу приносить. Вот что главное. Для себя одного Павка никогда не стремился работать. Так и всю свою жизнь прожил.

— А вообще-то он сам себя до болезни довел, — как-то неопределенно, не то сожалея о Павке Корчагине, не то осуждая его, высказалась Ксения. — Если бы берег он с самого начала здоровье свое, так бы с ним не случилось.

У Вари сразу негодованием загорелось лицо:

— Зато какую жизнь он красивую прожил! Каждый час его жизни больше стоит, чем год у другого, такого… — она с презрением закончила: — кто только здоровье свое бережет.

— Здоровье тоже беречь надо, — теперь определеннее повторила Ксения. Почему не надо здоровье беречь!

— Я не говорю, что не надо! — еще больше волнуясь, выкрикнула Варя. — Я говорю, что самый лучший человек — тот, кто не о себе, а о всем народе думает, для всего народа живет.

— Да ты чего разгорячилась? — стала успокаивать ее Агаша. — С Ксенией споришь? Так она всегда поперек. Ты теперь ее слова повтори — она и против себя скажет.

Все засмеялись. Ксения хмуро сдвинула брови, но промолчала.

— Когда такую книгу прочитаешь и закроешь, — разглаживая загнувшийся уголок страницы, проговорила Луша, — всегда себя спрашиваешь: а как бы ты сделала?

— И как же ты себе отвечаешь? — не выдержала Ксения.

— Как?.. — медленно начала Луша.

Варя ее перебила:

— Словами на это не ответишь! Павка Корчагин так сделал, а вот Александр Матросов на немецкий пулемет грудью своей бросился…

— Ну и что же? — закричали на нее девушки. — Разные люди сделали по-разному, а по сути то же самое.

— Вот и я говорю…

— Вот и говоришь…

И опять девушки весело зашумели.

— Говорю, — строго сказала Варя, — что отвечать делами надо, а не словами.

— Прежде чем делами ответишь, обязательно надо сперва словами ответить, — заявила Поля.

— Нет, девушки, сперва сердцем! — Агаша встала. — Если сердцем ответишь, тогда и делами ответишь.

И все с ней согласились. Только Поля немного поспорила: почему Агаша считает, что словами можно и не отвечать? Слова — это сила такая… Агаша ей возразила, что слова, конечно, сила большая, но все-таки не главная и что, если хочется Поле сначала словами отвечать, пусть говорит. Пусть сперва говорит, а потом думает. А может даже и вообще не думать, а только говорить. Поля на это уже никак не отозвалась и только передернула плечами.

— А какие еще у вас есть с собой книги? — спросил Александр после паузы.

— В том-то и дело, что больше нет никаких, — сердито сказала Ксения.

— Это Луша виновата, — объяснила Варя: — приготовила новые книги, а взять-то их позабыла. Тоже библиотекарь… Хорошо, что эта у Агаши нашлась.

— А вообще трудно сейчас интересную книгу достать, — заметила Агаша. Только привезут в магазин — и сразу нарасхват…

— Какие же книги вы считаете интересными?

— Где про молодежь, — сказала Поля.

— Почему? Необязательно, — возразила ей Варя. — Я люблю книги про смелых, настойчивых людей, про подвиги, чтобы было с кого брать пример. Мне вот и на Зою Космодемьянскую и на Лизу Чайкину походить хочется…

— Жаль, что я не писатель, — сказал Александр, — а то бы я про вас написал.

— Про нас писать мы не просим, — сухо сказала Варя. — Про нас писать нечего.

— А почему? — недовольно протянула Луша. — Пусть бы кто-нибудь написал!

Ее не поддержали. Луша вздохнула, взялась было за книгу. Агаша остановила ее.

— Может быть, вы нам что-нибудь расскажете? — обратилась она к Александру.

— Правильно! — дружно заговорили девушки.

— Хорошо, — согласился Александр, — только схожу умоюсь сначала.

Он засучил рукава, перебросил через плечо кем-то положенное ему в изголовье постели полотенце и шагнул за дверь.

На лоцманском месте, под небольшим навесом, сколоченным из досок, спокойная и внимательная, стояла Ирина Даниловна. Они обменялись приветствиями.

Полоща руки в прозрачной и студеной воде, Александр прислушивался к перестуку цепей, волочащихся по дну реки. Иногда цепи задевали за камни, натягивались, дергали плот, и он чуть заметно вздрагивал. Плот теперь — на самой середине реки — казался особенно большим и тяжелым. Не просто подвинуть его в ту или другую сторону. Но девушки, стоявшие на вахте, об этом словно и не думали. Понадобится — и подвинут. Силен человек…

Вот и сейчас Ирина Даниловна спокойно повернулась лицом к корме, сложила рупором ладони, совсем как Евсей Маркелыч, и, подражая его интонации, протяжно крикнула:

— Эй, вах-та! Ле-вы-е ре-и под-бе-ри!..

И высокие шесты, которыми отводят реи, послушно наклонились.

Умывшись, Александр пошел в шалашку.

— Не скучаете у нас на плоту? — окликнула его Ирина Даниловна.

Александр остановился: