Сергей Сартаков - Каменный фундамент. Рассказы

Рум торопливо сбрасывает с себя одежду, остается только в трусах. Поеживаясь, на цыпочках, пробегает по палубе мимо Жука и снимает с перил связку спасательных кругов.

— Не задерживайся, гони сразу вниз, — кричит он Полозову. — Ежели промахнусь, протащит мимо середыша — лови под порогом.

Перешагивает через зыбкие перила, не выпуская из рук связку спасательных кругов, и вдруг теряет равновесие, шатается на узеньком обносе. Жук бросается вперед, инстинктивно стремясь удержать падающего в воду человека. Но Рум, тоже инстинктивно, успевает сам ухватиться за перила. И когда Жук наклоняется, сочно плюет ему в лицо.

— Ат тебе! — говорит он со злостью.

Отталкивается и торчком, притиснув руки к бедрам, спрыгивает в Сургут. Из-под ног у него вырывается стайка прозрачных пузырьков.

Двухцветные круги течением уже отнесло далеко. Рум переваливается на бок и начинает вдогонку за ними отмахивать «саженки». Солнечные блики, как золотые рыбки, резвятся возле него.

«Электрон» бежит поперек Сургута к ходовой горловине порога. Василия Рума не видно — его уже затянуло в буруны. Через минуту и «Электрон» тоже зарывается в волны.

Сбоку от себя Полозов слышит тяжелое, прерывистое дыхание Жука, но даже не поворачивает к нему головы, боится, не налететь бы с разгону на камень, — ему кажется, катер никак не хочет подчиняться рулю. Полозов крутит колесо в одну, в другую сторону. Капли горячего пота с висков катятся по щекам. Он чувствует соль на губах. И думает, думает только: «Как же там Васька?»

«Электрону» приходится огибать большую дугу. Путь Рума короче. И к тому времени, когда Полозов выводит свой корабль к назначенному месту, Василий Рум уже стоит на скалистой гряде посреди порога и победно размахивает рукой.

Вода теперь еще свободнее гуляет в расселинах между камней. Волны острые, тонкие взбегают на самую макушку гранитного валуна. Рум копошится над связкой спасательных кругов, прилаживая их веревочными концами под мышки учителю Левидову.

— А? Угодил ведь Васька! Точно попал куда надо. Вот плавает! Вот плавает! А?

Полозов захлебывается в радостном, немного нервическом смехе. Поворачивается к Жуку, ища у него сочувствия.

И Жук сочувствует. Кривится в улыбке, отведенным на четверть большим пальцем показывает! «Во!» Потом подбегает, берет помятый железный рупор и командует Руму сиплым, осекающимся голосом:

— Давай!.. Давай спутайся… Пымаю, — через перила наклоняется к воде, показывая, как он будет это делать: — Пло-ви-и…

Катер безудержно раскачивается на волнах, ложится иногда так сильно набок, что кажется, еще сантиметров пять-шесть — и опрокинется вверх дном. Полозов сознает: не та рука держит рулевое колесо. И ждет со страхом, а что, если и сейчас, как в первый раз, заглохнет здесь мотор? Но мотор стучит размеренно, четко, и винт прилежно гонит от кормы широкую, пузырчатую струю.

Жук все бегает по палубе, суетится, размахивает длинным гладким шестом. Он готовится подать его Руму, когда того с Левидовым поднесет течением к катеру. И Николай Полозов наполняется неосознанной симпатией к Жуку: «Прорвало мужика. Вот ведь как сильно тревожится…»

И как-то сразу стирается в памяти все, что до этого было. Кажется, так и плыл он, Полозов, на катере все время с Жуком, а Василия Рума вместе с Левидовым неведомо какая сила зашвырнула на каменную гряду посредине порога и надо теперь их спасать. Катер подкидывает, как на качелях. Каменный островок с людьми то совершенно исчезает в вихрастых волнах, то открывается весь, будто под крылом самолета. А Рум по-прежнему копошится над Левидовым.

У Полозова окончательно иссякают духовные силы. Невыносимо трудно становится ему держать «Электрон» все на одной, рискованной струе, точно против середыша. Но чуть отклонись — как потом догонять, ловить Рума с Левидовым среди бурунов? И он, редко переводя дыхание, костенеющей рукой вертит и вертит колесо.

Он, возможно, и сдался бы, позволил катеру сползти по течению ниже, в безопасное место, но Жук все суетится, бегает, дает какие-то свои советы, команды, и Полозов незаметно для себя начинает подчиняться ему, как до этого всегда подчинялся Руму.

— Пошли! — кричит Жук. — Наваливай правей руля.

Взбегающей словно из глубокой пропасти волной катер возносит совсем к небесам, и Полозов видит: на месте островка теперь пустая яма, окруженная каймой шипящей пены, а в этой пене — две человеческие головы. Мгновение, катер стремительно падает вниз, скрежеща железным днищем, и бело-красные спасательные круги, на которых держатся Рум с Левидовым, оказываются уже на гребне волны перед самым носом «Электрона», нацеленным на них, как нож.

— Пра-аве-я!.. — задыхается Жук. — Ти-хай ход!..

Катер валится набок, а винт все работает с прежней силой. Убавить скорость некому — Жук в этом деле ничего не понимает, а Полозов не может выпустить руль даже на секунду. И бело-красные круги с людьми проносит мимо «Электрона».

Кипящие буруны захлестывают пловцов, жгучие солнечные блики как бы вовсе отсекают их от катера. Мелькнуло видение — и нет больше.

— Гони! До-га-няй! — в азарте кричит Жук. — Вон они. Вижу!

Забыв совершенно о торчащих повсюду грозных камнях, Полозов раскручивает рулевое колесо до отказа, бросает катер вдогонку. Жук видит. Полозов не видит ничего — солнце больно режет ему глаза.

— Праве-я!.. Леве-я-я!.. Камень!.. А-а!..

Каким-то чудом волна отбрасывает катер, и камень только слегка черкает по днищу.

— Куды ты?.. Куды?.. Стой!.. Куды? Будто они на сухом берегу!

— Праве-я!.. Правей!..

Полозов послушно выполняет команды. И вдруг стискивает зубы. Мотор начинает редко постреливать. Теперь через несколько минут он вовсе заглохнет.

— Развора-чи-вай!.. Черт!..

Полозов слушает только машину. Все остальное ушло куда-то прочь. Беззвучно крутится рулевое колесо. Немо плещутся в борта катера теперь уже отчего-то более отлогие волны. Отчаянно размахивая руками, без слов командует Жук. На всей реке живет, стучит лишь мотор «Электрона».

Стучит. Еще стучит…

И когда, раскатившись последней продолжительной очередью, мотор прекращает свою пальбу, Полозов вдруг и с удивлением видит: их вынесло уже в подпорожье. Опасные камни остались далеко позади, а бело-красные круги и две человеческие головы над ними покачиваются на волнах вовсе рядом. Рум устало, с воды приказывает:

— Эй, Николай, заводи поскорее свою ракету.

На деревянных, негнущихся ногах Полозов спускается вниз, вывинчивает виновную свечу. Скоблит ее ножом, трет наждачной шкуркой, прожигает на огне. Возится долго. И когда мотор все-таки вновь оживает, слышит уже над собой:

— Готово?.. Поехали!.. Дай переодеться.