Елизар Мальцев - Войди в каждый дом

Ксения понимала, что брат ставит себя в смешное положение, но не решалась остановить эту самодовольную болтовню. А Мажарова, похоже, даже забавляло недоразумение, глаза его, за стеклами очков искрились от еле сдерживаемого смеха.

— Бери-ка, дружище, топор! — предложил Роман Ма-жарову, и тот с охотой подчинился его просьбе. — Помоги нам оторвать доски с окон, все равно тебе сейчас делать нечего.

Ксению бросило в жар, она сделала два шага навстречу брату, намереваясь предупредить его, по Роман понял ее по-своему.

— Ладно, сестренка, не моргай! Ничего лишнего я не скажу — твоей биографии не испорчу. Да и шофер парень свой, представит нас председателю в лучшем виде.

„Ну и черт с тобой! — с тайным злорадством решила Ксения. — Распускай свой павлиний хвост“.

Она хотела было скрыться в дохм, но вопрос Никодима заставил ее насторожиться и застыть на крылечке.

— Ну как тут, жить можно? По совести только!

— Почему же нельзя? Здесь такие же работящие люди, как везде, — ответил Мажаров и, отбросив первую с легким скрежетом оторвавшуюся доску, добавил: — Если захотите жить получше, начинайте тогда все менять на новых»! лад. Ведь вы затем и вернулись домой. Теперь все зависит от вас самих…

— А ты тут ни при чем, что ли? — грубовато, с вызовом спросил Никодим, — Силен ты, мужик, если па одних приезжих надеешься!

Мажаров, не сдерживаясь, откровенно рассмеялся.

— Да нет, я с себя ответственности не снимаю. Я просто хотел сказать, чтоб вы особенно ни на кого не рассчитывали, а все, что по силам, брали бы на свои плечи.

— Вот это правильная идейная установка! — согласился Роман и, собрав в кучу несколько полусгнивших досок, выпрямился. — В общем, как говорится, никто не даст нам избавленья… Пиши, Дым, своей Клавдии, чтобы она долго не засиживалась.

— Клавдия — это жена? — поинтересовался Мажаров.

— Законная, — ответил за брата Роман. — Только у них сейчас разыгрывается ужасная драма в пяти частях…

— Ромка! — угрожающе предостерег Никодим и стук-пул топором по доске.

— Ладно, не рычи! Шуток не понимаешь, медведь. — Роман чуть потянулся, расправляя плечи. — Ты теперь человек, закабаленный бытом, не то что я. Куда хочу, туда и лечу. И никто меня с утра до ночи не пытает: когда придешь, да к кому заходил, да сколько выпил, да на какие деньги? Тоска смертная! И чего люди находят в семейной жизни, не понимаю.

— Ну, пошел раскручивать свой моток, — покачал головой Никодим. — Теперь не остановишь…

— Я ведь, знаешь, дружище, вначале на целину хотел махнуть, — не обратив внимания на замечание брата, продолжал Роман. — А потом поразмыслил, и дай, думаю, оставлю хорошую память в своей родной деревне. Чем плохо? Благородная инициатива семьи Яранцевых! Славная семья патриотов! Звучит, а?

— Звучит, — согласился Мажаров.

— Мы с братом куда хошь! — хвастливо заявил Роман. — И в слесаря, и в трактористы, и в самодеятельные артисты! Замечай — в рифму сказал, это у меня бывает. Я бы и стихи писал, если бы только захотел и начал тренироваться. А ты давно шоферишь?

— Да так, от случая к случаю…

— А на тракторе приходилось работать? — словно обрадовавшись чему-то, стал допытываться Роман.

— Когда-то практиковался…

Роман многозначительно хмыкнул и вдруг с душевной щедростью предложил:

— Слушай, парень! Ты мне по душе, и я не люблю разводить всякие чувства на десятой воде. Айда ко мне в тракторную бригаду! Соглашайся, и с тебя пол-литра.

— Ловко ты! — удивленно протянул Мажаров. — Еще ни одного дня в колхозе не работал, а уже бригаду набираешь.

— Имею, выходит, такие права. Такой уговор был в области, когда я заявил о своем желании. Так что не бойся, иди ко мне и не пожалеешь.

— Но в колхозе уже есть от МТС одна тракторная бригада, и как будто неплохая. И бригадир Молодцов вроде бы па месте.

— Что-то я о нем не слышал. Был бы орел, его далеко было бы видно. А на своем месте можно и штаны просидеть. А я так понимаю — уж если браться за дело, то чтобы по всей области гул шел. И, само собой, переходящее знамя держать в своих надежных руках. Правильная постановка вопроса?

Ксения по-прежнему была в замешательстве, не зная, как прекратить глупое скоморошество Романа. Она уж хотела было войти в дом и сказать отцу, но Корней сам показался на крылечке вместе с печником, столяром и дедом Иваном.

— Товарищ уполномоченный! — позвал негромко печник. — Дело за материалом. Полтыщи кирпича, и завтра дым из трубы.

Мажаров обернулся, и Роман с Никодимом ошалело уставились на него.

«Так вам и надо, хвастунам!» — подумала Ксения.

— А как с рамами? — спросил Мажаров.

— Если бы одни рамы, тогда пустое, — ответил столяр. — Через три дня застекляй и живи. Тут подоконники сгнили, половицы надо кое-где менять. Поглядите сами, чтоб уж потом прижать нашего Аникея всем миром. А то даст несколько досок да скажет еще, что я украл половину.

Едва Мажаров скрылся в доме, увлекая за собой отца и деда, как Роман сорвался с места и подскочил к Ксении.

— Ты что же это, а?.. Мы что, мальчики тебе? Мальчики? Нарочно потеху себе устроила? Нарочно?

— А я тебе не моргала? Не моргала? — крикнула Ксения. — Да разве тебя остановишь, когда ты пыль в глаза пускаешь! Говори спасибо печнику, а то ты бы весь наизнанку вывернулся!

Никодим молча переводил взгляд с брата на сестру, потом неловко подогнулся в коленях, плюхнулся на ступеньку крыльца и затрясся от смеха.

— Ромка!.. В бригаду его!.. Пол-литра требовал!.. Ох, смертынька моя!..

По лицу его уже слезы катились, а он все продолжал колыхаться, пока брат не ткнул его кулаком в плечо.

— Закатился, младенец! Гляди, не начал бы тебя бить родимчик. Ты-то где был? Не рядом стоял?

— Я ему один только раз сказал, а ты-то ведь на всю катушку разматывался. Даже по плечу его хлопал…

— А главное — было бы перед кем душу раскрывать, — как бы мстя братьям за их непростительную развязность и доверчивость, сказала Ксения. — Нашли себе товарища, нечего сказать! Могли бы и узнать этого гуся.

Никодим перестал смеяться, Роман смотрел на нее, сжав губы.

— Это ведь Мажаров, — чувствуя вдруг, как занимаются огнем ее щеки, сказала Ксения. — Тот самый…

Но братья, казалось, и на этот раз ничего не поняли, и Ксения пожалела, что сказала им об этом человеке.

— Дошло! — повертев у виска пальцем, сказал наконец Роман. — Это тот принципиальный товарищ, который был когда-то твоей симпатией и дал потом деру от тебя?

— Перестань, Ромка! — Никодим грозно насупился и повернулся к сестре. — Значит, это он роет под тебя в райкомо?

— А что случилось? — нетерпеливо спросил Ромка.

— Погоди. — Никодим отмахнулся от него. — Что ж ты молчишь?

— Нет, дело тут не в нем. — Теперь она, сама того не желая, как бы оправдывала Мажарова перед братьями. — Впрочем, секретарь райкома ввел его в комиссию по проверке…