Анатолий Липицкий - Пересечения

Болдов тоже увидел уходящий на юг самолет и подумал о том, что через пару месяцев — отпуск за три года, долгожданный отпуск. В Москву, а затем в Одессу, к теплому морю. Обязательно с тещей, чтобы потешилась внуками, а самому с женой — в кипящую толпу, в безделие, в отдых. Отогреться, оттаять, отойти от ледянящих душу просторов.

Черта с два отойдешь! Среди ночи, ароматной звездной ночи, наполненной треском цикад, плеском теплых морских воли и невнятным гулом механизмов в порту, умчится сон, глаза упрямо станут вглядываться в причудливые химеры теней: какой там сон, если в далеком Заполярье, к ритму которого за три года привыкли тело и разум, в это время день, и по спать тебе надо, а работать. Твои ребята едут по зеленой мокрой тундре, кругом дробится в лужицах солнце, кулички свистят, прыгают по кочкам, и сколько видит глаз — травы и цветы между ручьями, озерами и речками. И ЛЭП блестит проводами и изоляторами. И работа предстоит все та же, нескончаемая работа по выправке опор, перетяжке проводов, замене изоляторов, подгнившей древесины, бандажей — обычный ремонт на линиях. А устранение «очагов аварий»!

В прошлом году смыло опору, стоящую на островке посредине Дедювеема. Июльский снегопад вызвал бурный паводок, со всех сопок враз вода хлынула ручьями, и река взбесилась, размывая берега. Снесло островок, и опора, надежная «пэшка», верой и правдой служившая не один год, рухнула, волоча за собой провода двух пролетов, замыкая их между собой и скручивая. Огненные дуги коротких замыканий осветили ярчайшими вспышками бурные пенные потоки нового русла Дедювеема, и все погасло. Линия отключилась в Знаменитове и в Пионерском, попытки автоматики и оперативного персонала подать напряжение были безуспешными, на всех приисках от Ветреного до Знаменитова умолкли механизмы. Знаменитовская атомка оказалась ненагруженной, отключившись от поврежденной ЛЭП, а теплоэлектроцентраль на Ветреном захлебнулась от непосильной нагрузки. Спасая станцию, автоматика отключила все прииски и полигоны в самый пик промывки.

Когда к бушующему Дедювеему ринулась на вертолете аварийная комиссия, взорам специалистов предстали три провода ЛЭП, уходящие с обоих берегов натянутыми струнами в бурлящий омут. Почти полкилометра проводов нужно было как-то натянуть между опорами, стоящими по берегам бушующего в паводка Дедювеема. Но сначала каким-то образом отсоединить провода от изуродованной упавшей опоры, которая продолжала дергаться и биться о каменистое дно. Резать провода было нельзя: все промежуточные опоры попадают как дети при перетягивании каната, заваливаясь до ближайших «четырехногих», анкерных опор, способных выдержать любой удар. Всякие высказывались мнения, и наконец сообща комиссия решила доставлять из Знаменитова новые провода, навешивать их с помощью вертолета на ЛЭП поверх уже висящих, закреплять, а затем уже резать старые. Два дня на что требовалось, по предварительной прикидке комиссии. Два дня простоя горняцких полигонов, а дни в Заполярье летом — по двадцать четыре часа.

Вот тогда и сказал Болдов:

— Если бы мне не стали мешать, думаю, часиков за пять управились бы.

Члены комиссии развеселились, кто-то припомнил анекдот о быстром зайце, кто-то похлопал по плечу Болдова: «Люблю шутников».

Всерьез слова начальника участка не принял никто, торопились возвратиться в Знаменитово до конца рабочего дня. Оставшимся следовало ожидать помощи материалами и авиатехникой.

Главный инженер Полярнинских электрических сетей Гарий Степанович Забаров дождался, когда вертолет с начальством поднялся в нахмуренное, обвисшее тучами небо, и повернулся к Болдову:

— Ты что, имеешь какой-то бандитский план?

— Почему бандитский? — сказал Болдов, ухмыляясь.

— Говори, пират! — потребовал Забаров, зажигаясь надеждой и верой, забывая о промокших ногах и спине и о том, что пневмония ему гарантирована, коли уж он не улетел отсюда сегодня.

И когда Болдов выложил свой план, до примитивного простой, Забаров сказал:

— Обещаю, тебе никто не успеет помешать. Действуй.

— Жаль, что бульдозерист чужой, может не понять меня, — сказал Болдов, глядя на довольно новый бульдозер, направленный высоким начальством к месту аварии из Маралихи.

Забаров опять собрал весь лэповский народ и бульдозериста-чужака, всем была поставлена задача. И, хотя занудный дождь, затянувший окрестности серой пеленой, не прекращался, а талая вода жгла руки до костей и промокли обувь и одежда, у людей появилась вера в успех. Бульдозерист оказался виртуозом, понимал Болдова с полуслова, работал спокойно и уверенно.

Через шесть часов после того, как Болдов со своими мужичками начал реализацию пиратского плана, провода удлиненного, двойного пролета повисли над рекой. По утолщениям соединений можно было представить, где стояла смытая опора. А провода висели над шумливой рекой, готовые работать, пропускать электрический ток, соединяя параллельными пятисоткилометровыми нитями две электростанции Заполярья — юную атомку в Знаменитове и хилую немощную старушку — ТЭЦ в Ветреном.

Долго вспоминалась Болдову та авария, даже снилось, как он въезжает в бушующую речку и перепиливает трепещущий от напряжения многожильный провод, поглядывая на согнувшиеся «пэшки» на берегах, и во сне всякий раз, как только провод лопался на последних жилках, начинали валиться опоры и вся ЛЭП падала в туманную пелену, в дождь, в сумрак. Он просыпался от ужаса и долго не засыпал потом, вспоминая Дедювеем и ту точку, в которую сходились провода ЛЭП. Это было так необычно — видеть сходящимися провода высоковольтной линии. Даже не касание, а сближение их вызывало огненное возмущение, взрыв. По каждому из проводов струилась энергия, которая не выносила близости той, что заключалась в двух других проводах, хотя рождены эти потоки в недрах одного источника, являлись родными сестрами. Сестры не терпели встреч. Провода должны были отстоять друг от друга и от земли на три-четыре метра. Они так и висели на изоляторах, не сходясь нигде, кроме как в обмотках трансформаторов подстанций. В трансформаторах энергия преобразовывалась в уровни, пригодные для того, чтобы вращать двигатели, греть и освещать помещения, везти, поднимать и опускать тяжести, а в коротких замыканиях она вся обращалась в молнию, в огонь, если не успевали отключить поврежденную ЛЭП, провода отгорали, испаряясь в точке касания, и разбрасывались взрывом.

Как же тут будешь спокойно наслаждаться безделием на одесском пляже, если кто-то из твоих товарищей, быть может, глядит беспомощно на изуродованную опору, обгоревшую, изломанную или утопленную, — и некому по-пиратски отчаянно взять на себя ответственность? Из десяти хороших специалистов решение принимает, как правило, один, остальные могут лишь предлагать варианты.