Марк Чарный - Лейтенант Шмидт

— Я не ожидал… — говорил он матросам. — Я надеялся, что присоединятся все. Товарищи дорогие, — если даже останемся одни, все равно будем бороться.

Он обвел затуманенным взглядом бухту с линией кораблей, полукружье города.

— Ох, рабы, трусы, чухнинские холопы, будьте вы прокляты…

И вдруг из груди его вырвалось рыдание. К нему бросился стоявший рядом матрос. Подбежал Гладков:

— Петр Петрович, что вы, что вы, не надо…

Матросы обнимали, целовали плачущего Шмидта. У многих тоже на глаза навернулись горячие слезы. Карнаухов успокаивал взволнованного Частника, говоря, что он как-то видел такой же припадок у учителя и что скоро все пройдет.

Действительно, через несколько минут Шмидту стало лучше. Смущенно улыбаясь, он извинялся перед товарищами.

Подошли два матроса, депутаты с «Пантелеймона», утром прибывшие на «Очаков».

— Товарищ Шмидт, «Пантелеймон» с нами, с нами.

— Как с нами? — воскликнул Шмидт. — Почему же нет красного флага? Почему не арестованы офицеры?

— Подождите, товарищ Шмидт…

— Нет, — нет, я вам не товарищ! Если не хотите стать предателями, немедленно идите на «Пантелеймон», поднимите знамя свободы, арестуйте офицеров. Станьте же снова потемкинцами!

Тут же решили послать на «Пантелеймон» депутатов вместе с ротой очаковцев.

Частнику помедлив, сказал:

— Братцы, идите и возвращайтесь с победой. Лучше умереть, чем отступить.

Матросы мигом собрались, погрузились на миноносец и во главе со Шмидтом пошли к «Пантелеймону».

Остальные столпились у мачты, на которую взобрался наблюдатель. С биноклем в руках он следил за каждым движением на «Пантелеймоне» и сообщал вниз, товарищам:

— Подходят наши.

— Поднимаются.

— Принимают, принимают депутатов!

— Стой, стой, что-то не пойму!..

— Кажется, офицера арестуют. Верно, арестовали.

Матросы вытягивали шеи, забирались на возвышения.

Всем хотелось увидеть, что происходит на «Пантелеймоне».

— Красное знамя принесли!

Через минуту все увидели взвившееся над броненосцем знамя борющейся и побеждающей революции. «Потемкин» воскрес.

Вскоре с броненосца доставили арестованных офицеров.

Шмидт вернулся к себе в каюту. Он распорядился, чтоб пассажирам «Пушкина» дали возможность продолжать свой путь. Два студента упросили его оставить их на «Очакове». Потом спохватился: что же мы медлим? Нельзя терять ни минуты. Надо вооружить «Потемкин», вернуть ему снаряды и ударники от орудий, без которых этот великан все равно что беспомощное корыто. Чухнин еще в сентябре разоружил крамольный «Потемкин»…

Тотчас же несколько матросов сели в катер, и направились в арсенал.

А Шмидт начал составлять телеграмму адресату, с которым до сих пор не состоял в переписке, — Николаю II: «Славный Черноморский флот, свято храня верность своему народу, требует от вас, государь, немедленного созыва Учредительного собрания и не повинуется более вашим министрам. Командующий флотом гражданин Шмидт».

Гладков увидел текст и усмехнулся.

— Стоит ли, какое действие… Я надеюсь на социал-демократию, на рабочий класс, это понадежнее.

Шмидт посмотрел на упрямый гладковский подбородок и возразил. Он и не рассчитывает на прямое действие телеграммы. Не в этом дело. Но какой эффект! Пусть она прокламацией облетит всю Россию…

Успех с «Пантелеймоном» навел на мысль послать депутатов на «Ростислав». Вскоре и над этим гигантом появилось красное знамя. Но не успели очаковцы, матросы других восставших кораблей и тысячи людей, собравшихся на Приморском бульваре, возликовать, как красное знамя начало сползать. На его месте снова появился андреевский флаг. Было ясно, что на «Ростиславе» идет борьба. Прошло несколько минут, и над кораблем опять сверкнул надеждой и призывом красный флаг.

К борту «Очакова» подошел паровой катер. Председатель Совета депутатов Столицын привез Шмидту неважные вести. По всем данным, Чухнин и Меллер-Закомельский усиленно готовятся. На крепостных батареях революционные и даже нейтрально настроенные команды заменяются офицерами и специально подобранными людьми. На Северной стороне расположилась полевая артиллерия, — которая готовится к бою. Брестский и Белостокский полки изменили.

Шмидт выслушал эти сообщения, сжав губы. Только под правым глазом чуть дрогнула щека.

— Все равно, — сказал он. — Бежать с революционного рейда было бы вероотступничеством.

С утра на улицах Севастополя появились листовки, в которых говорилось о твердой решимости восставших матросов продолжать борьбу.

«В случае каких-либо насильственных действий со стороны казаков по отношению к гражданам я буду вынужден принять решительные меры.

Командующий Черноморским флотом Шмидт».

«Если мои люди, арестованные властями, не будут освобождены или с ними учинено будет какое-нибудь насилие, то я так же поступлю с офицерами, находящимися у меня на борту крейсера; начну по старшинству.

Командующий Черноморским флотом Шмидт».

Шмидт приказал привести арестованных офицеров в кают-компанию. Они вошли, испуганно озираясь по сторонам. На красном бархатном диване лежала матросская бескозырка. Капитана 2 ранга, того самого, который при обыске уверял, что у него нет денег, передернуло от страха.

— Господа заложники! — сказал Шмидт. — Вы арестованы именем революции. Исполнителем народной роли является крейсер «Очаков». Если он погибнет, с ним погибнете и вы. Не от руки революции, а от руки Чухнина. Я предлагаю вам самим сообщить ему об этом.

Заложникам дали бумагу и чернила. Они начали писать, не раздумывая. Все умоляли не стрелять по «Очакову». Письма были запечатаны и немедленно отправлены с курьерами по назначению.

Не слишком рассчитывая на гуманность Чухнина, командование революционного крейсера готовилось к бою. Антоненко бегал от орудия к орудию, проверяя их готовность, расставляя, инструктируя людей. Матросы увидели добродушного Самсона в новой роли. Бортовые орудия повернуть в сторону эскадры Чухнина! Носовую и кормовую башни — в сторону сухопутных крепостей!

Могучая физическая сила Антоненко словно перешла в непреклонную решимость. Глаза его, всегда светившиеся мягким добрым светом, теперь горели огненной отвагой. Не нужно было быть таким опытным артиллеристом, как этот комендор, чтобы видеть чудовищное неравенство сил. Против «Очакова», по-видимому, все сухопутные крепости, армейская артиллерия, большинство крупных кораблей. На «Ростиславе» шесть раз вздымалось красное знамя и шесть раз черные силы заставляли его спускаться.

— Мы вроде как с пулеметом против 24-дюймовых орудий, — сказал Антоненко Гладкову.

Шмидт стоял на командирском мостике. Он распорядился приготовить пожарные шланги и спасательные пояса. Рядом с ним на мостике находился Женя.