Геннадий Машкин - Открытие

— Учтем, Илларион Борисович, — объявил Борис и потер очки, словно они замутились от непомерного усилия.

— Спокойной ночи, — улыбнулся Журкин потерянной улыбкой. — Поговорил бы еще, да без трубки сердце, как колокол у плохого звонаря...

Он вышел в коридор, и шорох его тапочек долго доносился в комнату практикантов.

— Надо же — вспомнил моментик Редкий Знак, — не выдержал Слон. — Сам тону и друзей ко дну!

— Они гнали собаку в сеть, — стал объяснять Борис Петрович, и от его стекляшек на стенке задрыгались зайчики. — По всем правилам горкомхоза!

— Вот дурачье! — мягко побил себя в голову Слон. — Не распатронили его тогда перед Журкиным!

— Еще неизвестно, кому больше б досталось, — вмешался Женя, — Игорю или тебе!

— Ты еще не удостоверился, — рванулся из кресла Слон, — тебе мало?!

— Я спрашивал наутро народ, — осадил его Женя, — большинство на тебя показали...

— На меня? — У Слона задергались щеки и вдруг глаза налились ртутью. — Может, я и папашу евонного пристукнул?!

— Ладно, не юродствуй, — отрезал Женя. — Лежачего бьешь!

— Я поднимаю на ноги его, как договаривались, — обиженно ответил Слон. — Не виноват, что он не поднимается.

— Поднимешься, пожалуй, как та собака, от такого, — пробурчал Женя, — доброжелательства.

На этот раз он сам вызвал тягучую тишину. И не хотел, а сорвалась злость с языка. Видно, так просто не дается дело Игоря Бандуреева никому. У всех начинают шалить тормоза. И можно было это сразу предполагать. У них во всех делах так доходит: до остроты, до последней грани, до крайностей! Они друг друга не щадят, но это не значит, что они не скованы одним дружеским поясом! И надо, чтобы гость понял это правильно. Но как вернуть все на нужный путь? И он уткнулся взглядом в орнамент на ковровой дорожке. Брал нитку и следил за нею, пока хватало зоркости. А нитки переплетались в замысловатом поединке, захлестывали одна другую, душили... Но ковровая дорожка от этого только крепче была и красивей. «Так и наша бригада, — яростно убеждал себя Женя. — Хотя даже в самой лучшей семье не обходится без урода! И открытие урода не проходит даром семье!»

— Между прочим, Евгений Ильич и Виктор Самсоныч, — ударил по перепонкам скрябающий голос Бориса Петровича, — я не пойму, для чего мы сошлись? Чтобы слабинку свою показать или силенку?

— Во всяком случае, не защищать себя от Бандуреева! — не выдержал Женя.

— Но и не выгораживать его, — заметил Слон, — что было, то было, и тебе, Жека, за него не придется ехать в места не столь отдаленные, как сюда!

— Заткнись, Слон, и больше не вякай! — Женя звучно пошлепал кулаком в ладошку. — Иначе я из тебя сделаю...

— Подумаешь, испугался, — напыжился Слон.

— Как дам по хоботу — станешь слоником на самом деле.

— Боялись мы вас, нахаловцев! — заартачился Слон. — Возьму сейчас за ноги и вышвырну в форточку!

Теперь уже самому толстокожему гостю ясно бы стало, что он в компании людей, которые настолько сжились, что могут переводить в шутку самый серьезный разговор, а это значит, они щадят друг друга, давая отдых мыслям и чувствам.

Люся знала этот прием. Она спокойно развернула папку и продолжила жизнеописание Игоря Бандуреева.

— И сколько мы сюда еще будем ездить? — ныл Слон, приспосабливая зеленый листик к своему носу с облупленной кожей. — Что мы тут потеряли, на этих сопках? У себя делать нечего, что ли? Зато там и солнце как солнце и речек сколь угодно...

Никто из парней не ответил ему, хотя это были общие мысли. Жене после ночной смены не хотелось и пальцем шевелить, не то что языком. Игорь с Борисом тоже отработали свое в первую смену. А Слону даже пришлось взять отгул ради журкинских наблюдений.

Хоть бы здесь позагорать как следует, лежа на брезентовых куртках, в полудреме переворачиваясь с боку на бок. Но Журкин гонял их на своих замерах так, что и загореть не было времени. Только носы облупились.

Слушая Слона, Игорь представил витимскую тайгу. Летнее солнце и там, на севере, палило жарко отвесными лучами. Но там на каждом шагу можно было припасть к чистой холодной воде, пахнущей хвоей и смородинным листом. А тут единственная речка Грязнуха превратилась в мутный шнурок, опоясывающий Рудногорск. Все притоки пересохли, потому что была вырублена тайга вокруг на многие-многие километры.

Если окинуть взглядом соседние сопки, нигде не увидишь ни деревца. Только буровые вышки торчат на голых склонах, залитых мазутом, соляркой и глинистым раствором. Но зато под этими проплешинами разбурены золоторудные залежи. Такое бы Витимску! Жалко, конечно, когда губят тенистую тайгу и синие реки. Но золото дороже. Недаром и они томятся под жарким солнцем в брезентовых робах да таскаются за Журкиным по раскаленным склонам после изнурительной работы на буровых вышках.

— Ну, где же наш старикан? — подал опять свой заспанный голос Слон. — Солнце встало выше ели, время спать, а мы не ели.

— Может, его орел по дороге перехватил? — хихикнув, заметил Борис.

Шутка вызвала смех, но тут же все стали озираться. Бориска напомнил про змей.

И орлы и змеи примелькались им здесь. Они сопровождали в маршрутах. И сейчас в белесом небе над сопкой кругами ходил орлик. Он выискивал добычу. Близость человека, взрывы, грохот буровых вышек, рев машин и бульдозеров отпугивали его. Но больно уж соблазнительны были скалы на склонах сопок. На горячих камнях нежилось много жирных змей. В любой щели тут могла оказаться гадюка. Как будто тайгу вырубали для их размножения.

— Мудрее любой змеи старик наш, — продолжал Слон. — Знал же, как окрутить нас... Дедом Морозом прикинулся...

— Идет! — Борис показал молотком вниз. — Ишь, как кузнечик скачет.

— Бодрый старик, — сказал Слон, — долгожитель.

На желтой, завивающейся в гору дороге мелькала капроновая шляпа Журкина. Он бодро шагал, помахивая молотком. Иногда останавливался, разбивал кусок породы, поднимал образец к глазам и снова шагал в гору.

— И зачем это мы связались с ним? — снова запричитал Слон. — Нашел негров... На буровой ухайдакаешься, да еще по жаре собирай ему тут образцы. У меня в деревне плечи так никогда не болели, как здесь от этих свечей. Надо же, десять метров стальная свечка — ее на вынос по мазутной слизи, не спавши, не евши, а потом на чужую диссертацию материалы набирай... Ну, выбрал специальность, в Тайшете расскажи — засмеют.

— И я бы в гробу видел его диссертацию, — поддакнул Женя. — Он профессора зарабатывает себе, в академики метит, а мы с какой стати на него упираемся?

— Ну и давайте скажем ему сейчас, — не выдержал Борис. — Так, мол, и так, тема ваша нас не волнует, хотим у себя в Сибири практиковаться, ближе к своим условиям, устройте нас на практику в Витимск...