Юрий Трифонов - Повести, рассказы, статьи

И вдруг глаза старика загорелись, и он закричал неожиданно высоким, бабьим голосом, обращаясь к Сапару Мередовичу и почему-то ища у него сочувствия:

— Скажи, человек, правильно так: чабан не охотился — чабан штраф плати, а начальник из города приедет, настреляет полный грузовик и штрафа не боится. В пустыне закона нет, что ли?

— Кто, кто стрелял? Кто? — скороговоркой выпалил Ага Нияз.

— Зачем обманывать, скажи? Чабан совсем глупый, не понимает, что ли? — кричал старик, протягивая к Сапару Мередовичу худую руку со сжатыми пальцами и отчаянно тряся ею. — Пускай начальник штраф платит, а я ничего не буду платить! Я в город пойду. Клыч Аманычу буду жаловаться! У меня сын в школе учится, тоже может бумагу написать…

Сапар Мередович тупо и холодно смотрел на раскричавшегося старика, обдумывая, как бы поскорее избавиться от этого ненужного разговора. Но тут спокойно заговорил Хангельдыев:

— Помолчи, отец. Если ты не охотился, никто тебя не заставит платить штраф. Сейчас посмотрим, кто его подстрелил. — Хангельдыев подошел к убитому джейрану, но прежде, чем нагнуться к нему, сказал, глядя на чабана с улыбкой: — А насчет закона ты не волнуйся, отец. Я тебе обещаю, что никакой начальник и никакой чабан больше не смогут охотиться безнаказанно.

Став на одно колено, Хангельдыев принялся изучать перебитую ногу джейрана, а Сапар Мередович решил, что сейчас самое время уйти не прощаясь.

— Черт знает!.. Безобразие… — сердито пробормотал Сапар Мередович, хотя непонятно было, на что он мог рассердиться.

Он вышел из дома и быстрым деловым шагом направился к машине Реджеп спал, положив голову на руки, а руками обняв руль.

— Дома будешь спать, — встряхнул его Сапар Мередович. — Поехали!

Не успел «газик» тронуться, как из дома выбежал Ага Нияз и торопливо подскочил к кабине. Взгляд его скользнул по груде убитых джейранов, чуть прикрытых брезентом. Нагнувшись к уху Сапара Мередовича, он зашептал:

— Сапар Мередович, хотел тебя попросить… Нет ли в городе какой работы для меня? Я ведь теперь не инспектор.

Сапар Мередович смотрел на него, ничего не понимая.

— С первого числа… Это я сейчас нового инспектора вожу, знакомлю… Очень тебя прошу..

— Да? — Сапар Мередович помолчал изумленно. — А новый кто такой?

— Да вот… этот. — Ага Нияз кисло скривил губы. — С дипломом. А я думаю, рука у него в Ашхабаде.

Сапар Мередович только теперь заметил, как Ага Нияз сдал, осунулся, глаза его, воспаленные от долгой жизни в песках и пристрастия к спиртному болезненно помутнели. Сапар Мередович почувствовал нечто вроде сожаления к Ага Ниязу, но в действительности это была инстинктивная, мгновенная жалость к самому себе. Он рассеянно обещал посодействовать насчет работы.

Машина поехала, и колодец Кзыл-Кятта скрылся за облаком густой пыли. Сапар Мередович обдумывал новость. Ага Нияз больше не инспектор. Значит, не все по-прежнему. И знакомое унизительное чувство тревоги вновь охватило Сапара Мередовича с внезапной силой…

Изо всех сил стараясь удержаться и не упасть, он дошел до угла и повис на канатах. Судьи совещались невыносимо долго. Чего они тянут? И так все ясно. Надо было терпеливо стоять в углу и смотреть в недоброе лицо тренера, который молча, злыми движениями вытирал губкой его лицо и шею. Потом надо было пройти от ринга к выходу, мимо зрителей на трибунах, и не заметить Валю. Сделать это ему не удалось. Всего на один миг мелькнуло ее лицо — неузнаваемо бледное, несчастное, с полуоткрытым ртом, как будто она хотела что-то сказать.

После душа он вышел на улицу. Было очень тепло. Началось настоящее лето, густо и тяжело пахло цветущими тополями и айлантусом.

Он поднялся на трибуны и встал наверху, издали глядя на то, что происходило на ринге. Двумя жидкими гирляндами горели над стадионом лампочки. Трибуны были полупустые. В нижних рядах сидели настоящие ценители бокса, молодые парни, солдаты и мальчишки, а выше, где потемнее, парочками расположились случайные зрители, забредшие на стадион скоротать время и заодно поглазеть на бесплатное зрелище.

Выступала последняя пара. Когда ударил гонг, зрители встали и, не дожидаясь, пока объявят победителя, повалили к выходу. Все, кто проходил мимо Алексея, смотрели на него с бесстыдным любопытством. Всегда интересно, как выглядит человек, которого на ваших глазах избили до полусмерти.

Алексей выглядел отлично. Лицо у него было гладкое, влажно-румяное после душа, волосы тщательно прилизаны. Он стоял не двигаясь, стараясь не замечать дурацких взглядов. Он искал Валю.

— Пойдем, Алеша, — услышал он тихий голос и, оглянувшись, увидел Валю.

Она смотрела на него с откровенным состраданием, и он сразу почувствовал раздражение.

— Ты что как на похоронах?

— Я? Ничего подобного! Просто говорю: пойдем…

— Куда пойдем?

— Куда-нибудь. А чего тут стоять?

— Надо. — Он помолчал, стараясь подавить в себе раздражение. — Сергея Ивановича надо держаться, как по-твоему?

— Как хочешь…

Она отошла от него и спустилась по ступенькам на землю. Алексей видел, как она остановилась в тени, под стеною трибун. Тоненькая фигурка стояла в темноте смиренно и одиноко. Внезапно он сбежал вниз, обнял ее за плечи.

— Ну, как я был? Совсем не гожусь, правда?

— Нет, ты держался молодцом. До третьего раунда…

— Да, в третьем раунде я выдохся. Но знаешь что? На первенстве города я у Юрки выиграю. Даю тебе слово!

Она притронулась пальцами к его руке.

— Алеша… — В лице ее вновь мелькнуло сострадание, и он разозлился.

— Что?

— Я хочу сказать… Зачем тебе этот бокс, Алеша? Тебе и так трудно. У тебя и времени нет тренироваться как следует.

— Есть у меня время. И вообще это мое дело.

— Алеша, милый…

— Валя, я тебя прошу! — Он повысил голос. — Ты же ничего не понимаешь — зачем говорить?

Они спорили об этом слишком часто. И сейчас она не должна была заводить этот разговор. Это было нечестно. Он чувствовал себя вправе дать волю раздражению. Зачем она пришла сюда? Посмотреть, как он проигрывает? И потом, воспользовавшись случаем, начать его отговаривать? Так пусть она знает раз и навсегда: он никогда не бросит бокс и в августе выиграет первенство города.

Он неожиданно умолк. По лестнице, громко разговаривая, спускались Сергей Иванович с Рафиком Восканяном. Рафик выиграл последний бой. Даже в темноте было видно, как у него блестят глаза. Он прошел мимо, обдав Алексея запахом потного, горячего тела.

— Поздравляю, Рафик, — сказал Алексей.

— Спасибо, Лешенька! — радостно отозвался Восканян и на ходу с великодушием победителя пошлепал Алексея по плечу.

Тренер как будто не заметил Алексея. Но пройдя несколько шагов, он оглянулся и сказал: